Две Войны

– Ну, знаешь, я всегда могу отговориться тем, что ощутил силу Господа, вошедшую в меня, когда я сражался с противными Ему тварями, оживленными богиней смерти. Тем более, что топор мой больше не светится и рун на нем никаких нет.

– А что это, вообще, было? Неужто, и вправду, Господь дал тебе силы? После драки в проклятом городе я уже готов поверить во что угодно.

– Эльфы объяснили мне. После боя. Гномы постоянно воюют с какой-то дикой нежитью, мертвяки лезут из подземелий и гномы сдерживают их на нижних рубежах своего государства. Поэтому все оружие подгорных мастеров покрывают специальные руны, наполненные магией, уничтожающей нежить. Они действуют определенное время, после чего должны ну как бы снова напитаться энергией, прийти в себя, что ли. Этот момент я толком не понял, я же не маг или волшебник. В общем, сейчас в моем топоре магии не больше, чем в обычном оружии, вроде твоего меча.

Мы встретились с Эмри в окрестностях Мейсена, где граф азартно гонял по всему одноименному княжеству разбойников и прочий сброд, все еще не желавший принять руку империи. После недавней войны с демонами, названной кем-то в Аахене Войной огня и праха (последнее, видимо, из-за инцидента в Эльфийских лесах), многие вздумали поднять восстания и бунты, опрометчиво полагая, что верховная власть ослабла настолько, что можно не подчиняться ей. Я же как раз возвращался со своим корпусом в столицу самой короткой дорогой, а она вела через Мейсен. Большинство моих людей были погружены эльфийскими лекарями в глубокий сон - на нормальное лечение не было времени, а ускоренные методы, как объяснили мне слишком опасны и неоднозначны, так как сокращают срок жизни, отпущенный пациенту. Да и применить их эльфы не могли по причине крайнего истощения после сражения.

Встретившись со мной Эмри передал все полномочия какому ретивому рыцарю, желавшему делами заслужить себе графский титул и земельный надел, а сам, вместе с хорошо вооруженным отрядом верных рыцарей, отправился вместе со мной в Аахен. По чести сказать, в этих неспокойных землях сопровождение было очень даже кстати, остатки моего экспедиционного корпуса были слишком сладкой приманкой для разного рода негодяев, наводнивших округу. Мы были практически беззащитны из-за большого числа раненных, спящих в любезно предоставленных нам эльфами повозках, да и остальные рыцари и простые солдаты были далеко еще не в лучшей форме.

Где-то по дороге нам повстречался императорский гонец. Он гордо ехал посередине дороги, задрав нос, казалось, гораздо выше облаков, низко нависших над нашими головами, напомнив мне этим приснопамятных высоких лордов. Дорогу нам он все же уступил, понимая, что таким образом нам с ним не разминуться. У нас появилось время переброситься парой фраз.

– Что за весть ты несешь, гонец?
– спросил у него Эмри, приветствуя его взмахом руки.
– Судя по твоему лицу, она добрая.

– Именно, господа, - с прежним гордым видом кивнул гонец.
– Его величество Каролус ввиду преклонных лет и плохого состояния здоровья решил отречься от престола в пользу своего сына и наследника, Маркварта. Коронация состоится ровно через неделю и один лень с сего дня.

Мы разъехались - гонец отправился дальше нести свою весть, мы же с Эмри последовали за нашим небольшим войском.

– Мальчишка добился того, чего хотел, - прокомментировал то, что мы узнали граф.
– Он давно хотел стать императором.

– Быть может, это и к лучшему, - пожал я плечами.
– Император стар и практически удалился от власти. За него давно уже правили другие - и ты помнишь к чему это привело.

– Нынешний сенешаль, герцог Корбут фон Руйтер, - сказал Эмри, - вполне приличный человек. Он вполне способен вывести страну из нынешнего положения. Вот только, что станет делать принц, то бишь будущий король.

– Мы этого не знаем, - философски развел руками я.
– А пока стоит просто поспешить, не хотелось бы опаздывать на коронацию.

Насчет поторопиться, я несколько погорячился. Двигаться быстрее, чем сейчас мы просто не могли, мешали повозки с мирно спящими раненными, бросить которые мы, естественно, не могли. Поэтому на коронацию мы опоздали - и не стали свидетелями и участниками той жуткой кровавой, что разыгралась в Аахене.

Еще утром того дня, когда въехали в столицу, мы увидели его стены и поняли - что-то не так. Над ними торчали крыши зданий, подъехав поближе мы разглядели, что многие из них носили на себе следы огня, части покрытия отсутствовали, зияя черными провалами, кое-откуда еще тянулись серые струйки дыма. Городские ворота, обращенные на восток - через них мы собирались въехать в столицу - были выбиты и лишь кое-как висели на мощных петлях, некогда выдержавшие удары фиарийских таранов сейчас они выглядели как-то совсем уж жалко. Стража стояла перед ними, сжимая в руках алебарды, рядом с ними прохаживались из стороны в сторону двое инквизиторов в алых рясах поверх доспехов. При движении открывались детали их защитного вооружения и было заметно, что совсем недавно они побывали в бою.

– Интересная, похоже, была коронация, - пробурчал Эмри, проверяя легко ли выходит из ножен меч.

Я кивнул, рефлекторно касаясь закрепленного за спиной, как обычно, топора.

Опасности в городе, как оказалось, уже не было. Стражи узнали меня и Эмри, пропустили без вопросов, лишь заглянув - больше для проформы - в повозки. Инквизиторы оказались куда более придирчивы, расспросив нас обо всем. Чтобы не создавать давки в воротах, нас отвели в специальный закуток, где обычно досматривают повозки людей, заподозренных в контрабанде. Там же мы узнали о произошедшем в Аахене во время коронации наследника.

– Сын мой, - обратился к Маркварту император Каролус.
– Ныне я отрекаюсь от престола и передаю корону тебе.

Как и должно монарху, прославленному военными победами, Каролус был облачен в парадный доспех, седую голову украшал массивный обруч короны, возложенный когда-то Отцом Церкви Леонидом III, как знак возрожденной императорской власти и возвращения порядка в многострадальные земли бывшей Энеанской империи. На поясе покоился в ножнах длинный и широкий меч - символ силы страны, а в левой руке император держал золотой шар державы - символ ее богатства.

– Также я вручаю тебе меч и державу, - продолжал Каролус, - неси их с честью. Не подведи меня, сын.

Тяжелая корона опустилась на голову юноши, император лично опоясал его мечом и вручил державу. Площадь перед императорским дворцом, где происходило это действо взорвала приветственными криками, в воздух полетели шапки и чепцы, люди хлопали в ладоши и смеялись от счастья, слишком понимая в чем причина их безудержной радости. Тем временем, к наследнику двинулся кардинал Томас с миррой, чтобы помазать ею лоб будущего императора, благословляя на правление от имени Отца Церкви, которого представлял здесь. Неожиданно для всех принц - уже почти император!
– подался назад от клирика и вдруг рассмеялся.

– Да что мне ваша корона!
– воскликнул он резко изменившимся голосом.
– Плевать я хотел на всю империю и всех вас! Слышите, плевать!
– Он сорвал с головы корону и швырнул под ноги опешившему отцу.
– Не нужна мне власть над жалким клочком земли. Я хочу ее всю! Весь мир! И он станет моим!
– Маркварт выхватил из ножен меч, залучившийся темно-алым светом.
– С этим мечом я сверну горы!

Маркварт рассмеялся снова, каким-то нечеловеческим, демоническим, смехом и быстрым движением опустил клинок на плечо императора. Великолепный доспех, откованный лучшими мастерами Иберийской марки не спас его - лучащаяся тьмой и кровью сталь разрубила наплечник, глубоко войдя в тело Каролуса. Император замертво упал на землю, а бывший наследник престола начал меняться. И меняться весьма зловеще.

Он увеличивался в размерах, все мускулы на его теле набухали и раздувались, грозя порвать кожу, меняющую цвет. Она темнела, приобретая жуткую багрово-синеватую окраску, делая Маркварта все более похожим на выходца из Долины мук. Сходства добавляли и поплывшие черты лица, застывшие гротескной пародией, вроде смеси человеческого лица с рылом насекомого. На голове выросла пара здоровенных рогов, вроде бычьих, только много больше. Пальцы удлинились, на них выросли мощные звериные когти, не меньше двух дюймов в длину. Принц рос и рос, достигнув в высоту девяти с лишним футов, он увеличивался в размерах, слегка сгорбившись, руки повисли почти до колен. Менялся и меч, который он продолжал сжимать в правой руке. Он больше не был благородным оружием, обратившись в нечто непотребное, непередаваемого вида. Чем-то подобным были вооружены демоны Долины мук, с которыми сражались в недавней войне.