Дядя Сайлас. В зеркале отуманенном

Глава II Мистер Питерс

Как-то вечером, во время судебной сессии 1746 года, этот старый судья отправился в своем экипаже в палату лордов, чтобы дождаться в одной из ее комнат результатов голосования, в которых были заинтересованы и он, и вся судейская коллегия.

Голосование закончилось, и судья совсем уж было собрался отправиться в экипаже к своему дому, который был поблизости, но ночь была такой теплой и сухой, что он изменил свое решение, предпочтя пешую прогулку. Высадившись с двумя лакеями — у каждого в руке было по факелу, — он отправил экипаж пустым. Страдающий подагрой судья шел весьма осторожно, не спеша. Ему потребовалось изрядное время, чтобы преодолеть две-три улицы на пути к своему дому.

На одной из этих узких улиц, состоящих из высоких домов, совершенно безмолвных в этот час, он постепенно догнал какого-то старого, одинокого джентльмена.

На нем было зеленое, бутылочного цвета пальто с капюшоном и большими керамическими пуговицами, широкополая шляпа с низкой тульей, из-под которой выбивались напудренные локоны большого парика. Сильно сутулясь и приволакивая подгибающиеся ноги, старик болезненно ковылял, опираясь на клюку. Когда судья поравнялся с ним, к его тучной фигуре вдруг потянулась немощная рука незнакомца.

— Прошу прощения, сэр, — произнес он дребезжащим голосом.

Мистер Харботтл заметил, что мужчина одет был совсем не бедно и что манеры его отличались благородством.

Судья остановился и резким, властным тоном осведомился:

— Итак, сэр, чем могу вам служить?

— Не подскажете, как пройти к дому судьи Харботтла? У меня сведения чрезвычайной важности, которые я должен ему сообщить.

— Вы можете сообщить их при свидетелях? — спросил Харботтл.

— Ни в коем случае, это только для его ушей, — дрожащим голосом, но убежденно заявил старик.

— Если это так, сэр, вам придется всего лишь пройти со мной несколько шагов, чтобы дойти до моего дома и поговорить частным образом, поскольку судья Харботтл — это я.

Немощный джентльмен в белом парике весьма охотно согласился на это приглашение и через минуту стоял в приемном кабинете, как это тогда называлось, в доме судьи Харботтла, t^ete-`a-t^ete с этим расчетливым и опасным чиновником.

Ему пришлось присесть, поскольку он совсем выбился из сил и какое-то время не мог говорить, затем у него начался приступ кашля, после которого он стал задыхаться. Так прошло две или три минуты, в течение которых судья сбросил на кресло свой короткий плащ и треуголку.

Почтенный пешеход в белом парике вскоре смог заговорить. Некоторое время они беседовали за закрытыми дверьми.

В доме были гости. Их смех, голоса мужчин, а затем и женский голос, поющий под клавесин, слышны были в приемной за лестницей: в ту ночь старый судья Харботтл устроил одно из своих сомнительных развлечений, от которых у людей из порядочного общества волосы встали бы дыбом.

Этот старый джентльмен в напудренном белом парике, который ниспадал и покоился на его сутулых плечах, должно быть, сказал нечто очень сильно заинтересовавшее судью, поскольку тот вряд ли так просто пожертвовал бы десятью минутами с лишком ради переговоров, отрывавших его от знатной пирушки, доставлявшей ему высшее наслаждение, на которой он был предводителем, признанным королем.

Лакей, который проводил пожилого джентльмена, заметил, что багровое лицо судьи и все прыщи на нем потускнели до желтизны и что в его поведении сквозила обеспокоенность, когда он пожелал незнакомцу спокойной ночи. Слуга понял, что беседа была серьезная и важная и что судья напуган.

Вместо того чтобы отдаться скандально-бурному веселью, быстро поднявшись наверх к вульгарной богохульствующей компании и огромному китайскому кубку с пуншем — точно из такого же бывший епископ Лондона, душа-человек, крестил когда-то деда судьи {132} , а теперь он, весь увешанный завитками лимонных корочек, так и звенел краями, задеваемый серебряными половниками, — вместо того, повторяю, чтобы проковылять наверх по большой лестнице в свою пещеру, полную чар Цирцеи {133} , он стоял, уткнувшись своим большим носом в оконное стекло, следя за продвижением ничтожного старика, который цепко хватался за чугунные перила, спускаясь к тротуару осторожными шажками.

132

…огромному китайскому кубку… крестил когда-то деда судьи… — См. примеч. 4 к «Завещанию сквайра Тоби».

133

…в свою пещеру, полную чар Цирцеи… — Цирцея (или Кирка) — в древнегреческой мифологии волшебница, обратившая в свиней спутников Одиссея, а его самого в течение года державшая в плену и родившая от него сына. В переносном смысле Цирцея — коварная обольстительница.

Не прошло и минуты, как закрылась входная дверь, а старый судья уж был в прихожей и лихорадочно выкрикивал распоряжения, подхлестывая слуг такими терпкими ругательствами, какие в наши дни позволяют себе разве что старые полковники в минуты возбуждения, притопывая порой своей ножищей и тряся в воздухе крепко сжатым кулаком. Он велел лакею перехватить старика в белом парике и предложить ему в качестве защиты свое сопровождение вплоть до дома, и ни в коем случае не возвращаться, не разузнав, где тот остановился и кто он такой.

— Кроме того, братец, если ты подведешь меня в этом деле, то сегодня же вечером отдашь мне свою ливрею!

Верный лакей выскочил наружу и, стуча тяжелой тростью, слетел вниз по ступеням и окинул взглядом оба конца улицы в поисках так легко узнаваемой одинокой фигуры.

Что с ним было дальше, я пока не буду тебе рассказывать.

В комнате с помпезными панелями, где судье пришлось побеседовать со стариком, последний рассказал ему очень странную историю. Возможно, он был заговорщиком, быть может, сумасшедшим, но могло быть и так, что он говорил без обиняков и правдиво.

Оставшись с мистером судьей Харботтлом наедине, старый джентльмен разволновался. Он сказал:

— Возможно, вы не слыхали, милорд, но в тюрьме Шрусбери {134} есть некий узник по имени Льюис Пайнвэк, бакалейщик, обвиненный в подделке векселя на сто двадцать фунтов стерлингов.

— Вот как? — удивился судья, отлично зная, о ком идет речь.

— Да, милорд, — сказал старик.

— В таком случае вам лучше не говорить ничего такого, что могло бы повлиять на это дело. Если скажете, я, между прочим, посажу вас, поскольку им занимаюсь именно я! — сказал судья зловещим тоном. Вид у него был угрожающим.

134

Шрусбери — город в графстве Шропшир на границе с Уэллсом, старинный торговый центр.

— Я не собираюсь делать ничего подобного, милорд; я ничего не знаю о нем и о его деле и знать не хочу. Но мне стало известно некое обстоятельство, которое вам следует хорошенько обдумать.

— И что это за обстоятельство? — поинтересовался судья. — Сэр, я спешу и прошу вас поторопиться.

— Мне стало известно, милорд, что создается тайный трибунал, целью которого является учет поведения судей, и прежде всего вашегоповедения, милорд: это коварный заговор.