Другой брат
Шрифт:
Я смотрю на неё, слегка поморщившись. Она закатывает глаза, но уголки её губ дрожат в слабой улыбке.
Я ненавижу возвращаться к этому дню, но чувствую, что ей нужно, чтобы кто-то понимал её, чтобы кто-то поделился своей историей, чтобы она почувствовала, что не одна. Прочищая горло, я продолжаю:
— Мы ехали на ужин. Это была наша годовщина, и я спланировал весь вечер. Как ты, наверное, уже поняла, я не особо романтичный, но тогда я хотел, чтобы всё было идеально. Я забронировал столик в нашем любимом итальянском ресторане. Даже попросил Оливера зажечь свечи у меня в квартире,
Я поднимаю взгляд, чтобы увидеть её реакцию. Её глаза, влажные от слёз, расширяются.
— Что случилось? — шепчет она.
— Она забыла, что её телефон был подключён к моей Apple Play. На экране всплыло сообщение… Там было написано: «Не могу дождаться, чтобы снова тебя попробовать».
Эйприл прикрывает рот рукой.
— Боже мой.
Я выдыхаю и киваю.
— Она часто пропадала, и я почти её не видел, но думал, что она просто занята. У всех бывают такие периоды, правда? Но, как оказалось, она действительно была занята… — Я пожимаю плечами. — Просто она была занята трахаясь с Мэттом с работы.
— Я даже не знала. Лукас мне ничего об этом не рассказывал. Мне так жаль, — мягко говорит она.
Теперь уже её очередь поглаживать мой палец своим большим, её прикосновение успокаивает. Я опускаю взгляд на наши переплетённые руки.
Как так получается, что эта женщина, несмотря на свою собственную боль, находит в себе силы утешать меня из-за того, что произошло несколько лет назад, в то время как я пытаюсь облегчить её страдания?
Я открываю рот, чтобы ответить, когда нас прерывает водитель. Мы даже не заметили, что машина остановилась.
— Номер 85? Мы приехали.
Мы благодарим водителя, и Эйприл забирает свой телефон, пока мы выходим из такси.
Она поворачивается ко мне на тротуаре, удивлённая, когда я обхожу уезжающую машину. Её щеки слегка розовеют, когда она осознаёт, что я вышел вместе с ней.
— О, ты… ты не собираешься домой? — спрашивает она, нервно теребя пальцы.
— Собираюсь. Но сначала хочу убедиться, что с тобой всё в порядке. Я не оставлю тебя одну в таком состоянии.
Она резко вдыхает, а затем говорит:
— Ладно.
Она поворачивается и шагает к входной двери, роясь в своей сумке в поисках ключа. Когда она открывает дверь, я снимаю куртку и следую за ней внутрь.
Дом выглядит так же, как несколько месяцев назад. Нельзя сказать, что Лукас больше здесь не живёт. На столике в прихожей всё ещё стоят фотографии их счастливых моментов, а на стенах висят те же картины. Хотя растения завяли, всё остальное осталось на своих местах. Одеяла разбросаны по дивану, деревянные полы усыпаны крошками и мелким мусором. Старые кружки, пустые тарелки и коробки из-под еды на вынос захламляют журнальный столик.
Кажется, после моего последнего визита в доме ничего не убирали.
Эйприл скидывает туфли, босиком идёт на кухню и включает свет.
Мой взгляд невольно следует за её изящной фигурой и движением её бёдер.
Я тут же одёргиваю себя. Я не ради этого здесь.
Бросив куртку на спинку дивана, я иду за ней на кухню. Я слышу хриплый, ворчливый звук и замечаю, как серое
пятно мелькает в поле зрения. Бэзил выходит из-за кухонного стола, осторожно обходит меня и скрывается прежде, чем я успеваю его поприветствовать.— Обычно он дружелюбный, — говорю я, глядя ему вслед.
— От него не дождёшься любви, если у тебя нет курицы, — отвечает Эйприл.
Я облокачиваюсь на стойку кухонного острова.
— Хм, — лишь бурчу я в ответ.
— Ему пятнадцать. Оставь его в покое, — смеётся она. — Хочешь чего-нибудь выпить?
— Конечно.
Эйприл достаёт бутылку красного вина и два бокала, ставит их на столешницу острова и начинает рыться в верхнем ящике, пока наконец не находит штопор. Я подхожу ближе, наблюдая, как она вкручивает спираль в пробку, готовясь открыть бутылку. Когда она делает последний поворот, я осторожно кладу руку поверх её, останавливая движение.
Моё сердце ускоряется, кожа под её прикосновением словно нагревается, и от этой искры по моей руке прокатывается волна тепла.
Она замирает, почувствовав контакт, и поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Её губы слегка приоткрываются.
Без каблуков она кажется ещё миниатюрнее, и я возвышаюсь над ней.
Мы смотрим друг на друга несколько мгновений. Моя рука всё ещё накрывает её, когда она шепчет:
— Эбби была дурой, что отпустила тебя.
Мой ответ рождается сам собой, прежде чем я успеваю задуматься:
— Лукас был дураком, что отпустил тебя.
Её брови чуть хмурятся.
— Почему ты всегда был таким тихим рядом со мной?
— Я не знал, что сказать.
— Я думала, ты меня не любишь.
— Мне нравишься ты.
— Правда?
— Очень.
— О.
Мы продолжаем смотреть друг на друга. Её голубые глаза удерживают мой взгляд, и я не могу отвести его. Кончик её носа и щеки чуть порозовели от холода, а её красные губы выглядят невероятно мягкими. Я не должен, но не могу перестать представлять, как мои пальцы скользят в её волосы, притягивают её ближе, чтобы поцеловать.
И всё же мысли о том, что могут сделать её губы, пробуждают во мне огонь.
Сдерживать желание коснуться её становится просто невыносимо.
Как Лукас мог так всё испортить?
Я моргаю, вырываясь из этого транса. Быстро убираю руку, словно её прикосновение обжигает. Она отпускает бутылку. Отводя взгляд, я провожу рукой по волосам. Эйприл тоже убирает свою руку и кладёт её на столешницу.
— Думаю, вино – не лучшая идея, — говорю я. Не потому, что я не хочу выпить. Поверь, я хочу. Но я знаю, что, если мы выпьем пару бокалов вместе, я не смогу держать себя в руках.
Её глаза опускаются к полу, печальные.
— Может, тогда чай? — предлагаю я.
Она прочищает горло.
— Да, конечно. Черный подойдёт?
— Подойдёт.
— Садись, я сейчас принесу, — говорит она.
— Ладно.
Пока Эйприл готовит чай, напряжение в комнате висит тяжёлой тенью. Я осматриваю помещение, пытаясь понять, что только что произошло. Уж я точно не могу быть единственным, кто это почувствовал – эту энергию, возникающую каждый раз, когда наши взгляды встречаются или руки соприкасаются.