Дураков нет
Шрифт:
– Окей, – ответил Салли. – Тогда я этого делать не буду.
Карл вскинул руки, обернулся к Питеру.
– Этот чертов компас показывает на юг, – сказал он. – Все время.
Полночь. “Лошадь”. Перекличка.
Присутствующие завсегдатаи, все сидят за стойкой, пьяные: Уэрф (в стельку), Питер (уже засыпает), Салли (тоже сонный).
Присутствующие завсегдатаи, трезвые: Бёрди в конце стойки (настороженная, добрая), Малыш за стойкой (настороженный, недобрый).
Отсутствующие завсегдатаи, среди прочих: Руб Сквирз.
– Не забудь
– Хорошо, – согласился Питер, зная, что спорить бессмысленно.
Он понимал, что на самом деле отец не советы дает, а пытается извиниться. И хочет сказать: делай, что я говорю, и все будет отлично. От Уэрфа они узнали, что полиция действительно выдала ордер на арест Салли. Питер и Салли оставили пикап позади “Лошади”, чтобы спокойно выпить пива, пока Салли не арестовали, но это было много бутылок назад. Поначалу из-за ощущения, что Салли догуливает (допивает) последние часы на свободе, настроение у них было приподнятое, и лишь с последней бутылкой (угощал, как почти всегда, Уэрф) это ощущение потускнело.
– Постарайся приходить к Хэтти к шести утра, – наставлял Салли. – Ты же умеешь жарить яичницу, верно?
– Лучше тебя.
– Завтраки – дело нехитрое, – заверил Салли, хотя это было не так.
Повара в закусочных подбрасывают оладьи на сковородке с проворством жонглеров и работают очень быстро. Но Касс присмотрит за Питером и, если надо, поможет. Или будет готовить сама, а Питера поставит пробивать заказы и обслуживать столики. Тут Салли вспомнил об обещании, которое он дал Касс и теперь едва ли сумеет сдержать, если, конечно, Уэрфу не удастся до Нового года вытащить его из кутузки.
– Скажи Касс, как только я выйду, сразу же сделаю, что обещал.
– Хорошо, – повторил Питер.
– Первым делом постелите паркет в доме Карла, а Майлз Андерсон подождет.
– Хо-ро-шо.
– Циркуляркой работать умеешь?
Питер пьяно усмехнулся:
– Лучше тебя.
Салли кивнул. Питер смышленый малый.
– Как думаешь, сколько тебе понадобится времени?
– В одиночку дня три-четыре.
– Тебе не придется работать в одиночку.
– А, точно. – Питер вспомнил отцов наказ: попроси Руба тебе помочь.
– К завтрашнему утру он уже успокоится, – заверил Салли. – Угостишь его завтраком. Одолжишь ему доллар на ставку.
– Хорошо, – сказал Питер.
Уэрф, слушавший их разговор, покачал головой:
– Я сюда хожу того-этого только из-за тебя, ты это знаешь?
Салли развернулся на табурете:
– Ты сюда ходишь в туалет только из-за меня?
– Нет, – ответил Уэрф. – Того-этого. Я того-этого в ответ на безумие бытия. Если бы не ты, я вел бы жизнь праведную.
– Тогда ты должен радоваться, что я здесь, – ответил Салли и повернулся к сыну: – Если вдруг пойдет снег, ты сумеешь прикрепить плуг к пикапу?
– Если сумел ты, сумею и я.
– Скажи Гарольду, чтобы он сам его прикрепил, – поразмыслив, добавил Салли. – Скажи ему, что ты мой сын.
– Точно, – поддакнул Уэрф. – Если будут проблемы, сошлись на своего старика. И все двери тотчас же распахнутся перед тобой, вот увидишь.
Салли вновь развернулся
на табурете:– Поверить не могу, что у тебя уйдет неделя, чтобы меня вытащить.
– Я вообще-то еврей. И это не мои праздники, – ответил Уэрф. – И как прикажешь тебя вытаскивать, если ты еще даже не сел?
– Ты же сам все время покупаешь мне пиво, – указал Салли. – Как прикажешь идти сдаваться, если ты покупаешь мне новое пиво, когда у меня еще есть полбутылки?
– Это дзен-буддизм, – пояснил Уэрф. – Не было бы пива, не было бы и пьяниц. Или наоборот? Не было бы пьяниц, не было бы и пива? Я бы сказал, как правильно, если бы так не напился.
Салли покачал головой:
– В штате Нью-Йорк миллион адвокатов, а мне достался пьющий одноногий еврей-буддист.
– Передай мне маринованное яйцо. – Уэрф указал на банку, стоящую перед Питером.
– Нет, – отрезал Салли. – Я этого не вынесу.
Питер – он почти засыпал – открутил крышку, сунул руку в маринад и достал яйцо.
– Бросай, – сказал Уэрф.
Питер бросил ему яйцо, но промахнулся, яйцо перелетело через плечо Уэрфа и плюхнулось на пол.
Уэрф уставился на свою пустую ладонь.
– Мне понадобится еще одно яйцо.
На этот раз Питер, перегнувшись через отца, вложил яйцо в руку Уэрфа.
– Ах, – сказал Уэрф.
– На сколько спорим, что этот козел слупит с тебя за оба яйца? – негромко произнес Салли и кивком указал на Малыша на другом конце стойки, тот наблюдал за ними, но пока что не шевельнулся, чтобы слезть с табурета и записать яйца на счет Уэрфа.
– Начинается, – сказал Уэрф. – Ты ведь никогда этого не видел, правильно? – спросил он Питера.
Салли достал все деньги, какие у него оставались, выложил их на стойку:
– Спорю на сорок два доллара, что он запишет на твой счет оба яйца.
Уэрф вздохнул:
– Почему бы ему не брать с меня деньги за яйца?
– Сколько ты сегодня уже здесь потратил? – полюбопытствовал Салли.
– Пока что ни дайма.
– Ну хотя бы примерно? А вчера сколько?
– Не помню.
– Зато я помню, – сказал Салли. – Сорок с лишним долларов. А сегодня и того больше.
– Сегодня я активнее того-этого, – указал Уэрф. – И компания больше. Мы того-этого сообща. У нас сегодня синхронное того-этого.
– А вот и он, – прошептал Салли и ткнул локтем Питера, тот опять едва не заснул.
Малыш соскользнул с табурета, подошел к кассе – рядом с нею лежали счета – и что-то записал на одной из бумажек.
– Эй! – рявкнул Салли, и Малыш вздрогнул.
– Черт бы тебя побрал, Салли, – виновато сказал великан. – Чего тебе?
– Дай-ка это сюда на минутку, – попросил Салли.
– Что? – Малыш огляделся.
– Я хочу видеть, что ты написал в счете.
– Это вообще-то не твой счет, – сказал Малыш. – Так что отдыхай.
– Я знаю, что не мой. Принеси-ка его сюда. Я хочу посмотреть, что ты там написал.
Малыш схватил счет, подошел к стойке.
– Знаешь что, Салли? Ты сволочь. И отец твой был сволочью. И брат твой был сволочью. И ты тоже сволочь. – Он хлопнул счет на стойку перед Салли. – Вали уже в тюрьму, – сказал Малыш. – Сделай нам всем одолжение.