Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи
Шрифт:
В этот момент дверь его кабинета призывно распахнулась.
— Ух ты! — Сталин с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться при виде появившегося сержанта. Вид у него, если честно, был угрожающий. На лице, руках застыли капли крови, глаза бешенные, но страшнее всего, широкая счастливая улыбка. — Я же сказал, чтобы в пределах разумного… И кто из них?
Вопрос не требовал уточнения. Ясно же было, что самым важным сейчас был вопрос о предательстве, а именно кто участвует в заговоре?
— Маленков? — сразу же предположил Сталин, даже не давая ответить на свой вопрос. — Этот неблагодарный боров забыл, что ему уже один раз давали шанс исправиться? — Сталину
Однако, сержант невозмутимо пожал плечами, чем вызвал у верховного самое искреннее удивление. Выходит, не Маленков и никто другой из находившихся в кабинете. Кто же тогда все это затеял?
— Искал предателя, а нашел другое. Пошли…
Сталин шагнул в кабинет следом и тут же замедлил шаг, поморщившись от тошнотворной вони. От невыносимого запаха человеческих экскрементов едва глаза не резало.
— Вот этот…
Сержант остановился перед потерявшим сознание Маленковым, кивнув в его сторону.
— Трус, совсем слабый человечишка. Чуть надавишь на него, и все, поплыл. Такому никак нельзя доверить сложное дело. Вдобавок, нечист на руку.
Чуть продышавшись, Сталин нашел взглядом Маленкова, сидевшего с самого края стола. Странно, но никаких следов пыток видно не было. Лишь землистый цвет лица говорил о том, что с ним не все в порядке. А ведь, не так давно кричал так, словно его на части резали.
— Почти всю родню квартирами в Москве обеспечил. По его указанию выписывали ордеры на те квартиры, которые он укажет. Про восемнадцать случаев вспомнил. Про машины еще…
Но Сталин отмахнулся. Сейчас его совсем не барахло интересовало.
— А этот? — он подошел к стулу, где съежился в три погибели человек в кителе с маршальскими звездами. Ворошилов, значит. — Это он?
Сержант качнул головой и ухмыльнулся:
— Не дорос он до предателя. Наглый и глупый слишком, а изменник зверь осторожный, умный. А этот всюду хочет выделиться, везде первым старается быть. Не любит, когда кто-то выше или лучше него, оттого и доносы пишет. Раньше не свое начальство писал, а сейчас на подчиненных и друзей. Гнилой человечишка.
Ворошилов при этих словах пытался еще сильнее вжаться в стул. В его глазах стоял дикий ужас, а из рта раздавался еле слышный скулеж.
— Знаю, — буркнул Сталин, для которого все это не было откровением. Ведь, именно Ворошилов написал донос сначала на маршала Блюхера, а потом и на маршала Тухачевского. Про фигуры помельче и говорить нечего: Климент Ефремович писал много и регулярно. — Давай дальше.
Двое оставшихся сидели с другого края стола, словно оставленные на закуску.
— И эти тоже не причем, — сержант встал рядом с бледным как снег Берией и тяжело дышавшим Молотовым. — Он предан лучше всякого пса. Если врага почует, то вцепиться так, что не оторвешь.
Услышав такое про наркома государственной безопасности, Сталин кивнул. Он тоже именно так думал. Больше того по этой причине Берия и был вызван в своей время в Москву и поставлен во главе наркомата безопасности. Такую должность абы кому не доверишь.
— Правда, власть сильно любит. Без хозяина может такого наделать, что и семеро не разгребут.
Следующим был Молотов, которого все это время била крупная дрожь. Боялся, очень сильно боялся.
— Не-ет, не он, — вынес очередной вердикт сержант, и Молотов с громким выдохом осел на пол. — Не потянуть ему заговор. Слабоват для этого.
—
Значит, не они, — многозначительно протянул Верховный, шагая к двери. Она тут же предупредительно распахнулась, а на ее пороге появился плотный мужчина, начальник его охраны. — Товарищ Власик, помогите товарищам привести себя в порядок. Они очень много и тяжело работали и должны отдохнуть.Повернулся к остальным, разглядывая их, словно через причем артиллерийского орудия.
— А вам, товарищи, теперь надеюсь все понятно? Это было последнее предупреждение, после которого разговоров больше не будет, — его взгляд остановился на Берии, с лица которого медленно сходила бледность. Понял уже, что и на этот раз пронесло. — Вы забыли кто такое и для чего поставлены так высоко. Если и это не прочистит вам мозги, то следующая встреча будет в другом месте. Товарищ Власик!
В кабинет тут же вошли крепкие командиры — четверо капитанов и трое майоров наркомата государственной безопасности. Подхватили по руки членов Государственного комитета обороны и осторожно их вывели.
Как только дверь закрылась, хозяин кабинета прошел к своему месту и с удобством в нем расположился. Неторопливо набил трубку душистым табаком и закурил. Вот теперь пришло время и для другого разговора.
— Ладно, предателя я сам буду искать. Рано или поздно все вскроется. Ты лучше вот что скажи…
Сталин не спешил договаривать, не сводя с сержанта изучающего взгляда. Все пытался понять, верить этому странному существу, выглядевшему как человек, или нет.
— Сказанное тобой тогда в лесу еще в силе? Или просто так сказал, для красного словца?
Сержант аж в лице переменился. От него повеяло таким холодом, что Верховный поежился. Мурашки по спине побежали.
— Дроу никогда не врут, правитель. В ту ночь я сказал то, что сказал и ничего другого. Хочешь смерти своего врага, я сделаю. Плату ты знаешь. Мне нужна земля для святилища.
Сталин поджал губы. Чтобы он не думал об этом существе, сделка казалась слишком выгодной, чтобы не попробовать. За возможность увидеть труп ненавистного фюрера и сохранить жизни сотен тысяч советских людей, можно было многое отдать.
— Хорошо. Будет тебе земля. Целый район устроит? Бумаги подготовим и будешь там хозяином…
Москва, 5-ый Дом Советов.
Комендантский час. Темно, тихо, тревожно. Из тщательно зашторенных окон ни лучика света не пробивается. Улицы города кажутся вымершими. Лишь изредка в переулке протарахтит грузовик с бойцами комендантского взвода или на перекрестке мелькнет очередной патруль, ощетинившийся винтовками.
— Хор-р-рошая ночь, темная, — Риивал укрылся шинелью, сливаясь с серой поверхностью стены многоэтажного дома. Пройдешь мимо, ни за что не заметишь. — Самое время для хорошей охоты.
Для всех сейчас он крепко спал в гостинице для прикомандированных, куда его определили по звонку из Кремля. Утром же, как только подготовят все сопроводительные документы, должен будет выехать домой для обустройства материнского святилища и проведения ритуала. Местный правитель держал свое слово.
Но прежде Риивал должен был закончить дело, которое не хотел никому доверять. Правитель оказался слишком мягок к своим людям, а мягкотелость никогда до добра не доводила. Сейчас они боятся, но скоро страх ослабеет, потом пройдет, и все начнется заново. Измену и неповиновение нужно вырывать с корнем, даже если она только в мыслях или словах. Вот этим дроу и хотел сейчас заняться.