Двойной без сахара

— Я просто лягу. Завтра мне будет лучше.

— Ты уверена?

Хотелось спросить, в чем? Что чаю не хочу или что не сдохну завтра? Может, и сдохну. А коли доживу до рассвета, ваш сыночек добьет за завтраком своим радушием. Понедельник. Только на работу ему явно не нужно. На больничном или на ранней пенсии?

— Хорошо, поспи, — разрешила мне хозяйка. — И извини моего сына…

Она что, разговор слышала?

— Мне очень стыдно, что он был так груб с отцом при тебе. Даже не знаю, что я сделала не так, — Карен поджала белесые губы и часто заморгала.

— Наверное, слишком баловала его. Если бы у него был брат, он мог бы вырасти более мягким, что ли, но мои первые роды стали, увы, и последними. Я с материнским нетерпением каждый раз жду приезда Джорджа, но знаешь, — Карен погладила меня по плечу. — Вот погляжу на него и, убедившись, что с ним все хорошо, жду не дождусь, когда же он наконец уедет. Особенно, если внуки гостят у меня… Я все говорю ему — гляди, вырастут и еще хуже будут относиться к тебе, чем ты к отцу. А он говорит, чтоб я не лезла в воспитание. А как не лезть! Я ж вижу, как они отца встречают и как дядю. Говорю Джорджу, посмотри, поучись, как любовь показывать надо, а у него один ответ — хорошо быть отцом чужих детей два дня в году. Посмотрим, каков Шон будет, когда у него появятся собственные дети. Но ты не волнуйся, — Карен уже гладила двумя руками оба моих плеча. — Я уверена, что Шон будет замечательным отцом. И у Элайзы только на вас надежда…

Я прикрыла глаза. Только бы не выдохнуть в голос.

— Можно купить второго кролика, — не сумела я сдержать грубость, но мать Джорджа восприняла ее, как предложение.

— Только это и остается. Но, боюсь, Кара не выдержит крольчат. Она до конца так и не оправилась после смерти сыночка.

— О, боже! — вновь не сдержалась я.

— Ты не знала? У нее начались схватки в двадцать шесть недель. Врачи пытались выходить младенца, и бедные родители до последнего надеялись, но нет… Кара сама еле оправилась. Морально она до сих пор не в порядке, конечно. Бедная девочка… Но я бессильна помочь, хотя и знаю, что такое узнать, что ты больше не женщина…

Я опустила глаза, не в силах смотреть в блестящие за стеклами очков глаза Карен Вилтон.

— Может, чаю? — всполошилась она ни с того ни с сего. — Тебе сразу легче станет.

Я замотала головой, и это было большой глупостью — все вновь поплыло перед глазами, как за столом после шампанского. Я даже за спинку стула ухватилась, благо она была рядом.

— Я не хочу чаю, спасибо, — сказала я твердо, желая, чтобы Карен наконец отвела взгляд от моей руки, вцепившейся в перекладину стула. — Я с вашего позволения поднимусь наверх.

— Что ты сможешь съесть на завтрак? Я тебе все приготовлю, не переживай.

— Йогурт!

Я готова была провалиться сквозь землю и считала каждую ступеньку, чтобы, не дай Бог, не оступиться, и завернула сразу в ванную комнату. Двойной кран, черт бы побрал эти традиции! Впрочем, мне сейчас нужна лишь холодная вода, так что можно повернуть лишь одно колесико. Ванная, хоть и не примыкала к комнате, была отдана в наше распоряжение, потому что я нашла в стаканчике на раковине только две зубные щетки — когда только Шон успел распаковать вещи! Вместе с зубным налетом ушел и неприятный осадок вечера. Я взглянула в зеркало

— как смерть. Либо завтра будет дождь, либо месячные, а мои тампоны остались в Ирландии. Весело будет заявиться с такой просьбой к Каре. А аптеки в этой глуши я не заметила.

На высокой кровати лежало два матраса, и я почувствовала себя принцессой на горошине — такой мягкой показалась перина, или дали о себе знать дальняя дорога, ворох потраченных нервов и головная боль. Легкое, но теплое пуховое одеяло сторицей заменяло пижаму. И если бы не чужой дом и необходимость делить кровать с Шоном, я бы и майку сняла. Был бы он настоящим отцом, уснул бы в кроватке Элайзы, не дочитав книжку. Я бы с большой радостью не видела его до утра.

— Как ты?

Я даже не заметила, как он вошел. Наверное, уснула.

— Как я? — Я с неохотой перевернулась на другой бок. Шон присел на самый край, но даже в полумраке я видела сведенные к переносице брови.

— Почему ты спрашиваешь?

— Карен сказала, что тебе следует заварить чаю… — проговорил он одними губами.

Я приподнялась на локтях и с трудом сдержала голос на шепоте.

— Да неужели? Карен сказала… А она не сказала, что мне нужно просто поспать? Что у меня болит голова на этот чертов дождь? Нет? Или мне в лоб надо было сказать незнакомой тетке, что перед месячными я на стенку лезу?

— Извини, я же не знал, — еще тише прошептал Шон, разглаживая примятое им одеяло.

— Конечно, ты не знал! — я все же повысила голос. — Откуда тебе знать? Мы даже месяц с тобой не знакомы! Ты сказал это Вилтонам или забыл? Или даже сам забыл, что у нас удачный секс был всего один раз и не факт, что когда-нибудь повторится!

— Лана!

Он протянул ко мне руку. Но я уже выдохнула и вновь зашептала, надеясь, что Ричард спит или у него плохой слух, а Карен еще не поднялась в спальню.

 — Ты забыл, о чем мы с тобой договорились? Я согласилась остаться до следующего июля, чтобы присмотреться друг к другу… И что я слышу от мистера Вилтона — добро пожаловать в семью, а женская половина этой семьи без стеснения интересуется, когда у нас будет ребенок. Шон, что это?

— Лана, я это не контролирую…

— Контролируешь, милый, еще как контролируешь! Зная Вилтонов и свои отношения с ними, ты мог бы предположить, как они отнесутся к приведенной в их дом женщине! Ты мне сказал о сыне, этого было достаточно! Я поверила тебе на слово и не просила доказательства его существования…

— Лана, не смей говорить о Джеймсе, как о неодушевленном предмете!

— Лана, не смей! Лана, не смей! — Мне стало плевать на тонкие стены и хозяев за ними. — Все можно только Шону Муру. Так вот, Шон Мур, мне надоело быть неодушевленным предметом здесь, который уже поставили на полочку в отведенное ему место! Ты меня спросил, хочу я этого или нет?

— Лана, не смей! — Шон продолжал шептать. — Я не планировал этого. Я думал взять Джеймса в зоологический музей. Ты думаешь, я мог находиться с ним в одном городе и не встретиться? Ты думаешь, я мог?

Я вновь выдохнула. В ушах шумело от злости.

— Ты не мог, я все прекрасно понимаю, и я дождалась бы тебя в Лондоне,

— Я надеялась, что говорю шепотом. — Тебе не надо было тащить меня сюда и рассказывать обо мне Каре. Во всяком случае не сейчас, когда мы с тобой друг другу никто.

— Лана, это не так! — перебил Шон, и шепот его стал напоминать голос мистера Вилтона. — Мы с тобой не чужие, и если Карен права и ты…

— Карен не права! — прошипела я. — А если и права, то что тебя волнует, а? Кролика покупать не придется…