Дважды разыскиваемые

Николай сегодня действительно испытывал тревогу. Подозрение, закравшееся при встрече Бориса и Женьки, не выходило из головы. Все больше и больше укреплялась мысль, что Женька связан с преступной «пятеркой». Женька, между тем, брат Клары.

«Неужели я сдамся, как Бойко?
– думал Николай.
– Или начну изворачиваться, подобно ужу? Как обрести силы для твердого, решительного поступка?»

–  Ты как будто сам не свой, - не удержалась от вопроса Клавдия Яковлевна.

–  Это тебе кажется, мама,- по-прежнему весело отозвался Николай.- Устал немножко…

–  Мне всегда только кажется, - покачала головой Клавдия Яковлевна.
– Или я уже перестала понимать тебя, сынок.

–  Ну вот, уже и слезы на глазах.- Николай обнял мать, прижался, как в детстве, лбом к ее лбу.- Со мной ничего не случилось, видишь! Давайте-ка посидим вместе. В последнее время мы что-то не собираемся за одним столом.

–  Да, да, - посветлела Клавдия Яковлевна.
– Сейчас я чайку сделаю.

Она торопливо, будто боялась, что Николай передумает, кинулась в кухню.

–  Папа, мне нужно поговорить с тобой.

Аркадий Федорович оторвался от газеты:

–  Давай поговорим.

Рассказ получился довольно сентиментальным. Николай начал с того дня, как познакомился с Кларой, и закончил встречей с Женькой на «пятаке».

–  Теперь понятно, что тебя волнует, - после продолжительной паузы заключил Аркадий Федорович.- Мать-то, оказывается, права… Положение у тебя, прямо скажем, щекотливое…

Вошла Клавдия Яковлевна.

–  Здесь будем чай пить или на кухне?
– спросила она Николая.

–  Давай сюда, мать, - ответил за сына Аркадий Федорович.
– Не забудь только варенье. Клубничное.

–  Нет у меня клубничного варенья, одно вишневое осталось,-повинилась Клавдия Яковлевна.

–  Ладно, давай вишневое… По-моему, тебе еще рано волноваться,-обратился Аркадий Федорович к Николаю, как только Клавдия Яковлевна снова вышла.- Ты еще не знаешь Цыбина. Может быть, он честный парень.

–  Может быть,- согласился Николай.
– Кстати, я думал об этом.

–  Ну, а если что-нибудь такое… Поговори с начальником отделения. Он посоветует, что делать. Для большого беспокойства пока причин нет.

–  Ты считаешь?

Аркадий Федорович посмотрел на склоненную голову сына. Положение действительно было сложное. В нем сразу и не разобраться. Все, конечно, в Кларе. Если она знает, что ее брат преступник, и надеется на помощь жениха, то грош цена ей. С такого свадебного «пирога» жизнь начинать нельзя. Гнилая в нем начинка.

–  Она работает?
– неожиданно спросил Аркадий Федорович.

–  Клара?
– приподнял голову Николай.
– Учится. В этом году заканчивает университет. Будет журналисткой.

–  Честность - главное достоинство журналиста. Считай, что она в этом деле не замешана. Наконец-то, - обернулся Аркадий Федорович к жене, входившей с подносом.
– Мы-то думали, что ты нас забыла.

–  Да как же я могу забыть вас? Кого же мне еще помнить тогда!
– проговорила Клавдия Яковлевна, расставляя на столе чашки.- Вы только у меня остались. Чего ждете-то? Подвигайтесь к столу.- Она принялась потчевать сына, как только он сел с отцом за стол.- Пей чай, пей, пока не остыл. Варенье бери. Ватрушки. Вчера испекла. Думала, к ужину подоспеешь…

–  Спасибо. Закрутился с делами.

–  Вижу. Ты бы сегодня не ходил на работу, отдохнул маленько. Сейчас я постель приготовлю… Ведь ночь не спал.

–  Нельзя, мама. Дело такое-минута каждая дорога. Придется идти… Я забежал, чтобы вы не беспокоились.

–  Все-таки уходишь…

–  Ухожу, мама.

2.

Каримов, прикрыв глаза, медленно разглаживал пальцами морщинки на лбу.

–  Вы серьезно считаете, что Бобров-младший преступник?

–  Да.

–  Не кажется ли вам, Николай Аркадьевич, что вы изменили своему правилу? У вас нет улик, даже косвенных.

–  Улики будут, Азиз Мурадович, - ответил Сорокин.
– В моем распоряжении пока чутье, интуиция, опыт. С ними тоже нельзя не считаться.

–  Вы не имеете права ошибиться. Ни в коем случае.

–  Не беспокойтесь, Азиз Мурадович, я не ошибусь.

Каримов задумался. Сорокин выждал паузу, потом спросил, почему не видно Бойко.

–  Его нет в городе.

–  Уехал?

–  Да.

–  Далеко?

–  В Москву.

О том, что Бойко уехал в Москву, Каримову утром сообщил Воронов.

–  Что-нибудь случилось?
– тревожно спросил Сорокин.

–  Нет.

«Случилось, Николай Аркадьевич, случилось, - мысленно поправил себя Каримов.
– К сожалению, я пока не могу сказать тебе все, что меня тревожит. Ты считаешь, что Бобров-младший причастен к ограблению таксистов, я же боюсь предположить, что Бойко причастен к укрытию кого-то из грабителей…» < image l:href="#"/>

–  Я рад, что ничего не случилось, - сказал Сорокин.

–  Я тоже… Давайте вернемся к делу «таксистов»,- Каримов встал, прошелся по кабинету.
– Что вы намерены делать дальше?

Сорокин тоже встал, оперся рукой о спинку стула.

–  Я пригласил к трем часам потерпевших. Собираюсь устроить очную ставку с Цыбиным.

–  Предположим, потерпевшие скажут, что Цыбина среди грабителей не было.

–  Они не скажут этого.

–  Даже так? Что же дальше?

–  Поработаю с Цыбиным. Я думаю, что он не будет долго упорствовать. Мне поможет Валентина Дементьевна.

–  Вы слишком жестоко обошлись с ней в первую встречу. Смотрите, чтобы этого больше никогда не повторилось,- предупредил Каримов. Он приблизился к Сорокину, заглянул ему в глаза.- Покажите фотокарточку Боброва-младшего водителям такси. Очную ставку с ним пока не делайте. Повторяю: вы должны иметь веские доказательства. Кларе ничего не говорите. Вообше, ведите себя так, словно ничего не произошло. Уяснили?