Другая жизнь. Назад в СССР-2

— Сомерс?

— Нет, Сомерсет. Наверное он для диска слегка изменил Фамилию.

— Но Сомерсет, это же писатель такой в Англии. Э-э-э… Моэм Сомерсет. Он, что его внук? И сколько ему лет? Мы же с ним одногодки. А мне только шестнадцать…. Хотя… Он и в четырнадцать выглядел сильно старше. Мы как-то встречались с ним на набережной…

Мы обсудили Сомерсета за долю секунды.

— Приносят. У меня сосед есть, того хлебом не корми, дай что-то переписать. Вот он и таскает мои диски на обмен. А этот я, наверно, куплю, если продадут.

— Как у тебя сложилось с дядей Витей? — спросила Светлана.

— хм! Хорошо сложилось! У нас с ним сложилось взаимовыгодное сотрудничество. Но он куда-то летом пропал.

— Он же в Киеве живёт и работает. В ЦК Украины работает, — Светлана смутилась. — Это мамин родной брат.

— Ну, у вас и родственники! — хмыкнул я. — А ты к бабушке ездила?

— К бабушке, — потупила Светлана глаза. — Меня силком отправили. Дядя Витя и отправил. Сказал, что очень надо, чтобы я тебе не мешала.

— Ты? Мне? — я удивился. — А как бы ты мне могла помешать? Ты, правда как-то исчезла после нашего кинопросмотра. Я подумал, ты обиделась. Я приходил к тебе.

— Он говорит, что ты талант. Что ты ему хороший бизнес сделал. Он в ЦК кем-то по культуре, занимается, э-э-э, культурными внешними связями. Он тебя ещё и хвалил за то, что ты хорошо торгуешься.

— Да? — я хмыкнул, вспомнив наши с Виктором, словестные баталии и хлопанье дверьми то его жигулёнка, то квартиры в «Серой лошади», а двери там дубовые. Двести пятьдесят рублей за дубляж мне стоил нескольких седых волосков на моей пышной белокурой шевелюре.

— Это лестный отзыв. Твоя мама, вроде, на него совсем не похожа. Слишком уж у него, э-э-э, характерно торговая внешность.

— Они от разных отцов.

— Понятно.

Я не знал чем её занять.

— Чай будешь с сушками и вареньем?

Светлана покрутила головой.

— Рисовал что-нибудь? — спросила она. — Я балдею от твоих рисунков.

— Хм! Кучу целую. Я участвовал на соревнованиях по скалалазанию. Под Находку ездили. Там рисовал. Был в лагере «Океан» с японцами. И там рисовал. Но море у меня не особо получалось. Так, что, в основном у меня портреты и сопки. С морем нужно ещё потренироваться. Оно такое разное… Даже если сидеть на одном месте и смотреть в одну точку…

Я чуть-чуть слукавил. Я, в конце концов, научился «фотографировать» море… Нет!Сначала я научился «фотографировать» людей, запоминая именно этот ракурс, а потом восстанавливая его по памяти. Это происходило точно, как с помощью фотоаппарата. Мысленный щелчок и картинка оставалась в памяти. Это помогало сохранить в памяти мгновение прыжка Тиэко, когда она показывала мне удары «тоби». Или когда она резала по теннисному шарику. И такие рисунки даже мне самому нравились. Они почти абсолютно передавали динамику.

У меня даже получилось запоминать картинку с разной «выдержкой», когда изображение смазывалось от движения. Тиэко на моих рисунках было много и Светлана обратила на этовнимание.

— Какая-то знаменитая японская спортсменка? — спросила она задумчиво.

— У неё третий дан по карате и она чемпионка Токио по теннису. Я играл с ней в теннис и бадминтон и мне захотелось научиться передавать рисунком движение. Поэтому так много попыток.

— Мне кажется, они все отлично передают движение. Я эти вообще статические. Она читает, она ест, она, плавает, она, загорает. У японок у всех такие короткие ноги? Я что-то не вижу других японских девочек.

— Она — внучка губернатора Токио. Готовлю экспозицию для Токийской выставки, — соврал я.

— Вот тут она смотрит на тебя зло, а вот тут, словно влюбилась. Тебе она понравилась?

Яне смог соврать.

— Понравилась. Но это ничего не значит. Они странные, эти японки.

— У нас календарь с японскими красотками в туалете висел. Папино судно заходило в японские порты и кто-то где-то нашёл на помойке целую кучу настенных календарей. Папа сам так сказал «на помойке».

— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил я.

— Она в тебя точно влюбилась! Такой взгляд нельзя выдумать. Она тут плачет. Это вы расставались, да?

Мне нечего было ответить.

— Вы с ней целовались?

Назад у меня дороги не быдл и я кивнул, но добавил:

— Почти по-дружески.

— Это, как это? — удивилась Светлана. — Целоваться почти по-дружески? В шутку, что ли?

— Ну, нет, — я был серьёзен. — Она считала, что влюбилась в меня, а я…

Я задумался.

— А ты? — спросила Светлана, слегка прищурив левый глаз.

Я видел, что она, вроде как, не собирается истерить.

— А я до сих пор не знаю. Для меня это было неожиданным. А потом нас чуть не убили и мы после этого почти не расставались.

— Это, как это? — она снова задала этот странный вопрос.

— А вот…

Я поднял футболку и показал заклеенные лейкопластырем грудь и живот.

— Их придурок напал. Чем-то я ему не понравился.

— Понятно, — усмехнулась девчонка. — Её воздыхатель? У меня тоже такое было в том году на новогоднем вечере. Десятиклассники Серёжка и Сашка после танцев подрались, а у Сашки, оказалось, в кармане был нож. И он ткнул этим ножом Серёжку. Сейчас «сидит».

Я удивился. Надо же. А ведь я хотел пойти к ним в школу на новогодний вечер. Чтобы со Светланой потанцевать, а потом проводить домой. Ага! Были такие планы! И мог бы получить ножиком в живот. Хе-хе… Но вовремя спикировал башкой в парту и впал в комму… Повезло! Ха-ха… Да-а-а…

— Ну, что-то где-то так и было, — кивнул головой я. — Только и было двое с ножиками.

— О, как! — восхитилась девчонка. — И ты их запинал?

Я кивнул.

— А она? Тоже их пинала?

— Не успела, — усмехнулся я, почувствовав, что опасность истерики прошла мимо.

— Молодец девчонка, — подумал я. — Чётко оценила ситуацию. Хорошо, что я не стал «крутить».

— И она, значит, уехала в свою «ридну Японщину»? Ещё приедет?

Я пожал плечами.

— А ты бы хотел?

Я снова пожал плечами.

— Понятно. Но ведь ты же не собираешься на ней жениться? — спросила она.

— Хм! Пока, не то, что не собираюсь, но и мыслей таких нет!

— Это хорошо.

— То есть?! — вопросил я, приподняв брови.

— Вот ты балбес, — сказала она и как-то ловко шагнула ко мне и прильнула к моим губам своими.