Двадцать один день

– Сначала мы ехали на машине и познакомились с Кагеторой-саном, начальником Пожарной Академии. А ещё у Кагами-куна есть брат, Химуро-сан, который на самом деле не является его кровным родственником, – принялся рассказывать Куроко. – Мы играли в настоящем спортивном зале в баскетбол один час и двадцать две минуты. Я играл в одной команде с Кагами-куном, и она победила со счётом девяносто шесть – восемьдесят восемь. Я получил двенадцать очков.

– Мои поздравления, – улыбнулся Такао.

– Ко мне не прикасались и не толкали. Киёши-сан на самом деле не использует кардиостимулятор, а Идзуки-сан совсем не любит Басё и не пишет хокку. «Шуры-муры» означает романтические отношения между Хьюгой-саном и Айдой Рико-сан, но об этом нельзя говорить Кагеторе-сану, потому что тогда у Хьюги-сана будут проблемы со здоровьем и действительно начнётся паранойя, – продолжил выкладывать всю подноготную подопечный.

– Тебе понравился сегодняшний день? – уточнил Такао, подав встрепенувшемуся Кагами знак рукой, чтобы тот помолчал.

– Определённо, да, – кивнул Куроко.

– Это замечательно! – улыбнулся доктор. – Что ещё ты делал?

– Мылся в душе с Кагами-куном, мне было не больно. Обнимался с Кагами-куном. Определённо, обнимался, – проговорил подопечный, отчего Тайга мгновенно залился краской, поймав на себе взгляд Такао.

– Док! – возмутился он. – Вы не подумайте! Я ничего… Я же не извращенец! И вообще, у меня глаза были закрыты! Я даже не видел ничего! Он просто закрылся в душевой и не мог помыться, потому что под душем не привык, но я ему принёс таз, и потом всё было нормально!

– Спокойно-спокойно, Кагами-кун, – рассмеялся Такао, – я тебя ни в чём не обвиняю.

– Да мы и не обнимались совершенно даже! Он всё себе сам придумал! – продолжал генерировать Тайга. – Он меня потрогал вот так, – он тронул доктора чуть ниже локтя, – и всё!

– Держать кого-нибудь, обхватив рукой, – упрямо проговорил Куроко, – называется «обнимать». Так учил доктор Широганэ. Так делали мама и отец. И Акаши-кун.

– Тебе понравилось обнимать кого-то? – задал следующий вопрос Такао. – Кагами-куна, например? Как это было?

– Пальцам тепло. Определённо, тепло, – ответил подопечный. – Отбой в двадцать два часа. Уже двадцать один пятьдесят семь. До отбоя три минуты. Через три минуты я должен спать. Определённо, должен.

– Хорошо, Куроко-кун, – Такао не удержал очередной улыбки, – мы тогда пойдём. Увидимся утром, хорошо? Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Такао-сан. Спокойной ночи, Кагами-кун, – покивал Куроко, забираясь под одеяло.

– Спокойной ночи, – пробормотал Кагами, натянув толстовку и схватив с пола рюкзак.

В коридоре Такао прислонился к стене, улыбаясь.

– Прекращайте, док! – вполголоса возмутился Кагами, прикрыв дверь в комнату подопечного. – Хватит ухмыляться. Я же вам сказал, он всё придумал, от начала и до конца!

– Ты не понимаешь, Кагами-кун, – иронично отозвался Такао, отдавая ему полупустой контейнер с картошкой. – Ты не торопишься? Давай по кофе? Я хотел тебе кое-что рассказать.

– Не, мне б холодненького, – брякнул Тайга, чувствуя, что щёки просто горят.

– В автомате на третьем этаже, кажется, была холодная минералка, – припомнил доктор, – а я там же кофейку.

– Вы в ночное опять? – сочувственно вздохнул Кагами, направляясь к лестнице.

– Шин-чан возвращается завтра к обеду, и я буду нужен дома как минимум пару дней, поэтому отдежурю сегодня, – отмахнулся Такао. – Так вот. Я хотел тебе рассказать, – он чуть понизил голос и осмотрелся по сторонам, – вчера в подсмотренных тобой записях мелькнуло имя доктора Широганэ. Он признанный специалист в области психиатрии. И, вероятно, лечил Куроко-куна. Он умер за год до катастрофы.

– Вы думаете, они и его?.. – выдохнул Кагами.

– О нет, ему было уже девяносто три года, – покачал головой Казунари. – Но я связался с его братом, который вёл дела, и он сказал мне, что доктор Широганэ долгое время консультировал мальчика с синдромом Аспергера, который делал неплохие успехи. Понимаешь, что это значит?

– Честно говоря, нет… – признался Тайга, почесав затылок и остановившись у автомата.

– Это значит, что родители Куроко-куна очень заботились о нём, и, скорее всего, синдром Аспергера был диагностирован в раннем детстве. И ещё: до того как он попал в клинику, его состояние было настолько хорошим, что он успешно окончил школу и даже учился в университете.

– Да, он болтал что-то про математический факультет, – согласился Кагами, открыв бутылку Покари и наполовину осушив её одним глотком.

– А ещё это значит, – Такао порылся в карманах, звеня мелочью, – что у брата доктора Широганэ могли остаться какие-то записи консультаций. И они могут нам пригодиться в суде. Возможно, он даже сам присутствовал при нескольких сеансах. У нас есть свидетель.

– Надо Касамацу сказать, – кивнул Тайга.

– Уже, – улыбнулся Такао, открывая банку с горячим эспрессо. – Он обещал связаться с Широганэ-саном и договориться о встрече.

Дверь в конце коридора распахнулась, громыхнула о стену, так что Кагами аж выронил бутылку от неожиданности, и минералка начала медленно растекаться прозрачной лужицей по полу. Из комнаты выскочил бешеный и стремглав понёсся к лестнице, за ним выбежали его мать и Мурасакибара, который, догнав беглеца, обхватил его огромными руками, прижимая к себе и не давая пошевелиться.

– Ох, чёрт, – выругался Тайга, переглянувшись с Такао. Тот нахмурился и быстро зашагал к застывшему посреди коридора Мурасакибаре. – Это бешеный, – добавил он уже в пустоту.

– Что с ним? Срыв? – быстро спросил Такао, поймав в ладони лицо отчаянно сопротивлявшегося и рычавшего Акаши и заглядывая в расширенные зрачки.

– Вы кто? – задал ответный вопрос Мурасакибара, нахмурившись и не выпуская свою ношу из рук.

– Дежурный врач-психиатр, – Такао схватил бешеного за запястье, измеряя пульс. – Нужно успокоительное. Что ему обычно колют?

– Не знаю, – вяло отозвался Мурасакибара. – Мне дают шприц – я колю.

– Не надо больше уколов, – прошипел Акаши, отчаянно брыкаясь. – Не смейте. Я не больной. Я не больной.

– Сейджуро! – Ханако-сан кинулась к сыну, вцепившись в локоть Мурасакибары. – Прошу тебя, успокойся, мой дорогой. Всё будет хорошо! Доктор сделает укол, и тебе станет легче. Я прошу тебя.

– Никаких уколов, мама, – застонал бешеный. – Не хочу больше уколов.

– Капли, – Такао вынул из кармана халата небольшой пузырёк, – на капли ты согласен, Сейджуро-кун? – Он покрутил пузырёк перед лицом Акаши, дождался, пока на нём сфокусируется взгляд больного, и продолжил: – Лёгкая травяная настойка, просто чтобы успокоить нервы. Это даже не лекарство, я сам их принимаю от бессонницы. Ну?