Дураков нет

Салли подошел к сыну:

– Ты чего тут один?

Питер пожал плечами:

– Тебя жду.

– А общество этих ребят тебя не устраивает?

Питер снова пожал плечами, к раздражению Салли.

– Ты веришь в удачу? – спросил Салли.

– Не особо, – ответил Питер.

Салли кивнул: он так и думал.

– Знаешь что? А я верю.

Питер улыбнулся: он тоже явно так и думал.

– Помнишь ту тройку, на которую я ставлю последние два года? – спросил Салли. – Так вот она выиграла, пока я сидел в кутузке.

– Когда?

– Вчера. Или позавчера, – ответил Салли, пытаясь вспомнить, что именно сказал Джоко.

– Неужели.

– Тебе не кажется, что мне повезло? – спросил Салли.

– Если бы повезло, ты не попал бы в кутузку, – заметил Питер.

– А у тебя как? – спросил Салли. – Тебе когда-нибудь не везло?

– Никогда, – ухмыльнулся Питер. – Ни разу.

– Хочешь сказать, даже с отцами?

– Ральф – прекрасный отец.

– Ну ты и ехидна.

Некоторое время оба молчали. Наконец Питер сказал:

– Я завтра еду в Западную Виргинию уладить дела. Забрать вещи из кабинета и из квартиры. Я уеду, как только мы здесь закончим.

– Справишься один?

На губах Питера вновь мелькнула полуулыбка, так раздражавшая Салли.

– Мне помогут.

– Если подождешь, пока я выйду, я тебе помогу. Уэрф говорит, меня должны выпустить через денек-другой.

– Я лучше поеду сейчас, – ответил Питер, явно не чувствуя необходимости объяснять причины.

– Как хочешь, – сказал Салли.

– Хорошо.

– Что же ты Уилла с собой не взял?

– Бабушка не пустила, – ответил Питер. – Может, и к лучшему.

– Наверное, – согласился Салли, хоть и надеялся увидеть внука. – Ей как, полегчало?

Питер дважды навещал Салли в кутузке и всякий раз, по своему обыкновению, был немногословен, однако не стал отрицать, что Вера по-прежнему отравляет им жизнь. Женщина Питера продолжала названивать из Западной Виргинии, да и здоровье Роберта Холзи снова ухудшилось.

Питер кивком указал на гроб.

– Кажется, его сейчас закроют, – заметил он.

Когда Салли, прихрамывая, дошел до гроба, его уже закрыли крышкой. Увидев Салли, сотрудники похоронной конторы дали ему понять, что вновь поднимать крышку – нарушение правил.

– Люди ждут, – пояснили они.

– Это моя мать, – сказал Салли.

– Неправда, – возразил молодой человек.

– Ну да, – согласился Салли, – не родная.

– Тридцать секунд. – Молодой человек поднял крышку. – А то опоздаем в церковь.

Старая Хэтти лежала в гробу с тем же выражением рассеянного и угрюмого упрямства, каким отличалась при жизни. Теперь, пожалуй, она выглядела даже решительнее. Салли – голова у него по-прежнему шла кругом от известия, что его тройка наконец-то выиграла, пусть и без него, – размышлял о том, согласился бы он поменяться местами с покойницей, предложи ему кто-то такую возможность. Вообще, заманчиво, заключил Салли.

– У нее такой вид, будто даже теперь она не намерена сдаваться, правда? – сказала Касс возле его локтя.

– Правда, – согласился Салли. – Наверное, все-таки зря я предложил поставить ей эту кассу. Как ты себя чувствуешь?

– Как последняя лицемерка, – сказала Касс. – Я по десять раз в день желала ей смерти.

Они рассматривали старуху, Касс тихо плакала.

– Пока она была жива и я не имела возможности отлучиться, думала только о том, что если бы она умерла, я поехала бы туда и сюда, занялась бы и тем и этим. А теперь сомневаюсь, что дело было в ней.

– Дай себе время, – выдавил Салли, чтобы сказать хоть что-то.

Вообще-то он разделял сомнения Касс. Ему тоже когда-то казалось, что жизнь без Большого Джима Салливана станет просто прекрасной, а она и не изменилась, разве что теперь тех, кого можно во всем обвинить, было на одного меньше. Хотя Салли торжественно поклялся и дальше винить во всем Большого Джима.

– Я слышал, ты продала закусочную?

– Тсс, – зашипела Касс и кивнула на мать, а та, судя по застывшему на лице суровому выражению, не только слушала их разговор, но и продумывала изощренную месть. – Да, причем твоей подруге.

– До меня дошли слухи, – сказал Салли. Хотя это было больше чем слухи. Уэрф занимался сделкой и рассказал Салли, что Винс и Рут будут партнерами, Винс вложит деньги с той оговоркой, что Рут выкупит его долю при первой возможности.

– Если кто и сумеет добиться успеха, так это Рут. Она знает, как устроен бизнес. И работящая. А теперь будет работать на себя. Она пообещала сохранить название, покойница была бы довольна.

Они вновь посмотрели на Хэтти – если та и была довольна, то ничем этого не обнаружила.

– Надеюсь, ты не поспешила с продажей, – сказал Салли. – Вдруг луна-парк все-таки откроется и это место станет золотой жилой?

– Если откроется луна-парк, то откроется еще дюжина кафешек. К тому же… ты видел сегодняшнюю газету?

Салли кивнул.

– Ну а вдруг, кто знает?

– Мы с тобой знаем, – ответила Касс. – Этот городишко не изменится никогда.

Салли охотно согласился бы с ней. Но он думал о том, сколько всего изменилось за ту неделю, что он пробыл гостем округа. Смерть Хэтти, отъезд Касс – перемены довольно серьезные для такого городка, как Бат.

– Питер хорошо работал? – решился спросить Салли.

– Отлично, – ответила Касс, но Салли показалось, без особого восторга.

И то и другое, как ни странно, его порадовало. Он хотел, чтобы Питер у Касс поработал на славу, однако уже опасался, что шутка Питера, будто он все что угодно умеет делать лучше Салли, может оказаться правдой. Они с Касс оглянулись на Питера, тот сидел на складном стуле в глубине зала и, кажется, рылся в кошельке – наверное, прикидывал, хватит ли ему денег съездить в Западную Виргинию и обратно. Салли решил отдать ему свой карточный выигрыш.

– Он справился с той работой так же хорошо, как с этой, – заметила Касс.

– В этом смысле он молодец, – согласился Салли. – Разве что чересчур образованный. Или чересчур похож на мать.

– Или просто любит выпендриваться, – предположила Касс, к удивлению Салли. Ему и в голову не приходило, что Касс, оказывается, невзлюбила Питера, – интересно, за что?

– Я рад, что он сегодня здесь, – сказал Салли, снова подумав, что сын – единственный здоровый и крепкий мужчина среди гробоносцев. Без него прочие, чего доброго, рухнули бы на обледеневшем тротуаре, как кегли в боулинге.