Душа королевского замка

Со вчерашнего дня они больше не говорили ни о Ренцо, ни о Дариусе Шелтонах. Аристократка пряталась в своей комнате до самого ужина, а затем вышла к накрытому столу как ни в чем не бывало. Сразу же, словно желая опередить Кейру, завела разговор о погоде и стремительном похолодании, поглядывая на собеседницу с опаской и одновременно предостережением во взгляде. Кейра ее прекрасно поняла и подыграла: если Шарлотта не хочет говорить о принце и его кузене, это ее право. Зато теперь Кейра не чувствовала за собой вины за то, что утаила важную для девушки информацию.

Наконец Ренцо добрался до них. Остановился напротив, склонил голову.

— Леди Шарлотта, не согласитесь ли вы пройти со мной в круг скорбящих родственников?

В этот момент леди Видал что-то громко зашептала на ухо Мирте. Слов было не разобрать, но то, что они нелицеприятны в отношении племянника почившего короля, было ясно и так.

— Я? — Шарлотта не на шутку испугалась и даже попыталась отступить назад.

— Шустер! — тут же раздалось возмущенное шипение одной из девушек, должно быть, которой та умудрилась наступить на ногу.

Шарлотта замерла и больше не пыталась бежать. Из-за разницы в росте смотрела на Ренцо снизу вверх большими испуганными глазами.

Кейра с трудом поборола желание толкнуть ее и сказать: «Решайся же, наконец!». Сдержалась. Она уже сделала все, что от нее зависело. Остальное — за Шарлоттой. На кону — ее жизнь и ее счастье.

Аристократка продолжала тянуть время, а Ренцо так и стоял напротив в ожидании ответа. Мало того, что до этого на них глазели девушки из крыла фрейлин — теперь в их сторону стали оборачиваться и другие обитатели замка.

Заметил эту странную сцену и Дариус, поспешил к ним. Однако, если Ренцо пришлось лавировать между людей, стараясь никого не толкнуть, пробираясь к месту, где стояла Шарлотта, то перед принцем все расступались сами, да еще и почтительно склоняли головы.

— Леди Шарлотта, позвольте пригласить вас в ближний круг, чтобы почтить память моего отца, — во все зубы улыбнулся Дариус и протянул к аристократке руку ладонью вверх.

Теперь уже Мирта что-то зло зашептала Лине.

А Шарлотта, бледная как сама смерть, стояла перед двумя приглашающими ее мужчинами с видом загнанной на охоте лани и не знала, кого из них выбрать.

Кейре было бы ее даже жаль, не знай она, что девушка сама виновата. Для Кейры верный выбор был очевиден.

— Почту за честь, ваше высочество, — наконец выдохнула Шарлотта, выдавив из себя улыбку. Гордо приподняла подбородок и вложила свою ручку в широкую ладонь принца Дариуса.

Лицо Ренцо окаменело. Он резко развернулся и исчез в толпе. А Шарлотта важно прошествовала под руку с принцем к самому костру.

Кейра проводила удаляющуюся пару разочарованным взглядом. Поджала губы. Дурочка, какая же Шарлотта дурочка…

— Рано радуешься, — прошипела оказавшаяся рядом Мирта.

Неужели выражение лица Кейры в этот момент можно было принять за радостное?

Кейра дернула плечом.

— А ты поздно на что-то надеешься, — огрызнулась она.

Мирта скривилась, будто подавилась лимоном.

* * *

Пламя костра горело долго. Тем не менее никто не расходился, как внутри замкового двора, так и снаружи. Разве что благоговейное молчание в начале церемонии через два часа сменилось повсеместным шушуканьем.

Кейре болтать было не с кем и не хотелось. Справа от нее стояла Мирта, а слева Шусса — совершенно точно не те люди, с кем у Кейры возникло бы желание общаться не только на похоронах, но и в любой другой ситуации.

Мирта и Лина обсуждали Шарлотту, не стесняясь в выражениях и не боясь, что их услышат. Дочь Шустеров была названа и «зазнавшейся провинциалкой», и «невоспитанной нахалкой», достойной только «этого потерявшего стыд бастарда».

Кейра морщилась, слушая весь этот бред, но не вмешивалась, полагая, что вызвать у нее эмоции и было основной целью этого разговора — иначе аристократки говорили бы тише.

Как жаль, что нельзя нарушить порядок церемонии и покинуть двор и это удушающее общество.

* * *

Когда тело его величества было сожжено, вперед вышла королева Грация. Сложила перед собой руки, поднесла переплетенные пальцы сперва к своему лбу, затем к груди, беззвучно произнося молитву. Затем повернулась к жаждущим ее слова людям.

Сегодня внешний вид ее величества притягивал к себе взгляды ещё больше обычного. На ней было многослойное пышное платье с корсетом, визуально делающим ее талию настолько тонкой, что, казалось, если подует сильный ветер, она просто переломится пополам. Глубокий вырез, в котором была видна большая часть груди. Обнаженные плечи, несмотря на уже по-осеннему холодный ветер.

Кейра даже поймала себя на злой мысли, что королева вышла к костру не почтить память усопшего, а погреться.

Ее величество долго и пафосно говорила о своем супруге и его вкладе на благо жителей Арситеи. Перечисляла принятые в годы его правления реформы и их положительные результаты. Не забыла упомянуть и изобретения Серхио Маринза, чья работа не была бы столь успешна без одобрения и всяческой поддержки короля Клемента.

Королева Грация использовала витиеватые фразы и сложные словесные обороты, говоря о заслугах своего мужа в отношении королевства. Однако манера ее речи соответствовала торжественности момента и не вызывала раздражения до тех пор, пока она не заговорила о личной безмерной любви к королю Клементу. О том, как влюбилась в него с первого взгляда и до сей поры не сумела разлюбить. О своих мыслях в эти нелегкие несколько дней — уйти в монастырь, чтобы до конца своих дней молиться о покое души его величества. От чего ее останавливает лишь просьба сына не оставлять его в такой сложный период жизни.

Под конец своей речи Грация таки пустила слезу. После чего к ней поспешил Дариус, приобнял за обнаженные плечи и увел безутешную вдову обратно к месту, где они до этого стояли.

После королевы высказался Клодис, назвав себя близким другом короля.

Выходили ещё несколько высокородных лордов. Для себя Кейра сделала вывод, что их горе выглядело гораздо более искренним, чем трагические вздохи королевы и придворного мага.

Под конец вперед вышел Дариус.

Кейра вытянула шею, пытаясь рассмотреть Шарлотту и обнаружила ее едва ли не в обнимку с королевой. Кажется, дочь Шустеров пыталась утешить ее величество. Какая прелесть.

Речь принца словно была написана тем же человеком, который подготовил слова для его матери — тот же пафос и трагизм. Обещания не подвести отца и достойно править Арситеей.

Кейра отвернулась, поджав губы.

А когда подняла глаза, обнаружила, что время для высказываний близких окончено — Ренцо слово не предоставили. Или он сам не захотел?

Кейра поискала его взглядом и увидела стоящим в отдалении от остальных. Лицо задумчивое, кулак подпирает подбородок. Возможно, он действительно сам отказался держать речь на потеху публике. Ведь с дядей Ренцо был по-настоящему близок.