Другие грабли. Том 3

Разумеется, это число уже не имело никакого значения, ведь я убрал их главного, но я все равно собирался драться до последнего чисто из принципа.

Такой уж я человек.

Но пульт оказался на месте, и я, не вытаскивая его из кармашка, нажал на красную кнопку, и за пару мгновений до того, как на меня должна была налететь первая лошадь, которой правил всадник с перекошенным лицом, случился темпоральный переход, и монголы лишились даже возможности отомстить за своего будущего великого предводителя.

Такие дела, монголы, такие дела.

* * *

— Хочу еще раз проговорить с тобой всякие мелочи, Чапай, — сказал Виталик.

— Валяй, — рассеянно сказал я.

До начала операции, звучное название которой мы так и не смогли придумать (да, в общем-то, не очень-то и хотели), оставались считанные часы, и мы все уже приехали в лабораторию и усиленно делали вид, что не нервничаем. У нас с Петрухой получалось неплохо, у остальных — куда хуже.

Я сделал себе растворимого кофе, бухнул туда убойную дозу сахара, уселся в кресло и закинул ноги на стол. Там, куда я отправляюсь, столами не пользуются, так что, быть может, это мой последний раз.

И наш с Виталиком последний разговор один-на-один.

— Аксиоматично, что мы все тут крякнем к хренам, — сказал Виталик.

— Ничего себе, мелочь, — сказал я.

— Но для тебя это, скорее всего, тоже билет в один, сука, конец.

— Угу, — сказал я и зевнул. Во всем этом не было ничего нового, но если он хочет еще раз все повторить, то пусть.

— И мы до сих пор точно не знаем, как все это работает, поэтому ты должен быть готов, что в любой момент что-то может пойти не так. В любой, сука, момент.

— Сделаю все, от меня зависящее, — пообещал я.

— Вот в этом я как раз и не сомневаюсь, — сказал Виталик. — Слушай, весь наш расчет строится на том, что убийство Чингизхана вызовет волну временных изменений, которая уже должна привести нас к желаемому результату. Остальные мишени опциональны, и если у тебя не получится кого-то достать, не бери в голову, не теряй времени и переходи к следующему пункту, ладно?

— Угу.

— Мы ставим на то, что переместившись к новой мишени сразу после первой ликвидации, ты сумеешь опередить волну изменений и придать ей дополнительную амплитуду. Но это, как ты должен понимать, только теория. Вполне может быть и так, что ты не сможешь опередить волну и мир на следующей остановке уже окажется не таким, какой мы знаем.

— Да. Я, между прочим, не спал во время этого обсуждения.

— Просто по тебе сложно сказать, когда ты слушаешь, а когда нет. По крайней мере, пока ты храпеть, сука, не начинаешь, — сказал Виталик.

— Это было всего один раз, — попытался оправдаться я. — Я устал, и, к тому же, это было реально скучно…

— Так вот, если мир окажется не таким, как должен, не делай ничего. Не стоит менять уже измененное.

— Конечно, — сказал я.

— Есть еще вариант, что волна доберется до нас раньше, чем ты и на кнопку успеешь нажать, — сказал Виталик. — И если тебя ей не сметет к хренам, то велика вероятность, что ты застрянешь в том времени, в которой она тебя застанет, навсегда. Потому что конец твоего страховочного, так сказать, сука троса окажется ни к чему не привязан.

— И что, у тебя и на этот случай есть какие-нибудь советы?

— На этот — нет, — вздохнул Виталик. — Тут тебе придется рассчитывать только на себя и действовать по обстоятельствам.

— Если это случится в монгольских степях, то мне и делать ничего не придется, — заметил я.

— Разве ты не попытаешься продать свою жизнь, как можно дороже? — серьезно спросил он.

— На долгосрочную стратегию это в любом случае не тянет, — сказал я.

— Тут согласен, — сказал Виталик. — Но если ты застрянешь в Париже, Мюнхене или где там еще, то возможны варианты.

— Ага, языки только подтянуть…

— Если, конечно, тебя на месте не линчуют к хренам.

— Нельзя исключать и такую вероятность, — снова согласился я.

— Что-то ты сегодня какой-то подозрительно покладистый, — сказал Виталик.

— Есть такое дело.

— Типа, прощаешься, что ли?

Я промолчал.

— В любом случае, постарайся вести тихую и неприметную жизнь, насколько это вообще для тебя возможно, — посоветовал Виталик. — Семья, дети, сад-огород, вот это вот все. Простые, сука, человеческие радости, которые ты вполне заслужил. И, ради всего святого, постарайся не влипать в какую-нибудь очередную историю, чтобы твоя харизма не довела человечество до еще одного цугундера.

— К хренам, — сказал я.

* * *

Что-то явно пошло не так, потому что после перехода я снова оказался в степи, хотя этого вообще не планировалось.

Правда, это была не монгольская степь. Я вообще не уверен, что где-то на планете есть такая степь.

Она была серая и ровная, без холмов и провалов, от горизонта до горизонта. Травы тут не росло, насекомые не летали, отсутствовали даже намеки на какие-то колебания воздуха. Под ногами оказалась сухая растрескавшаяся поверхность, похожая на какую-то разновидность глины. Небеса тоже были серыми, хотя на них не было ни облачка, оттого было сложно определить линию горизонта. Казалось, что земля и небо могут смыкаться в любом произвольном месте.

Тусклое Солнце стояло в зените, но жарко не было. Холодно тоже.

Было просто никак.

Одна радость — монголов с их лошадками сюда тоже не завезли.

Зато серебристый хронодиверсант оказался в нескольких метрах от меня. Он сидел на земле, поджав ноги, и уже перестал истекать кровью.

Может, успел использовать аптечку, или она вообще в его броню встроена.

Я сунул «Ка-Бар» в ножны на поясе. Этот миролюбивый жест должен был продемонстрировать ему мои намерения и всякое такое.

Он дотронулся до шеи, нажал спрятанную там кнопку, а потом двумя руками стянул с себя шлем и оказался молодым парнем с довольно приятным лицом и без знака отличия на лбу.

— А где клеймо? — спросил я. — Или еще не заслужил?

— Ты хоть понимаешь, что ты наделал?

Он не ответил на мой вопрос, но я решил не зацикливаться на мелочах и не платить ему той же монетой.

— Понимаю.

— Ты убил наше будущее.

— Ваше поганое будущее, — уточнил я. — И освободил место для какого-то другого будущего.

Оставалось только надеяться, что оно не будет таким же поганым, хотя гарантии этого, как вы понимаете, отсутствовали.

— И ты убил нас обоих.

— Разве? — удивился я. — А как мы тогда разговариваем? Или это уже ад?

— Это не ад, — сказал он. — Это место вне времени. Мироздание поставило нас на паузу, чтобы определить, куда нас отправить. И как только оно поймет, что наши времена уничтожены и отправлять нас попросту некуда, оно нас сотрет.

— Не знал, что это именно так работает, — сказал я и тоже уселся на землю. — Сколько времени это займет?