Двадцать один день

– Убедил, – сдался Тацуя, притворно вскинув руки и в очередной раз убедившись, что если Кагами что-то взбредёт в голову, то отговорить его не получится, что ни делай. – Если вам нужен десятый, я готов поехать с вами.

– Отлично! – Тайга поднял победно сжатый кулак, а потом, будто опомнившись, добавил: – А у тебя какие новости? Что слышно от Касамацу?

– Мы с Алекс сегодня весь день провели у них, помогали с документами, – отозвался Химуро.

– С Алекс? – нахмурил раздвоенные брови Кагами.

– Ты же её знаешь, – пожал плечами Химуро, и в его голосе явственно прозвучали нотки безысходности. – Если она что-то решила, то в лепёшку разобьётся, но добьётся своего. Её присутствие, конечно, тормозило процесс, – усмехнулся он. – Хотя к вечеру мне показалось, что бедняга-Касамацу смирился с судьбой и перестал так болезненно реагировать на избыток внимания с её стороны. – Химуро налил себе ещё чая. – Как бы то ни было, документы на опекунство готовы, и в понедельник будут направлены в суд. По признанию дееспособности тоже уже почти всё есть, но с этим придётся подождать, пока не решится вопрос с опекунством.

– Вот и здорово, – заулыбался Кагами. – Наш план работает! – Он опрокинул чашечку в рот. – Всё, теперь спать. Завтра ранний подъём. Сразу предупреждаю: будешь ныть – устрою холодный душ.

– Понял, – отозвался Химуро и поплелся восвояси, одарив кружившего по кухне и насвистывавшего какую-то мелодию Кагами подозрительным взглядом.

Комментарий к День двенадцатый. Личная тарелка и сладкие данго

* “Кассиопея” - поезд, следующий по маршруту Токио - Саппоро, соединяющему острова Хонсю и Хоккайдо. Один из двух “ночных” поездов в Японии.

========== День тринадцатый. Тренировочный матч и разлитая минералка ==========

Кагами махнул рукой отправившемуся ставить машину в гараж Кагеторе и обернулся к подопечному. Куроко крепко сжимал в обеих руках спортивную сумку, в которую они предварительно со всей тщательностью собрали футболку, спортивные шорты, напульсники, кроссовки и банные принадлежности, и переминался с ноги на ногу, слегка раскачиваясь.

– Ну? – уточнил на всякий случай Кагами. – Не передумал? Если хочешь, отвезём тебя обратно.

Куроко не ответил, только отрицательно дёрнул головой, внимательно уставившись на дверную ручку.

– Не бойся, ребята все нормальные, тебя никто не обидит, я прослежу, – напомнил Тайга и, повернув ручку, открыл дверь и зашёл в ярко-освещённый зал. – Ну, давай знакомиться, – проговорил он, подходя вместе с семенившим позади Куроко к разминавшимся товарищам. – Ребята! – громко хлопнув в ладоши, возвестил Тайга. – Прошу любить и жаловать…

– Куроко Тецуя, подопечный, – вежливо поклонился зажмурившийся и не выпускавший сумку из рук Куроко. – Баскетбольный клуб Тейко. Номер пятнадцать. Распасовщик, – к концу небольшого монолога и без того тихий голос стал практически неслышным, однако подопечный выпрямился и поднял взгляд.

– Так вот ты какой. – Химуро сделал шаг вперёд. – Тайга много про тебя рассказывал. Я Химуро Тацуя.

– Тацуя – мой братишка, – пояснил Кагами, в шутку толкнув Химуро кулаком в плечо.

– Очень рад знакомству, Химуро-сан, – прошелестел Куроко. – Вы не очень похожи на Кагами-куна. Определённо, не похожи. В лечебнице в одну из пятниц я видел фильм о генах, там говорили, что братья, как правило, похожи.

– Ох, ну это образно, подопечный! – вздохнул Кагами. – Мы просто очень давно с ним дружим, ещё со школы. Вот, а это Хьюга, капитан.

– Здравствуйте, Хьюга-сан, – в очередной раз поклонился Куроко. – Если вам нужна консультация психиатра по поводу вашей паранойи, можно обратиться к Такао-сану.

– Чего? – опешил Хьюга и сделал было шаг вперёд, сжав кулаки, но в его локоть вовремя вцепились пальчики Рико.

– «Зацикленный на субординации и постоянно орущий параноик», – процитировал этот мелкий пакостник, в точности повторяя интонацию Тайги. – Так сказал Кагами-кун вчера.

– Куроко! Незачем повторять, что я сказал! – возмутился покрасневший до кончиков ушей Кагами, с опаской поглядывая на то, как Хьюга недвусмысленно потирал кулак. – Это я в шутку, капитан. Он шуток не понимает.

– Спокойно, Хьюга, не кипятись, – осадил Киёши, с улыбкой протягивая Куроко широкую ладонь, пока остальная бригада давилась от хохота, а находчивый Идзуки записывал что-то в блокнот. – Привет, я Киёши Теппей.

– «Железное сердце», – покивал подопечный, с секунду поколебавшись, но всё же проигнорировав рукопожатие и отступив на полшага назад. – Вы консультировались со специалистом о том, можно ли играть в баскетбол, если вы используете кардиостимулятор?

– Кардиостимулятор? – уточнил Теппей, не прекращая улыбаться. – С чего ты взял?

– «Железное сердце», – пояснил Куроко, сильнее вцепившись пальцами в собственную сумку и оглядываясь на Кагами. – Про вас Кагами-кун тоже сказал неправду?

Кагами был готов провалиться сквозь землю от стыда. Вот же упрямый маленький негодяй!

– Я думаю, Кагами имел в виду в переносном значении, – улыбнулся Теппей. – Он тебя не обманывал.

– Я тебе потом объясню, – буркнул Кагами. – Едем дальше. Это Идзуки.

– Мы никуда не едем, Кагами-кун, – поправил Куроко. – Нужно говорить правильно, так совсем никуда не годится. Добрый день, Идзуки-сан. Я вчера изучал поэзию Басё.

– Зачем? – вскинул брови Идзуки, усиленно скрывая улыбку.

– Вы пишете хайку и хокку, а чтобы поддерживать беседу, нужно говорить о том, что интересно собеседнику. Так учил доктор Широганэ, – пояснил подопечный. – Я хочу поддерживать беседу. Определённо, хочу.

– Ты славный, – ответил Идзуки. – Только давай поговорим о чём-то другом, ведь я не увлекаюсь Басё. Это тебе Кагами опять сказал?

– «Идзуки, разыгрывающий. Стихоплёт наш, чтоб его», – вновь беззастенчиво процитировал Куроко, копируя резкие интонации Кагами.

– Так, всё, прекращай, – проворчал Тайга, уставший ждать, когда, наконец, у подопечного проснётся совесть. – Давайте уже играть лучше!

– Нет, подожди, я ещё не узнал, что ты про меня рассказывал! – в шутку возмутился подскочивший Коганей. – Я Коганей Шинджи. Можно просто Кога.

– Здравствуйте, Коганей-сан, – поклонился Куроко. – Сколько раз в день вы моетесь?

– Эээ… Ну, когда как, – ответил тот, почесав затылок. – А что, Кагами сказал, что я грязнуля? – обиделся Шинджи.