Дураков нет
Шрифт:
– Не пойми меня неправильно, – проговорила Касс. – Я рада, что мне помогал опытный повар.
Салли нахмурился. Очередной сюрприз.
– Я не знал, что у него в этом деле есть опыт.
– Еще какой, – ответила Касс. – Собеседник из него не ахти, а яичницу жарит отлично.
Салли кивнул:
– Удивительно, сколько всего он умеет.
Паркет в загородном домике Карла, по всей видимости, Питер тоже стелил в одиночку.
Касс понимающе ухмыльнулась.
– Я не имела в виду, что ты не вправе гордиться сыном. – Касс уже не плакала, но на щеках ее виднелись непросохшие дорожки слез. – Просто он, в отличие от его старика, не умеет поднять другим настроение.
Салли решил расценить это как комплимент, поскольку Касс и хотела сделать ему комплимент, хотя Салли сомневался, что умение поднять другим настроение такой уж талант.
Касс поймала взгляд одного из нервных сотрудников похоронной конторы и знаком дала понять, что гроб можно закрывать; они с Салли дружно отвернулись и услышали, что Карл Робак произнес: “Девочки, наша очередь”, и Питер встал со стула.
– Пожалуй, я понимаю, почему за ним бегают женщины, – сказала Касс. – Он ничего, красивый.
Интересно, какие именно женщины, подумал Салли и ответил:
– Весь в отца.
– Точно, – согласилась Касс. – Только красивый, как я и сказала.
Салли присоединился к прочим гробоносцам.
– А профессор нам поможет или как? – поинтересовался Карл Робак.
Вообще-то Питер неторопливо направлялся к ним. А подойдя, занял место с переднего левого края гроба.
– Одноногого адвоката и Салливана-старшего поставим в середину, чтобы не потерять, – распорядился Карл Робак.
Не улыбнулся только Отис. Он смотрел на закрытый гроб Хэтти и всхлипывал, губа у него дрожала.
– Отис, хватит, черт побери, – сказал Карл Робак.
– Я не специально, – прорыдал Отис.
– Эй, выше нос. – Салли приобнял Отиса за плечи, утешительно хлопнул по спине.
И только Джоко сквозь очки с толстыми стеклами заметил, что Салли, убирая руку с плеча Отиса, опустил в карман его пальто резинового аллигатора, купленного в “Автомобильном мире Гарольда”.
– Какой же ты нехороший человек, Салли, – заметил Джоко, заняв место у гроба.
– Ладно, народ, – произнес Карл Робак, когда все взялись за серебристые ручки. – На счет “три”.
В кухонное окно Джейни видела, что из трейлера вышел отец, из ноздрей его валил пар, точно у быка. Коренастый, как бык, с большой головой, которая сидела на его узких плечах так, словно у него не было шеи, Зак действительно походил на быка, причем во многом. И мозгов у него тоже как у быка, подумала Джейни. Нет, это неправда. Более того, это жестоко. Зак умнее типичного быка – тот настолько тупой, что воображает, будто одолеет целую толпу, притом что у одного человека из этой толпы, кроме красного плаща, в руках еще и шпага. Но типичный бык видит только красное и ничего больше. Зак, скорее, похож на того быка из мультфильма, который все время нюхал цветы. Как бишь его? Фердинанд [52] .
52
“Бык Фердинанд” – мультфильм 1938 года студии Уолта Диснея про молодого романтичного быка, попавшего против своей воли на корриду. Мультфильм получил премию “Оскар”.
Дорожка от трейлера к гаражу обледенела. Зак на полпути заметил дочь в окне кухни, остановился, нерешительно поднял руку, поскользнулся, но удержался на ногах – правда, для этого ему пришлось, позабыв о достоинстве, замахать руками, как ветряная мельница. Джейни в знак приветствия тоже замахала ему руками, как ветряная мельница.
Рут – они с внучкой сидели на диване в гостиной, рассматривали картинки в журналах – подняла голову, краем глаза заметив, что Джейни машет руками, и с облегчением посмотрела на дочь. Наконец-то она приходит в себя, подумала Рут. Очень долго, все то время, что пролежала в больнице, Джейни была сама не своя, и Рут даже боялась, что дочь страдает от боли не только телесной, не только из-за сотрясения мозга и множественных переломов челюсти. И лишь когда с челюсти сняли проволоку, Рут осознала, что без улыбки – а из-за проволоки Джейни или не улыбалась, или улыбалась, но грустно – дочь на себя не похожа. Обычно Джейни не улыбалась так, будто устала от жизни.
Мимика Джейни, как и у Рут, ярче всего передавала крайние чувства. Их черты охотно выражали радость и злость, порой эти эмоции застывали у них на лице, даже если Джейни и Рут уже их не ощущали. Салли вечно обвинял Рут в том, что она злится на него без предупреждения, и эти слова злили
ее еще больше, но она сознавала, что даже если уже целый час злилась на него, лицо ее все еще выражает радость от какого-то его прежнего поступка. С Заком все было хуже. На него невозможно было не злиться – по крайней мере, у Рут не получалось, – и более-менее постоянная остаточная злость, которую Рут чувствовала по отношению к мужу, искажала ее черты даже в те минуты, когда ему по какой-то нелепой случайности удавалось порадовать жену. Поэтому за тридцать лет брака Зак так и не выучился определять, когда поступил правильно, чтобы впоследствии повторить этот опыт. И Джейни унаследовала от Рут неспособность выражать тонкие эмоции, лицо ее обманчиво выражало радость или злость, даже если настроение Джейни давным-давно поменялось.– Не обнадеживай отца, – сказала Рут, сразу догадавшись, что происходит за окном кухни.
Джейни задумчиво отжала в мыльную воду тряпку для мытья посуды.
– Я не специально, – ответила она; Зак скрылся в гараже. – У него такой потерянный вид.
– Еще бы не потерянный. – Рут раздраженно перелистнула страницу журнала, но Тина перевернула ее обратно.
Помимо прочих внучкиных причуд, Рут никак не могла понять, что именно Тина так пристально разглядывает, когда смотрит на картинки, – одно из ее любимых занятий. Все прочие дети, с кем Рут доводилось иметь дело, были торопыги. Джейни в детстве, едва дождавшись, пока мать дочитает, старалась перелистнуть дальше. Рут не поспевала за любопытством и воображением дочери, и порой та от нетерпения нечаянно рвала страницу, которую Рут придерживала большим пальцем. С Тиной же дело продвигалось поразительно медленно. Она словно и не рассматривала картинки, а впитывала их, и Рут не могла понять, то ли Тина такая внимательная, то ли просто тупая. Все считали ее тупой, хотя наверняка еще определить было нельзя и, пожалуй, получится не скоро, однако Рут заметила, что Тина очень наблюдательная и запоминает почти все, что видит. Два года назад на Рождество Рут подарила ей книжку “Найди кролика”, там нужно было отыскивать разных зверюшек на замысловатых картинках, состоящих из массы деталей. Порой зверюшки прятались в высоких и густых ветвях дерева, иногда очертания их складывались из различных предметов, и чтобы это заметить, нужно было пристально вглядываться в рисунок. Тина всех отыскала настолько проворно – куда быстрее Рут, – что та заключила: наверное, внучка уже видела эту книгу и нашла зверей не благодаря наблюдательности, а по памяти. Но Джейни клялась, что дело не в этом. И Рой дочке тоже не помогал, не говоря уж о том, что и сам-то едва ли нашел бы этого кролика.
– Почему бы твоему отцу не ходить с потерянным видом? – продолжала Рут. – Он всю жизнь такой.
– Знаю, – грустно ответила Джейни. – Но раньше в этом не было ничего страшного, потому что у него была ты. Ты хоть бы разрешила ему навестить нас.
После того как мужа Джейни посадили, Рут настояла на том, чтобы они с Заком вернули себе трейлер, в котором прежде жили дочь с зятем. Они притащили трейлер из Шуйлера в Бат и поставили во дворе возле гаража, где он некогда и стоял. Трейлер достался им после того, как брат Зака в оттепель выехал на внедорожнике на покрытое льдом озеро. Поначалу они собирались продать трейлер, но выяснили, что он стоит гроши – ржавый, с облупленной краской, внутри гуляет сквозняк, и счет за коммунальные услуги, подозревала Рут, выйдет космический. Если кто и заслуживает того, чтобы жить в этой развалюхе, так только ее муж.
– Тебе плохо, потому что ты потеряла Салли, вот ты и вымещаешь злость на отце, – не оборачиваясь, предположила Джейни.
– Я никого не теряла, – поправила Рут. Она встретила Салли сегодня утром на похоронах, вид у него был настолько несчастный, что у Рут сжалось сердце, но она все равно осталась непреклонна. – Я бросила их обоих. Вряд ли без мужчин жизнь станет намного хуже. Уж без тех мужчин, которых я привлекаю, – точно.
– Если бы не твой дурной вкус, у тебя не было бы никаких, – весело заметила Джейни.
– Мне больше нравилось, когда у тебя рот был закрыт на проволоку, – сказала Рут и добавила: – И не тебе рассуждать о вкусе.
– Да уж… – проговорила Джейни, не понижая голоса в конце фразы, – манера, раздражавшая Рут. Насколько она понимала, эти слова означают, что, по мнению Джейни, собеседник несет чушь.
– Не смей так со мной разговаривать, – велела Рут. – Терпеть не могу это твое “да уж”.
– Да уж…
– И еду отцу чтоб не носила, – высказала Рут очередное подозрение.