Другие грабли. Том 3

В основном они не прогуливались, они держались группами и о чем-то беседовали. Мне тяжело было смотреть на их вдохновленные лица, потому что я слишком хорошо знал, чем именно они вдохновлялись.

В следующие несколько десятилетий большинство из них умрет.

Я протиснулся поближе к ресторану и осознал грандиозность стоявшей передо мной задачи.

Не считая открытой веранды, в «Хофбройхаусе» было несколько залов, несколько тысяч посадочных мест, и все они были заняты, но этим все не ограничивалось. Люди стояли вдоль стен, люди стояли в проходах, а у входа обнаружилась группа молодых людей в кожаных куртках, которые не пускали остальных желающих попасть внутрь.

Впрочем, усиленный громкоговорителями голос было слышно и на площади, и он оглашал двенадцатый пункт из запланированных двадцати пяти. Значит, у меня еще пара часов в запасе.

Будь у меня пистолет, я пошел бы напролом. Ворвался бы в ресторан, сократил бы дистанцию до расстояния прицельного выстрела, а дальше хоть трава не расти.

Но пистолет, как вы помните, остался в Монголии и, если Зеб был прав, к этому моменту наверняка уже рассосался.

У входа в ресторан толпа была уже совсем плотной, и мне потребовалось десять минут усиленной работы локтями, чтобы пробиться в первые ряды. Зато в такой давке никто не обращал внимание на мою одежду, что играло мне на руку.

Две тысячи человек, вспомнил я. Историки утверждали, что при оглашении этой речи присутствовали две тысячи человек. Возможно, они посчитали только тех, кто был в ресторане, потому что вместе с теми, кто присутствовал на площади, выходило гораздо больше.

Рядом со мной стоял молодой человек в кожаной куртке, из-под которой выпирал здоровенный «маузер» в деревянной кобуре. Будь мы внутри, я бы даже раздумывать не стал.

Но мы были снаружи, а для того, чтобы вытащить эту бандуру из кобуры, не привлекая внимания ее владельца, нужно быть не просто карманником, а карманником-виртуозом. Я же такими навыками не обладал.

А если я буду действовать открыто, да еще всего в нескольких шагах от охраны, у меня тупо не хватит времени, чтобы ворваться в кабак и учинить там дебош.

О путях отхода речи не шло ни при каком раскладе. Вокруг было слишком много людей, а я слишком устал, чтобы еще и бегать, так что, как ни крути, здесь и будет моя последняя остановка.

Не самый плохой вариант. Кто-то даже мог бы назвать это достойным завершением моей карьеры.

А вот если бы у меня был хотя бы огнемет…

В магазине «маузера» может быть от шести до двадцати патронов. Вряд ли там шесть, но и на двадцать тоже рассчитывать не стоит. Допустим, у меня будет десяток выстрелов.

А если он вообще не заряжен? Если парнишка его просто для антуража прихватил, типа, модный аксессуар?

Об этом было лучше не думать.

У входа шестеро охранников, но это только те, кто непосредственно перекрывает путь. Возможно, в начале они были собраны и насторожены, но собрание идет уже несколько часов, будет идти еще столько же, эксцессов никаких не было (я же только вот сейчас подошел), так что они должны были хоть немного утратить бдительность.

Конечно, можно было дождаться окончания сходки. Но вряд ли он выйдет один, и черт знает, каким выходом он воспользуется и куда направится, ищи его потом по всему Мюнхену…

Пожалуй, сейчас я бы не отказался от визита очередного хронодиверсанта с бластером. Пока собравшиеся на площади люди отвлеклись бы на временной портал, можно было бы отобрать у него бластер и разнести весь этот чертов кабак к хренам, прямо как мы с Виталиком любим, но законы всемирного межвременного свинства гласят, что хронодиверанты появляются только тогда, когда не нужно, а когда нужно, не появляются.

А может, они уже и вовсе перевелись.

Эх, был бы у меня хотя бы напарник, можно было бы отвлекающий маневр устроить. У одного меня не получится, вряд ли несколько тысяч человек дружно повернуть головы в одну сторону, только услышав мой крик: «Там евреи!».

Ко мне подкралась апатия.

И пока мной окончательно не овладело уныние, я сделал небольшой шаг вперед, развернулся к своему соседу вполоборота, правой рукой всадил «ка-бар» в его чёрное нацистское сердце, а левый рванул «маузер» из его деревянной кобуры.

С моим теперешним везением «маузер» в ней должно было заклинить намертво, но почему-то не заклинило.

Хороший знак.

* * *

— Вот еще что, — сказал Виталик, когда я вернулся из душа и принялся сооружать себе бутерброд с вареной колбасой и горчицей. — К продолжению нашего предыдущего разговора о деревьях, так сказать.

— А что там с деревьями? — спросил я.

— Я вот все думаю, если теория отца была верной, и тебя действительно каким-то вселенским, сука, ураганом занесло на наше дерево с какого-то другого, — сказал Виталик. — А если это было не случайно?

— А как еще это могло быть?

— Бредовая мысль, но если здесь все было готово к твоему появлению, включая квартиру, машину и работу, а также знакомых и всяческих друзей-приятелей, которые помнили тебя прежнего, может быть, кто-то специально тебя сюда позвал?

— Ты говоришь о высших силах?

— Кто-то или что-то, — сказал Виталик. — Я, как ты понимаешь, атеист и не верю в высшие силы, так что может быть речь идет о каких-то законах мироздания. Типа, в каждой вселенной должен быть свой, сука, физрук. А если его нет, то надо позвать физрука из другой вселенной, он придет и поправит все к хренам.

— Что-то не помню, чтобы я и в своей вселенной что-то сильно подправил, — заметил я.

— Может, там время еще не пришло, — сказал Виталик. — А может быть, ты действительно просто не помнишь.

— Звучит бредово, — сказал я.

— Не более бредово, чем то, что мы всерьез собираемся убить Гитлера.

— Ну да, примерно на одном уровне, — согласился я. — Но это только твое ничем не обоснованное предположение, построенное на ничем не доказанной теории твоего отца.

— Однако, ты должен признать, что мой отец был далеко не дурак, — сказал Виталик.

— Ну, ты тоже не самый глупый, — дипломатично сказал я. — Однако даже умные люди могут ошибаться.

— А я думаю, что если кому и по силам изменить историю, так это тебе.

— В Древней Греции у меня не получилось, — напомнил я.

— И, возможно, ты сам там себе все запорол, — сказал Виталик.

— То есть?

— Судя по тому, что ты рассказывал, под Троей ты утратил свое самое главное оружие, — сказал Виталик.

— Я туда вообще голым прибыл…

— И, конечно же, я говорю о чувстве твоего морального превосходства, — сказал Виталик. — Ты знал, что нужно было сделать, но у тебя не было глубокой убеждённости, что ты прав. Я вижу так, что ты был на нужной стороне конфликта, но не на той стороне, на которой хотел бы быть, если бы у тебя была возможность выбора. Давай откровенно, Чапай. Та древняя свалка — это просто миф, в историческом масштабе она ни на что не влияла. Хронопидоры хотели сделать там свою базу, чтобы легче было присматривать за текущей временной линией, но те, кто реально воевал, были вообще не в курсе об этих планах. И то, что твои личные симпатии были на стороне обороняющихся троянцев, помешало тебе прикончить чертового Гектора и взять город.