Дураков нет

Салли перевернул счет, увидел, что это его счет, и швырнул его бармену. Счет взмыл в воздух и опустился на пол.

– Ты написал на другом, – заявил Салли.

Малыш закряхтел, наклонился, согнув колени, подобрал счет с пола и положил обратно на стойку.

– Это твой счет, Салли. На него и смотри, остальные не твое дело.

– А я хочу знать, что ты написал на том. – Салли повернулся к Уэрфу: – Попроси показать тебе твой счет.

– Но я не хочу видеть свой счет, – сказал Уэрф. – Никогда.

– Покажи ему его счет, – уперся Салли.

– Отстань. – Малыш развернулся и направился прочь.

Салли проводил его взглядом, смутно сознавая, что Уэрф достал ручку и царапает на салфетке.

– Почему ты позволяешь ему срать тебе на голову? – спросил Салли.

Уэрф ухмыльнулся, протянул ему салфетку. Салли развернул ее. Внутри было написано: “Почему ты позволяешь ему срать тебе на голову? Уверяй теперь, что ты не самый предсказуемый человек в Бате”.

– Ладно, допустим, и что с того, – сказал Салли. – Все равно ты не ответил на мой вопрос.

– Поехали домой, – предложил Уэрф. – Твой ребенок уже спит.

Оба посмотрели на Питера, тот дремал, опустив голову на стойку. Питер выдохнул через нос, и рябь побежала по лужице конденсата на стойке.

– Дети такие милые, когда спят, правда? – заметил Уэрф.

Салли потормошил сына, тот вздрогнул, проснулся и пробормотал:

– Хорошо.

– Твоя очередь угощать, – произнес Салли, – и не прикидывайся спящим.

– Боже, – простонал Питер. – Поехали домой.

– Эй, – Салли окликнул Малыша, – давай рассчитаемся. Неси счет Уэрфа.

– Вот опять, – сказал Уэрф.

Малыш принес счет Уэрфа. Салли тут же потянулся к нему, но Малыш шлепнул мощной пятерней по бумажке.

– Твой там. – Он указал на счет Салли.

– Я тебе вот что скажу. – Салли пододвинул к Уэрфу все деньги, которые выложил на стойку: – Ставлю все на то, что этот жадный придурок включил в счет оба яйца. И то, которое ты съел, и то, которое на полу.

Уэрф забрал у Малыша счет, посмотрел на него, протянул бармену три двадцатки. Малыш взял деньги, счет и ушел к кассе.

– Поехали домой, – сказал Уэрф.

– Нет, – возразил Салли. – Так как же? Если он включил в твой счет только одно яйцо, я не только отдам тебе деньги, но и съем то яйцо, которое на полу.

Вернулся Малыш со сдачей Уэрфа и хлопнул счет на стойку перед Салли.

– Читай и плачь, говнюк, – он указал на последнюю строчку, – за одно яйцо я с него взял. – Малыш указал на пол: – Вот твой ужин.

Салли внимательно изучил счет, чтобы убедиться, что там ничего не подтерли. Потом взял деньги со стойки и сунул Уэрфу в карман.

– Прекрасное завершение прекрасного дня, – сказал он.

Уэрф покачал головой:

– Почему ты ничего не замечаешь, пока оно тебя не раздавит?

– Я был готов поспорить на все деньги, что он сдерет с тебя за оба яйца, – признался Салли.

– Ты и поспорил на все деньги, – напомнил Уэрф.

Все трое встали с табуретов, Салли поднял с пола яйцо.

– Эй, – сказал он ухмыляющемуся Малышу, – я знал, что если буду ходить в это заведение достаточно долго, то рано или поздно мне что-нибудь перепадет на халяву, жмот ты эдакий.

Салли сжевал яйцо и запил его последним глотком пива.

– Вали в тюрьму, Салли, – сказал Малыш. – Там тебе самое место.

Ветер улегся, оставив ночное небо в россыпи звезд. На трех центральных перекрестках Бата светились праздничные гирлянды.

– Почему-то совсем не чувствуется Рождество, – пожаловался Салли.

Уэрф, изрядно окосевший, посмотрел на него, увидел, что Салли не шутит, и расхохотался. Питер тоже хихикал. Когда из “Лошади” вышла Бёрди, Уэрф попросил Салли повторить, что он сказал, Салли повторил, Уэрф так хохотал, что даже вынужден был присесть на бордюр.

– Вот ради таких моментов я с тобой того-этого, – сказал он.

Салли не видел в сказанном ничего смешного, он повернулся к Бёрди:

– Ты знаешь, есть такой обычай – выполнять последнюю просьбу осужденного. Мой пикап стоит за “Лошадью”. Давай сядем в него, разденемся и посмотрим, что будет.

– Ну давай, – подумав, ответила Бёрди без особого энтузиазма.

– У тебя что, совсем гордости нет? – опешил Салли.

– Одни разговоры, – ответила Бёрди, – как я и думала.

Уэрфа подняли на ноги и в сопровождении Бёрди направили к его машине; Салли с Питером побрели к полицейскому участку. Когда они дошли до переулка за “Вулвортом”, Салли сказал: “Погоди минутку” – и скрылся в темноте; Питер услышал, как он блюет. Чуть погодя бледный Салли, пошатываясь, вернулся.

– Ты все понял насчет завтра?

– Все понял. – Питер показал ему большой палец, чтобы не оставалось сомнений.

Последние два часа Питер пребывал в странно благодушном настроении, куда и девался его привычный сарказм и насмешливая холодность. Обычно Питер, по мнению Салли, держался чересчур скованно. Наверное, ему просто надо чаще выпивать. А может, он все еще пребывал под действием чар самой красивой девушки Бата.

Они еле плелись.

– Малыш прав в одном, – сказал Салли. – Твой дед был та еще сволочь.

– Я толком его не помню, – признался Питер.

– И хорошо, – ответил Салли. – Я знаю, ты считаешь, я тоже сволочь, но мне до него далеко. Вообще-то.

– Ты не сволочь, – возразил Питер. – Вообще-то.

– Что ты скажешь Уиллу? – спросил Салли, поскольку весь вечер только об этом и думал. Из всех сожалений, которым он не желал поддаваться, это было самым большим.

Питера его вопрос явно удивил:

– А что ты хочешь, чтобы я ему сказал?

По правде говоря, Салли не знал.

– Пожалуй, скажи ему, что его дедушка сволочь. Скажи ему, что это семейное.

– Спасибо.

– Я о тебе и не думал, – искренне произнес Салли, он чаще думал о Патрике и о том, что к тому времени, как брат погиб в аварии, он уже очень походил на Большого Джима.

– Спасибо еще раз, – сказал Питер.

– Ты правда решил остаться?

– Не знаю, – ответил Питер. – Возможно.

– Не каждый день будет так, как сегодня.

– Да?

– Но твоя мать права. Лучше возвращайся в колледж. – Питер промолчал, и Салли добавил: – Ты будешь смеяться, но мне понравилось в колледже.