Двойной без сахара

Я не вынесла его взгляда и уставилась в одеяло, потому увидела, как Шон ударил по нему кулаком, а потом перегнулся ко мне и прорычал прямо в лицо:

— Меня волнует лишь то, что ты не хочешь этого ребенка. Больше меня ничего не волнует.

Я отодвинулась на самый край и подтянула одеяло к подбородку. Шон поднялся с кровати и начал расстегивать рубашку. Я закрыла глаза, желая провалиться в сон до того, как он залезет под мое одеяло. Только в этот момент к нам постучали. Я подскочила. Шон покосился на дверь и начал судорожно застегивать пуговицы. Это была Карен. А кто же еще?!

— Я вскипятила чайник и достала пакетики.

— Карен, спасибо за заботу, но Лана в порядке.

— Ты знаешь, где кухня, — ответила хозяйка приказным тоном, и Шон, кивнув, пожелал ей спокойной ночи.

— Хочешь чаю? — спросил он, затворив дверь. Я отрицательно мотнула головой. — А я пойду попью.

Я ничего не ответила, но Шон понял, что я предпочла бы, чтобы он остался в гостиной на диване, но он не мог сделать этого в чужом доме. Однако мы оба надеялись, что я усну до его возвращения, но все было напрасно. И через час я не стала притворяться, что сплю.

— Лана, что ты действительно хочешь?

Он раздевался медленно, будто идея лечь со мной в постель претила ему так же, как и мне.

— Честно? Хочу домой. Хочу бокал вина. Хочу пенную ванну. И чтобы никого не было рядом.

— И даже меня? — спросил Шон, откидывая одеяло.

— И даже тебя. Я устала. Устала, как собака. Или как у вас там говорят? Я полностью протухла? Извини, но ты понял… Я устала играть перед дорогими тебе людьми непонятную роль. Я тебе не жена и даже не невеста. Ты разыграл свою партию моими картами, а говорил, что просто открыл карты для честной игры. Это обман, Шон. Но самое противное, что ты впутал в эту игру детей. Знаешь, что спросила меня Элайза, как только мы отошли от вас? Люблю ли я тебя?

— И что ты ей ответила? — спросил Шон после долгой паузы, которую я сделала, потому что почувствовала в горле кислый ком.

— Я промолчала, — еле выговорила я и тяжело выдохнула, чтобы тут же глубоко вдохнуть.

— Вот и дальше молчи. Мы уедем завтра. Поздно вечером. Я готов вести машину всю ночь. Только отдай мне этот день с сыном. Пожалуйста.

Я кивнула, хотя он и не видел меня. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее и пришлось попросить Шона открыть окно. Он закинул занавеску за раму и присел подле меня. Рука его показалась безумно холодной на моем пылающем лбу.

— Скажи, чем я могу тебе помочь?

Я пожала плечами. Шон взял мою вторую руку свободной рукой и сжал поверх одеяла на уровне живота.

— Я приму любое твое решение. Не жалей меня.

Затем поднес мою руку к губам и поцеловал.

— Поверь, я ничего не подстраивал. Взгляни на мою жизнь. Если бы я умел просчитывать ее хоть на один шаг вперед, я бы не сделал несчастными столько людей. Я не хочу, чтобы ты была следующей. Если не видишь со мной будущего, уходи. Я не побегу за тобой больше. Но если останешься, тебе придется принять меня со всем этим багажом. Готова ли ты ко всему этому или нет, решать только тебе. Если тебе нужно время, я пойму. Но если ты уже твердо решила сказать мне «нет», не тяни. Не давай лживой надежды ни мне, ни тем, у кого за меня действительно болит сердце.

— Шон, — Он сразу отпустил мою руку, и она упала обратно на живот. — Закрой окно, холодно. И ложись спать.

Он подчинился. Матрас хоть и был мягким, но мы не скатились на середину.

Глава 48 "Черника с молоком"

— Frere Jacques, Frere Jacques, dormez-vous? Dormez-vous? — Я с трудом разлепила глаза за звук французской песенки, но тут же закрыла, увидев перед собой лицо Элайзы. — Sonnez les matines, sonnez les matines. Ding ding dong, ding ding dong.

По крыше тоже стучало — не звонко, дзынь, а тихо тук, тук… Сильный дождь, видно, я проспала, как и Шона. На его подушке с ногами сидела Элайза и отбивала кулачками такт песенки. Поняв, что сумела разбудить меня, она соскочила вниз и, вытянувшись вдоль моего тела, заглянула в заспанное лицо.

— Мама Мэгги тоже много спала…

И Элайза многозначительно замолчала. Продолжать не было необходимости, как и отвечать на незаданный вопрос, потому я спросила:

— Ты дядю Шона видела?

Она часто закивала:

— Они Джеймс ушли гулять со старым Капитаном.

У родителей Джорджа жил огромный ньюфаундленд. Старый пес вчера даже не вышел из угла, когда мы впервые зашли в дом — как Шон пошел с ним гулять? На руках, что ли?

— Элайза, что ты здесь делаешь?! — на пороге стояла Кара. В платье и кофте, и даже карамельного цвета волосы распущены из вчерашнего хвостика и длинным каре лежат на плечах. — Я была уверена, что ты ушла с братом. Лана, извини, что она тебя разбудила, — сказала Кара уже мне.

— Принести чаю?

О, боже, началось… Я попыталась отказаться, как можно вежливее, и тут же получила предложение в виде яблока. Элайза никуда не ушла и потому я не могла прямым текстом послать ее мать туда, куда следовало, с ее непрошенной заботой. Пришлось сделать то же, что и с дочкой — спросить про Шона. Кара состроила недовольную рожу, доставив мне тем самым несколько счастливых секунд.

— Капитан едва двигается, но Шон обойдет весь круг до самого замка. Так что предлагаю позавтракать без него.

— У вас здесь есть замок? Я не заметила.

— У нас был замок. Его немцы разбомбили во время второй мировой из-за того, что в нем находился госпиталь. Лана, тебе чего-нибудь нужно?

— Угу, — я кивнула. — Мне нужно одеться.

— Извини.

Кара забрала дочь и быстро спустилась в кухню. Я оделась, ограничившись умыванием, так как не сумела разобраться с водогреем. Если мы по такой погоде все равно поедем в парк, то душ мне понадобится по возвращении, а если нет — дотерплю до Лондона, где нет всей этой дури с водой.

На столе дымились три чашки. Ричард уже позавтракал и читал газету в гостиной, из-за громоздких кресел казавшуюся еще меньше, чем сыновья, хотя дома были идентичными. Я пожелала хозяевам доброго утра и постаралась не встречаться с Карен взглядом.

— Я буду завтракать с Шоном, — опередила я ее желание подойти к холодильнику. Джеймса мать явно покормила, прежде чем привести к бабушке. Но меня беспокоило не одиночество Шона за столом, а то, где я буду в это время находиться. Поддерживать беседу с Ричардом не хотелось, а появления Джорджа я боялась, как огня.