Дважды разыскиваемые

–  Спасибо… Значит, с получкой, как будто, дело обстоит нормально.
– Сорокин сел, придвинул к себе чашку.- Откуда в таком случае Борис берет деньги на кафе и рестораны, которые он посещает? Причем, по-видимому, довольно часто…

–  Это я тебя должна спросить, откуда берет Борис деньги,- сказала Валентина Дементьевна.
– Ты его друг. Или не друг?

–  Друг.

–  Значит, должен знать, где он берет деньги. Говори, чего уж скрывать. Я мать. Не враг ему.

Сорокин посмотрел сочувственно на Валентину Дементьевну.

–  Ладно, так и быть, скажу правду. Монетного двора у него, конечно, нет. Обходится, как говорится, ловкостью рук. Понимаете?

Валентина Дементьевна сжала нервно губы, должно быть, боясь вскрикнуть. Потом потерла сухими пальцами виски и отошла вроде. Сказала тихо:

–  Налей-ка!

–  Своя?
– поинтересовался Сорокин, снимая пробку с граненого темно-сиреневого графинчика.

–  Своя.

–  Жаль. Магазинная пошла бы лучше.- Сорокин наклонил графинчик над рюмкой Валентины Дементьевны, однако не налил, словно не решился.- Неудобно как-то без Бориса. Возможно, подождем? У меня есть к нему одно дело.

Валентина Дементьевна вспыхнула.

–  Никуда я не отпущу его сегодня. Никуда, слышишь? Нечего ему делать с тобой и с твоими дружками!.. Он у меня один. Можешь ты понять это или не можешь? Я хочу видеть его счастливым, честным. Почему вы пристаете к нему? Почему?

–  Я не пристаю к нему.

–  Не пристаешь?! Как же тогда…

Валентина Дементьевна хотела еще что-то сказать, однако не смогла - уронила голову на руки и заплакала навзрыд… У Сорокина дрогнуло сердце.

–  Простите, пожалуйста, - растерянно пробормотал он.

–  Чего простить? Чего простить? Ответь мне на это!
– Валентина Дементьевна тяжело подняла голову, вытерла ладонями глаза.
– Парень совсем отбился от рук. Не знаю, как его еще на работе держат. Каждый день выпивши приходит. Сначала думала, что хорошо зарабатывает, потом поняла- что-то нечистое… Что? Говори, говори!-Валентина Дементьевна смотрела на Сорокина умоляющими глазами.

–  Простите, пожалуйста, - повторил Сорокин.

–  Другие слова забыл, что ли?

–  Не забыл, трудно произнести… Я не знаю вашего сына. Даже никогда не видел. Судьба его нас тревожит…

–  Так кто вы?

–  Работник уголовного розыска.
– Сорокин подошел к Валентине Дементьевне, сел рядом, заглянул в глаза.- Может быть, ваш сын ни в чем не виноват. Мы не оставим его в беде. Главное, чтобы он был откровенен с нами. Чтобы ничего не скрывал.

–  Что он сделал?

–  Вы у него сами спросите,-уклонился Сорокин от отлета.
– Надеюсь, что он не обманет вас… Хотите, я уйду?

Валентина Дементьевна долго молчала, наверно, решала, как отнестись к такому предложению, потом медленно покачала головой.

–  Оставайся. Одна я, пожалуй, не смогу сейчас говорить с ним, не выдержу. Выпьете?
– кивнула Валентина Дементьевна на графин.

–  Что вы!

–  Тогда я уберу. Не нужно ему знать, что мы тут гуляли, - горько усмехнулась Валентина Дементьевна.

20 .

Борис вернулся в третьем часу. Он был пьян и не сразу понял, что нужно человеку, оказавшемуся ночью в его доме. На помощь пришла мать - она объяснила, кто этот человек и зачем пришел.

–  Ты, Боря, только ничего не скрывай, - посоветовала Валентина Дементьевна.
– Сядь, отдохни малость, если устал, потом и расскажи все. Хорошо?.. Чайку хочешь?

–  Не хочу,- простонал Борис.- Иди спи. Мы без тебя поговорим…

–  Я уйду, сынок, уйду. Доверься человеку. Он поможет тебе, - посмотрела Валентина Дементьевна на Сорокина.- Это только с виду он строгий. Душа у него добрая. Я знаю…

–  Иди, мама, иди. Отдыхай.

–  Сейчас я тебе чайку принесу.

Валентина Дементьевна вышла.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Борис сидел на диване, не шевелясь, словно был погружен в глубокий сон. Сорокин стоял у этажерки, листал старые журналы. Ему необходимо было сосредоточиться.

–  Вы часто так поздно приходите домой?
– произнес он наконец.

Борис не ответил, даже не шевельнулся. Только дрогнули мускулы на лице.

Сорокин отошел от этажерки, остановился посреди комнаты.

–  Вы слышите меня, Цыбин?

–  Когда как придется,- отозвался на этот раз Борис.- Я сам себе хозяин. Что хочу, то и делаю.

–  Где вы были?

–  На работе.

–  Начальник цеха дал вам отгул!

–  Сначала дал, потом обратно взял. Он тоже сам себе хозяин.

–  Значит, вы пили на работе? Прямо в цехе, за конвейером?

–  Место найдется, было бы желание.

–  Товарищи тоже найдутся?

–  Я сегодня один пил. Без товарищей, - глянул исподлобья Борис.

–  Где?

–  Тут. Недалеко. У сторожа… Сторож - барыга!
– выругался Борис.
– Берет за полбанки четыре рубля. Разоряет рабочий класс!

–  Вас?

–  Меня.

–  Может быть, вы сами разоряете себя?

Неслышно вошла Валентина Дементьевна, поставила на стол чайник и две пиалы, украдкой взглянула сначала на сына, потом на Сорокина.

Борис попросил:

–  Ты бы принесла чего-нибудь покрепче, не жадничала.

–  Хватит тебе, - вздохнула Валентина Дементьевна.

–  Хватит?

–  Хватит.

–  Может, ему надо.

–  Ему нельзя, - сказала Валентина Дементьевна. Она снова взглянула на Сорокина, тоже украдкой, словно побоялась встретиться с ним взглядом.
– Попей чайку, Боря, попей. Хочешь, я сама тебе налью.

–  Не надо. Я сам.

Борис налил в пиалу чаю и стал неторопливо отхлебывать.

Валентина Дементьевна, присев на краешек стула, смотрела на сына. «Господи, неужели я в чем-то ошиблась,- думала она.
– Неужели чего-то не доглядела? Считала, что он уже взрослый и не нуждается в моей помощи… Был бы путевым отец, не дожила бы до этого срама. Яков, поди, теперь тоже хлещет где-нибудь водку «ши валяется под забором… Неужели в него пошел Боря?»

–  Ну чего вы хотите от меня?
– оторвался от пиалы Борис.