Двадцать и двадцать один. Наивность

«Горки-9» были ничем иным как огромным по площади белым особняком. Ровно подстриженные трава и кусты, пустующий гармоничный зелёный двор и идеальная светлая дорожка, по направлению к главному входу – все это говорило о том, что здесь живёт непростая личность. «Горки» была основной резиденцией председателя правительства и по совместительству официального лидера партии «Единая Россия» Дмитрия Медведева. Лидером партии он был подобно монарху в Великобритании – всего лишь де-юро: Дмитрий Анатольевич всего лишь отдавал кое-какие поручения касательно её и более ничего, а вот вторым человеком в стране он являлся и де-юро и де-факто.

Он никогда не встречал гостей на улице, а всегда, подобно своему старшему товарищу, сидел в кабинете. Книг в его личной библиотеке не было: Дмитрий Анатольевич обходился электроникой, куда могло бы поместиться более 1000 Гб информации. Медведев, несмотря на то, что его партия была консервативной, любил инновации и модернизацию. Технологический прогресс его очень радовал и всегда поднимал настроение – он ревностно следил за мировыми новшествами, и если в мире появлялось новый чудо-гаджет, то первым, у кого он появлялся, был, конечно же, Дмитрий Анатольевич. Он, обладая незаурядными способностями, быстро разбирался со способами использования техники и уже на следующий день после приобретения с игривой улыбкой на лице демонстрировал гаджет в телекамеру «Первого» и других каналов.

Дмитрий Анатольевич не очень симпатизировал папарацци и СМИ, но отбиваться ото всех, что волка к капусте приучать, и председатель правительства смирился с этим. По совету своего психолога, он превращал каждый свой рутинный день в особенные мгновения благодаря чувству юмора, которого было не занимать. Когда шутил Медведев – смеялись абсолютно все. Все, кроме одного человека. О чём премьер сильно крушился.

С юности премьер увлекался хард-роком, в числе любимых групп упоминал Deep Purple, Black Sabbath и Led Zeppelin; коллекционировал записи этих и других коллективов (в частности, собрал полную коллекцию записей группы Deep Purple). Слушал также русские рок-группы, в частности, Чайф. Его прошлое, полное духом бунтарства и фрикового окружения, вошло в его характер навсегда, и в речи даже после избрания его президентом Российской Федерации фигурировали сленговые словечки. Дмитрий Анатольевич был лёгок и прост в общении, коммуникабелен и очень быстро находил с людьми общий язык, имея свой без костей. Везде его считали “нашим” человеком, обращаясь к нему по-простому “Димон”. Фамильярность, мягкость и простота, возможно, и были в его стиле той изюментой, которая отражается в истории.

Хобби у премьера была целая масса: Медведев увлекался фотографией. Начал фотографировать ещё в детстве на камеру Смена-8М. Уже будучи президентом, участвовал в выставке фотографии под открытым небом «Мир глазами россиян», проходившей в марте 2010 года на Тверском бульваре в Москве. Сегодня в арсенале Медведева — камеры фирм Leica, Nikon и Canon. Курить бросил на четвёртом курсе, до этого, по собственному признанию, выкуривал по 5-7 сигарет в день. Именно такой разносторонней личностью обладал Дмитрий Медведев, однако четыре года его правления и остальные лета его политической карьеры были встречены жесткой критикой.

Летнее солнце слепило глаза, но Джек принципиально не желал надевать тёмные очки, зрение от которых портилось ещё больше. Покинув автомобиль, мужчина проследовал вдоль зелёной аллеи, где, возле обочин, стояли строгие «security». Пропуск у Сальвиати не потребовали, и он без труда поднялся в кабинет премьера. Непосредственного шефа иллюминат застал в занятном положении: вскинув ноги на стол, премьер-министр сосредоточенно и напряжённо перебирал пальцами на сенсорной поверхности планшета.

Джек был немного обескуражен: шеф никак не отреагировал на его визит, не обратил на него внимания – даже не оторвался от «Интернета» и не опустил ноги.

Иллюминат мог счесть это за фамильярность, но лишь терпеливо вздохнул и закрыл зверь, нарочно громко ею хлопнув.

Медведев всё-таки поднял голову на шум, и в его больших, словно блюдца, карих глазах отразилась высокая фигура в синем френче.

– Евгений, это вы? – рассеяно спросил он. Голос его был высоким – всего на пол октавы ниже, чем у президента. Звук «э» и у того и у другого раздавался с одинаковой скрипучестью. – Ну чего так долго? Я ждал вас ещё полчаса назад.

– Добрый день, Дмитрий Анатольевич, – вошедший, переполненный лицемерия, улыбнулся и тактично кивнул. – Мне поздно сообщили, а с площади просто так не уехать.

– Так взяли бы цеппелин, делов-то, – пробурчал про себя премьер, но под взором педантичного собеседника опустил ноги и занял деловую позу. – Присаживайтесь скорее.

Джек, поправив воротник, сел напротив Медведева, перебросил ногу за ногу, как бы невербально демонстрируя свою престижность и солидность. Он держал на коленях тёмно-фиолетовую папку.

– Дмитрий Анатольевич, учитывая то, что до выборов осталось меньше года, вы могли опоздать с принятием решения, – тут же заявил он.

– А откуда вы догадались, зачем я позвал вас? – заинтересовался премьер. – Чай, кофе хотите?

– Кофе не пью, чай чёрный, – быстро кинул Джек. – К предвыборной кампании готовятся за полтора года. И начав обсуждать её концепцию только теперь…

– С бергамотом? – уточнил премьер. – В прошлом году немало средств ушло на чемпионат, поэтому выборы предполагают меньше затрат.

– С сахаром. Вы недооцениваете соперников, что расширяют круги оппозиции. Тот же Зюганов, например, торговаться не станет.

Спустя пару минут в кабинет премьер-министра секретарь внесла поднос с синенькими чашками. Крепкий чёрный чай иллюминат старательно размешивал, растворяя кусочек сахара, покуда у председателя правительство тёплое кофе со сливками было выпито залпом.

– А иностранный капитал разве не будет способствовать агитации в нашу пользу?

Джек ничего не ответил, лишь, незаметно ухмыльнувшись, раскрыл папку с неким документом и положил на стол перед премьером.

– Пропаганду необходимо начинать незамедлительно, если хотите аналогичных результатов в 2012 и 2008 годах.

– Хотите сказать, что то, чтобы вы мне предложили – сработает? – съязвил Медведев, неспешно листая папку. – Вам сколько? Двадцать семь? Тридцать? Но такого я ещё не видел.

– Как говорил один из величайших агитаторов прошлого, – медленно протянул Джек. – Вы недооцениваете силу пропаганды.

– Хорошо, что вы предлагаете?

– Собрать ЦК партии и начать незамедлительный разгром оппозиции.

– В Питере нестабильная ситуация, вот ты с ними и разбирайся. Я – публичное лицо, а ты – пропагандист. Потом доложи о результатах.

– Докладывать? – возмутился Джек. – Не забывайте – кто я, Дмитрий Анатольевич. Понимаете ли вы, что не по вашей воле я явился сюда, а по своей? Понимаете ли вы, что если запланированная кампания сойдёт на импровизацию, то это будет означать неминуемый разрыв и крах системы, которую мы воздвигали более полувека? Ведь я не всемогущ, и вы не всесильны – прекрасно знаете, что власть, лишённая авторитета, хуже, чем явное безвластие.

– Я не понимаю, – растерялся премьер. – Ты постоянно докладывал о съездах в регионах и говорил, что люди, насыщенные и удовлетворённые материальными благами, жалуются лишь на обыденные трудности, присущие любой стране.