Дядя самых честных правил 11

Мы тряслись в сёдлах, направляясь из Тихуаны к броду, где нас ждал Камбов. От скуки я неспешно болтал с Кижом о всякой ерунде, прокручивая в голове планы и делая в памяти заметки.

— Сам знаешь, что всё получилось случайно. Это та крестьянка о Зорро начала кричать, и она же разнесла слух по городу.

— От этого шутка ещё смешнее получилась. Вот бы таким образом ещё пошалить у испанцев, а, Константин Платонович? Не только здесь, но и в других городах, до самого Мехико.

Я улыбнулся, представив такой вояж в компании Кижа. Да, получилось бы весело и шумно, но у меня теперь совсем другие обязательства и ответственность. Князь не может позволить себе бросить княжество и уехать в поисках приключений.

— Навести шороху под видом Зорро, чтобы им не до войны стало, — не унимался Киж. — Разворошить так, чтобы все эти провинции захотели независимости от Испании. Наверняка здесь есть какие-нибудь маркизы или герцоги, жаждущие сами стать королями. А народ поддержит, чтобы не платить налоги в метрополию. Как думаете, Константин Платонович? Нам ведь такие соседи будут удобнее, чем Испанская империя.

— Идея, конечно, интересная, Дмитрий Иванович. Но сейчас мало реализуемая. Нам бы нормальную армию собрать и отбиться от испанцев. А не придумывать прожекты, как их развалить изнутри.

— И ничего это не прожект, Константин Платонович, — Киж обиженно надулся. — А вполне себе реализуемая идея. Если будут золото, оружие и люди…

— С золотом, — я перебил мертвеца, — оружием и людьми, Дмитрий Иванович, можно в любой стране власть поменять. Вопрос лишь в том, где взять эти «компоненты» в нужном количестве.

— Прям алхимия власти получается, — усмехнулся Киж. — Но согласен, лишнего золота и людей у нас действительно нет. Кстати, а вон и наши старые знакомцы!

Впереди показался брод через Тихуанку и испанский дозор, как и в прошлый раз дрыхнущий под деревьями.

— Константин Платонович, — Киж скептически глянул на «пограничников» и хмыкнул, — «плащ» накидывать смысла нет, всё равно не заметят.

Я кивнул и ударил коня пятками, прибавляя ходу. Собственно, получилось так, как и сказал Киж. Испанцы никак не отреагировали на нас, только один из солдат вяло махнул рукой — то ли приветствуя нас, то ли отгоняя мух.

Поднимая брызги, мы пересекли брод. Выбираясь на берег, мой конь слегка покачнулся, и в кармане звякнули монеты. Те самые, зачарованные, про которые я забыл после встречи с маркизом. Будто сами собой, они соединились, и меня окутала аура фальшивого Таланта.

И в тот же момент меня дёрнуло чувство опасности, заставившее обернуться к ближайшему холму. Там, на расстоянии чуть больше версты, перед зарослями пыльного кустарника сидел чёрный шакал. Здоровенный, с шерстью, отливающей серебром, он насмешливо пялился на меня и будто улыбался приоткрытой пастью.

— Константин Платонович, всё в порядке?

Я кивнул Кижу и снова перевёл взгляд на шакала. Но никакого зверя там уже не было. Только ветки кустарника качались от ветра над плоским тёмным камнем. Показалось? Или это кое-кто пытался подать мне знак?

Впрочем, место было не слишком подходящим, чтобы разгадывать загадку. Я разъединил зачарованные монеты и разложил их по разным карманам. Решив разобраться с этим видением потом, я направил лошадь к условному месту, где нас ждали опричники.

Встретившись с отрядом Камбова, мы без приключений добрались до Свято-Дмитровского острога. Переночевали в крепости и утром, забрав де Суньига, отправились в Ангельскогорск.

Едва мы прибыли в город, как Кижу пришлось ехать обратно. Он должен был доставить маркизу обещанные деньги.

— Через пару недель еще раз съездишь и проследишь, что он расплатится с долгами и покинет город. А затем проконтролируешь, что его место займёт де Круа. Если потребуется, напомни ему об обещании затянуть начало войны до весны, — велел я Кижу. — В принципе, он не должен выкобениваться, но на всякий случай ты будь рядом.

— В случае, если он не станет выполнять то, что должен, могу я…

— Можешь. Все меры воздействия — на твоё усмотрение.

— Вплоть до ликвидации? — Киж прищурил левый глаз.

— Лучше обойтись без этого, Дмитрий Иванович. Обещай ему денег в разумных пределах, чтобы простимулировать.

— Понял, всё сделаю, Константин Платонович. А можно, пока я буду ждать, немножечко пошуметь в Тихуане? Мне кажется, сеньор Зорро должен появиться ещё пару раз и принести малость справедливости.

— Жаждешь спасать прекрасных девиц? — я рассмеялся.

— А почему нет, Константин Платонович? Мне тоже хочется почувствовать себя таинственным героем.

— Только не заигрывайся, пожалуйста.

— Да что вы, Константин Платонович? Вы же меня знаете!

— Именно потому, что знаю, и предупреждаю.

— Честное слово, буду держать себя в руках, и ничего дурного вы обо мне не услышите.

Я махнул рукой и отпустил Кижа. Уверен: он всё равно устроит тарарам, а потом будет смотреть на меня честными глазами и говорить, что не хотел ничего дурного. С другой стороны, да пусть себе развлекается: у него и так после смерти не очень много радостей. В конце концов, проблемы испанцев алеутского князя не касаются!

* * *

Мне показалось, что большинство домашних и не заметили моего отсутствия. Все дружно налаживали быт на новом месте и обустраивались на гасиенде. Близнецы в компании с Мурзилкой носились по ней с утра до вечера, а Бобров их периодически вылавливал, чтобы накормить или отправить в ванную умыть чумазые рожицы. Слуги замучились переставлять привезённую из Злобино мебель — Марья Алексевна всё никак не могла подобрать «правильную» расстановку и по два раза на день устраивала великие переселения шкафов, буфетов и диванов. Ксения и Агнес посильно принимали участие в обсуждениях со старой княгиней, помогали Тане и делали вид, что других дел у них нет. Лаврентий Палыч свил себе гнездо в дальнем флигеле и не вылезал оттуда, вызывая из Ангельскогорска купцов Русской Американской компании и проводя ревизию.

Кто действительно ждал и волновался, так это Таня и Настасья Филипповна. Они встретили меня на пороге особняка — полагаю, здесь не обошлось без «ловчей сети», натянутой Таней вокруг гасиенды. И тут же повели в столовую кормить.

— Ешь, Костенька, ешь, не отвлекайся, — Настасья Филипповна пододвигала мне тарелки, — вон, с лица спал, прямо ужас. Пусть только Семён здесь появится, так я ему хворостиной надаю. Это же надо, князя голодом морить!

— Не надо ругать Камбова, — я улыбнулся. — Он тут ни при чём. Спасибо, Настасья Филипповна, всё очень вкусно.