Дядя самых честных правил 11

Коротко посмотрев его проект, я одобрил машину. Почти в два раза больше старых моделей, с толстой бронёй и мощными ногами. Видимо, по следам случившегося с уничтоженными броненосцами была добавлена и система пожаротушения.

Третьим пунктом совещания стала картечница Кулибина. Когда я её так назвал, изобретатель на секунду задумался и скривился.

— Константин Платонович, не надо её моим именем называть. Это вы тогда идею подкинули, я только собрал. Она должна называться картечницей Урусова.

— Называйте как хотите, — я отмахнулся. — Только доработайте, чтобы не нужно было вращать ворот, и немедленно начинайте производство.

— Сколько штук вы хотите сделать? Десяток?

— Самое меньшее — полсотни в течение полугода.

Кулибин посмотрел в потолок, прикидывая что-то и кивнул.

— Не думаю, что у нас возникнут сложности.

— Тогда двигаемся дальше. На очереди у нас покорение воздушного океана.

Мои слова не стали новостью для Кулибина. Похоже, «деланные инженеры» уже рассказали ему об «этажерке».

— Первым делом нужен цех для производства лёгких машин воздушной кавалерии, — я протянул Кулибину очередную стопку документации.

— Первым? Будет ещё и второе?

— Обязательно, Иван Петрович, но чуть позже. Сначала картечницы, новые броненосцы и воздушная кавалерия, именно в таком порядке.

— Вы столько задач поставили, Константин Платонович, что разорваться впору. — Кулибин вздохнул. — Но выбора у нас нет, насколько я понимаю.

— Иван Петрович, я не собираюсь вас бросать в одиночестве. Через несколько дней присоединюсь к вам и приму самое деятельное участие. Кроме того, у меня есть кое-что особенное.

Я выложил на стол последнюю стопку бумаг и развернул большую склейку из листов — мой главный козырь.

Знания — сила, как говорили мудрые. Посещение венецианского Арсенала стало для меня откровением. Все богатства дожа и деньги императрицы не могли сравниться с сокровищем, что я нашёл там. Арсенальская Grande linea di assemblaggio стала основой для разработки моего собственного магомеханического конвейера, который должен был во много раз ускорить производство. Нет, я не совершал открытия и прорывы, просто взял лучшее, дополнил всякой мелочью и подогнал под наши нужды. Ну и вишенкой на этом торте стали несколько очень полезных станков, идеи которых я беззастенчиво стащил у венецианцев. Будем считать это справедливой платой за мою помощь в восстановлении работы Арсенала.

Кулибин с сомнением пододвинул к себе склейку и со скептическим выражением на лице принялся читать. Похоже, он подумал, что я ему подсовываю задание на очередное оружие. Но затем его брови полезли вверх, а глаза лихорадочно забегали по листам.

На добрую четверть часа изобретатель застыл над бумажной склейкой, водя пальцем и беззвучно шевеля губами. Он так увлёкся, что мне пришлось его похлопать по плечу, чтобы вывести из ступора.

— Иван Петрович!

— А?! — Кулибин обернулся. — Константин Платонович, это потрясающе! Вы гений! Какая задумка! Какой масштаб! Да мы им всем покажем с такой штукой!

— Конвейером.

— Конвейер? — он покатал слово на языке, пробуя на вкус. — Отличное название, мне нравится.

— Не торопитесь, Иван Петрович. Полагаю, для полноценного внедрения нужно будет переделать всё производство. Но можно использовать какие-то части для ускорения работы. Подумайте, те же цеховые краны можно соорудить прямо сейчас.

— Да, надо прикинуть и посчитать. Если позволите, я возьму паузу до завтра.

— Не нужно спешить. У вас есть неделя, чтобы всё хорошенько обдумать.

Я оставил Кулибина разбираться с чертежами конвейера, а сам пошёл в цеха мастерских и нашёл Черницына. С помощью его и пары мастеровых мы немного изуродовали пролётку. Намертво закрепили на её корме станок картечницы и, что называется, «присобачили» вместо ворота конструкцию из шестерней с кучей Знаков. Получилось некрасиво, зато гораздо удобнее: вместо того, чтобы крутить здоровенную ручку, нужно было всего лишь дёрнуть маленький рычажок. Теперь с орудием можно было справиться в одиночку и спокойно вести огонь, ни на что не отвлекаясь.

— Знакомая конструкция, Константин Платонович, — усмехнулся Киж. — Только в прошлый раз вы ставили на дрожки наших «близнят». Как вы её называли? Тачанка?

— Угу, — я кивнул, — было дело. Но в этот раз будет гораздо лучше.

Закончив монтаж, мы выкатили пролётку на пустырь за мастерскими и испытали её в деле. Пожалуй, вышло даже лучше, чем я ожидал. И темп стрельбы подобрали достаточно удачный, и стрелку было удобно целиться. А вот ехать ему придётся очень аккуратно, чтобы не разбить голову о торчащие ручки картечницы.

— Моя пробовать, — неожиданно заявил шаман и полез в пролётку, отодвигая Кижа.

Мертвец в первый момент так обалдел от наглости, что выпустил рукоятки и позволил синекожему занять место стрелка. А тот прицелился и двумя короткими очередями срезал несколько молодых деревьев на другом конце пустыря.

— Хорошее ружьё, — заявил Смеющийся Медведь и похлопал картечницу ладонью. — Много плохих людей можно в Нижний мир отправить.

— Где ты так стрелять научился?

— Шаман тоже охотник, однако, — он рассмеялся. — Плохо стреляешь — голодный будешь. А я кушать шибко-шибко люблю.

Мы с Кижом переглянулись.

— Дмитрий Иванович, тогда ты командуешь и правишь, а он стреляет. А теперь поехали, пока все испанцы не разбежались.

* * *

Свято-Дмитровский острог оказался самой настоящей крепостью, построенной по всем канонам фортификационного искусства. Глубокий ров с эскарпом, толстые каменные стены с нанесёнными защитными Знаками, бастионы с пушками. Вот только размер подкачал — внутри укреплений могла разместиться едва ли сотня опричников. Впрочем, строительство даже такой крепости было настоящим подвигом со стороны Камбова.

К тому же расположение острога было крайне удачным. Во-первых, он запирал единственный удобный проход к Ангельскогорску между горами и морем для большой армии. Во-вторых, рядом находилась бухта, где уже появился небольшой порт. Даже в случае осады, можно будет поддержать гарнизон огнём с кораблей и доставить припасы.

Комендант острога Сидор Петрович Подъямпольский безмерно обрадовался моему приезду.

— Совсем испанец распоясался, ваша светлость. Который день переходят речку Тихуанку, наши дозоры обстреливают и от границы отгоняют. Уж два раза их маг возле острога кружил, будто коршун какой.