Дважды разыскиваемые
Шрифт:
– Уяснил.
Коммутатор управления милиции почему-то не отвечал. Сорокин набрал номер телефона секретаря начальника отдела уголовного розыска полковника Розыкова.
– Здравствуй, Мария Демидовна,- улыбнулся Сорокин, услышав в трубке знакомый голос.
– Здравствуй, Николай Аркадьевич. Что это тебя давненько не видно у нас? Не зазнался ли, а?
– Ну что ты, Мария Демидовна! Как ты могла так подумать обо мне? Просто нет времени ходить по гостям.
– Смотри, я рассержусь, если ты не появишься у нас на этой неделе.
– Появлюсь,
– Кажется, нет… Сейчас проверю.
Сорокин называл секретаря начальника отдела уголовного розыска управления по имени и отчеству, потому что она сама обращалась к сотрудникам милиции независимо от возраста и звания по имени и отчеству. Вообще-то, она была просто Машей или Машенькой, ей исполнилось всего девятнадцать лет. Хрупкая, тоненькая, с длинной толстой косой и большими голубыми глазами, Машенька по-смешному изображала серьезность, славно играла. Все принимали эту игру, доставляя и Машеньке, и себе маленькую радость.
– Николай Аркадьевич? Здравствуй! Джаббаров.
– Здравствуй, Касым Гулямович, - обрадовался Сорокин.-Как дела? Трудитесь?
– Трудимся, Николай Аркадьевич. Ты еще не нашел «таксистов»?
– Нет.
– Помочь?
– Подожди. Я приеду к тебе, если почувствую, что задыхаюсь.
– Сорокин хорошо знал Джаббарова. Это был один из лучших оперативников уголовного розыска управления. Говорили, в ближайшее время он получит повышение - станет начальником отделения.- Слушай, давно у тебя появлялся Бойко?
– С полмесяца назад.
– Давно.
– Что случилось?
– Ничего.
– Не крути. Вчера в отделе был Воронов. Он тоже интересовался этим человеком. Судя по всему, вы его потеряли.
– Как будто.
– Парадокс! Сотрудники уголовного розыска ищут сотрудника уголовного розыска. Разве вам неизвестно, что он в Москве?
– Известно. Нам хотелось бы знать не только это.
– Что именно? Я могу приехать к тебе.
– Не нужно. Загляну сам. Пожалуйста, соедини с Марией Демидовной.
– Ладно, бывай здоров. Машенька!
– Джаббаров был единственным работником уголовного розыска, называвшим секретаря по имени.
– Слушаю, Николай Аркадьевич.
– Мария Демидовна! Очень прошу: позвони, когда у вас появится капитан Бойко.
– Хорошо, Николай Аркадьевич.
3.
Сорокин подошел к окну, широко распахнул ставни.
– Ты что? Очумел? Простынешь, - появился в дверях Тимохин.
– Не простыну, - обернулся Николай.
– Что принес, лейтенант? Опять сверхинтересные новости?
– К сожалению, не сверхинтересные, - потянулся Тимохин к сигаретам Сорокина.
– Разыскивает тебя битых два часа некая Клара Боброва.
Сорокин невольно подался вперед.
– Где она?
– На проводе, - невозмутимо ответил Тимохин.
– Ей же известен мой телефон!
– Прежде чем поговорить с тобой, она решила отвести душу со мной, - скромно потупился Тимохин. Он закурил и направился к выходу,- Пойду еще немножко полюбезничаю. Глядишь, понравлюсь.
– Скажи ей, что я у себя.
– Не знаю, захочет ли она тебе звонить. С таким бирюком
скучно разговаривать. Бывай.Звонок все-таки раздался.
– Ты где пропадал, Ник? Здравствуй!
– Здравствуй, Клара. Я нигде не пропадал. Работаю. Как ты себя чувствуешь? Мы сто лет не виделись!
– Как я себя чувствую?
– насмешливо переспросила Клара.
– Плохо, Ник. Разве ты не знаешь?
– У тебя несчастье?
– Ужасное!
– Не мучь меня, Клара!
– Это ты мучишь меня, Ник. Не приходишь, не звонишь… Разлюбил, Ник? Только признайся честно: разлюбил? Я, наверно, с ума сойду, если не увижу тебя сегодня.
– Увидишь.
– Ой, правда? Знаешь, где я только что была?
– Где?
– У твоих стариков!
– Умница!
– Я с детства такая, - прошептала Клара.
Сорокин зажмурился, словно увидел бесенят, прыгающих в глазах Клары.
– Умница!
– У тебя изумительные старики, Ник! Они угостили меня чаем с медом. Оказывается, твой отец - пчеловод. Он рассказывал, как тебя летом искусали пчелы. Вот бы посмотреть!
– Ничего, еще посмотришь, - пообещал Сорокин.
– Весной поедем с тобой на пасеку.
– Поедем, Ник!
– Знаешь, как хорошо весной в степи! Я каждый год несколько раз выезжаю на пасеку. Ночь в степи особенная. Кругом тишина такая, что, кажется, на сотни верст нет ни души. Только иногда прокричит спросонья какая-нибудь птица или пророкочет в небе самолет…
– Ты обязательно возьми меня с собой, - попросила Клара,-Ты не пожалеешь, Ник. Я буду охранять тебя от пчел.
– Возьму, Клара.
– Я люблю тебя!
В трубке стало тихо. Даже шорохи исчезли. Будто там, где была теперь Клара, расстилалась степь. Забравшись на холм, расцвеченный тюльпанами, она любовалась простором, ни о чем не думая и ничего не слыша, красивая до сумасшествия. Над ней высоко-высоко ярко сверкало звездное небо. Звезды - словно светлячки, разные-разные - голубые, желтые, зеленые. Одна, самая маленькая, полетела вниз да, видимо, не рассчитала своих сил - сгорела у самого холма, оставив после себя едва видимый след.
– Ник, что же ты умолк? Говори же, говори, Ник!
– Я люблю тебя, Клара!
– Сильно?
– Сильно!
– Сильно-сильно?
– Сильно-сильно!
– Говори, Ник, говори!
– Я люблю тебя, Клара!
В трубке опять воцарилась тишина. В ней угадывалось дыхание Клары и, кажется, даже стук ее сердца…
– Пойдем сегодня в кино, Ник?
– Пойдем.
– Ты заедешь за мной?
– Заеду. До вечера.
– До вечера.
4 .
Борис вошел в кабинет несмело, остановился у порога, посмотрел вокруг, словно искал кого-то, прокашлял в кулак.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, Борис Яковлевич. Пожалуйста, проходите, садитесь… У пас будет долгий разговор.
Борис так же несмело подошел к указанному стулу, медленно сел, не отрывая от Сорокина настороженных глаз.
– Вы меня сегодня отпустите?
Сорокин выключил радиоприемник, стоявший рядом на тумбочке, внимательно посмотрел на Бориса.
– Сегодня, пожалуй, не отпущу.