Другой брат

Обычно, после концертов я расслабляюсь, выпивая с парнями, а потом возвращаюсь домой с кем-нибудь, кто приклеился ко мне за вечер. Женщины любят музыкантов — я понял это рано. После того как мои отношения с Эбби рухнули, я привык жить один, спать один и просыпаться один. Мне нравится свобода делать всё, что захочу, когда захочу. Нравится роскошь спать с кем захочу, без каких-либо обязательств.

Но я, блядь, обычно не провожаю домой бывшую невесту своего брата, не трогаю её и не собираюсь её поцеловать.

Но когда я увидел её лицо, когда она поняла, что Лукас в Мейфер, да ещё и с другой женщиной, я не мог позволить ей вернуться домой в одиночестве.

Её боль была ощутимой. Она выглядела так, будто ей нужен был кто-то. Кто-то, кто не отправит её ночевать в гостевой комнате, пока сам устроится в постели с собственным мужем. Последнее, что ей нужно было после встречи Лукаса с новой женщиной – это напоминание о провалившейся помолвке.

Я должен был это понимать.

— Блядь!

Я отталкиваюсь от раковины и шагом вхожу в душ, выдыхая с облегчением, пока горячая вода хлещет по моей коже.

Я зашёл слишком далеко. Я позволил себе слишком многое.

Закрывая глаза, я пытаюсь убедить себя, что ничего не произошло. Сейчас мне нужна эта ложь, чтобы защититься от правды.

Я никогда не позволяю себе чувствовать. Никогда.

Я не хотел этого. После Эбби я решил, что не буду больше впускать никого в своё сердце.

Но я не могу с этим справиться. Эйприл невероятно притягательна.

Я всегда завидовал своему брату, зная, что она заслуживает лучшего. Она хорошая — слишком хорошая для меня, говорю я себе.

И прихожу к двум выводам:

Первый: меня несомненно тянет к Эйприл.

Второй: я не могу быть с ней.

Мне нужно выпустить это напряжение.

Я сжимаю свой твердый член и начинаю двигать рукой вверх-вниз. Закрываю глаза, представляя её в короткой кожаной юбке. То, как её бёдра покачивались, когда она танцевала. Её каблуки удлиняли её кремовые ноги, а она выглядела настолько сексуально, двигаясь под музыку, которую я играл. Я бы хотел трахать ее, пока она будет обхватывать меня своими ногами.

Я вспоминаю, как её тело реагировало на мои прикосновения, когда я провёл большим пальцем по её затвердевшему соску и прикоснулся к её киске. Те тихие, нуждающиеся звуки, которые она издавала.

Блядь.

Я представляю, как моя рука проникает под ее крошечную юбку, скользя вверх по бедру, дразня ее, пока я не добираюсь до тонкой, промокшей ткани, прикрывающей ее сладкую киску.

Я представляю, как отодвигаю тонкий материал и провожу пальцами по ее влажности, предвкушая звуки, которые она будет издавать, выгибаясь в ответ, умоляя о большем.

Наконец, я вгоняю в нее два пальца. Она тугая и горячая. Мой большой палец медленно обводит ее набухший клитор, пока ее бедра покачиваются, пачкая меня ее влагой, когда она трется о мою руку. Я представляю, как наклоняюсь, чтобы провести поцелуями по ее обнаженной шее, и тропический аромат ее шампуня переполняет мои чувства. Я представляю, как посасываю и покусываю ее нежную кожу, пока она проводит руками по моим волосам, привлекая меня ближе. А потом, когда она, наконец, становится достаточно влажной и жадной, я вынимаю свои пальцы, прежде чем добавить третий, и нежно поглаживаю ее чувствительное местечко, пока она не содрогается всем телом, накрывая мою руку в своем освобождении.

Вот и все.

Со стоном я выпускаю длинные струи спермы, прежде чем рухнуть на кафельную стену. Это все, чем это могло быть сейчас: мимолетная фантазия, которая так и не воплотилась в жизнь и никогда не будет иметь никакого реального значения в долгосрочной перспективе, потому что она не была бы со мной. Она хочет его.

Я намыливаю тело гелем для душа, смываю, затем выхожу и вытираюсь насухо.

Натянув пижамные штаны, я ложусь в постель и позволяю вечеру завершиться.

Наконец я погружаюсь в сон, ища утешения в темноте.

Глава 19

Эйприл

Щекочущее, щекотливое ощущение пробуждает меня ото сна. Медленно открываю затуманенные глаза и поднимаю голову, чтобы обнаружить Бэзила, который облизывает мои пальцы, свисающие с края дивана. Дворик блестит от утренней влаги, а сквозь большие окна льётся тёплый солнечный свет, заливая комнату сиянием, заставляющим меня прищуриться. На кофейном столике я замечаю пустую бутылку из-под красного вина и смутно вспоминаю, как налила себе щедрый бокал после того, как Джеймс выскочил вчера вечером. Это, вероятно, объясняет мою пульсирующую головную боль.

— Привет, дружок, — ласково говорю я Бэзилу, проводя руками по его мягкой шерсти.

Приподнимаясь, я набрасываю на плечи пушистый шерстяной плед.

— Чёрт, как же холодно этим утром.

Сонная и сбитая с толку, я смотрю вниз на свои обнажённые ноги и понимаю, что заснула в своей мини-юбке.

На диване.

После того, как чуть не поддалась на соблазн с братом моего бывшего жениха.

Только что я рыдаю из-за Лукаса, а в следующий момент меня тянет к Джеймсу.

Позволяю ему прикасаться ко мне.

Я знаю, что это было неправильно, но это ощущалось… хорошо.

Его тёплое прикосновение. Глубокие, бархатные оттенки его голоса.

Он, должно быть, тоже это почувствовал. Именно это заставило его убежать.

– Ух, – бормочу я, прикрывая глаза рукой и содрогаясь от яркого воспоминания о том, как он с силой захлопнул дверь.

В моей голове всплывает воспоминание о его больших, мозолистых руках, о том, как они скользили по тонкой ткани моей рубашки, и о том, как давление его ладони на моём теле поджигало меня изнутри, оставляя меня в жажде большего. Резкие очертания его челюсти, пронизывающий взгляд его мшисто-зелёных глаз.

Джеймс показал мне ту сторону себя, которую я раньше не видела, редкую уязвимость, которая притягивала меня, как мёд. Ну, и ещё то, что он, вероятно, один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела.

Несмотря на классический «плохой парень» вид, у Джеймса есть некая очаровательная красота в его несовершенствах. У него есть та самая грубая привлекательность – небольшой шрам возле брови, постоянная щетина и та самая ямочка. Господи, эта ямочка. Моя мама когда-то говорила, что ямочки – это поцелуи ангелов, и эта мысль заставляет меня улыбнуться. Но в Джеймсе нет ничего ангельского. Он выглядит так, будто олицетворяет грех – само искушение. Его волнистые волосы всегда лежат идеально, как будто каждое утро он просто проводит по ним рукой, и они падают безупречно.