Дьявол по соседству

Сьюзан открыла рот, чтобы что-то сказать и в этот момент Энджи с атлетическим изяществом взмахнула бейсбольной битой. Удар пришелся в челюсть, и Сьюзан в свою очередь ударилась об пол, зубы разлетелись вокруг, как игральные кости. Она пребывала в полубессознательном состоянии, захлебываясь собственной кровью. Она не заметила, как двое мужчин вошли в комнату и сорвали с нее одежду под одобрительным взглядом Энджи Прин.

Сьюзан очнулась от острой боли между ног, тяжелый мужчина, смердящий потом и дерьмом трахал ее. Проникновение, жестокость, насилие. Ужас всего этого переполнил ее, и она издала дикий крик. Бедра мужчины работали, как поршни и его скользкая, горячая плоть вжималась в ее. Его лихорадочное, жаркое дыхание било ей в нос смрадом тухлого мяса, крови, рвоты. Его лицо было маской из засохшей крови. Ухмыляющийся рот и скрежещущие желтые зубы, тупые, как у жвачного животного, немигающие глаза.

Женщина по имени Энджи с интересом смотрела на них. Она облизнула губы. Свободной рукой потянулась к промежности. Ахнув, погрузила в себя палец.

 О, боже, о, боже, о, боже, пожалуйста, пожалуйста, нет, нет, нет...

Затем раздался пронзительный крик, и другой мужчина, крупный и грузный, ударом ноги сбросил со Сьюзан насильника и взгромоздился на нее сам. Затем первый оттолкнул его, и они принялись драться, катаясь по измазанным дерьмом и разбросанным на полу гостиной бумагам, пинаясь и кусаясь, рыча и царапаясь.

Энджи присела на корточки возле Сьюзан, схватила ее за волосы и подтянула к себе ее скривившееся, заплаканное лицо. Стала нюхать ее, как собака. Сьюзан задрожала. Энджи понюхала ее горло. Груди. Волосы. Затем швырнула ее на пол.

– Когда закончите, - сказала Энджи дерущимся мужчинам низким скрипучим голосом, напоминающим рык.
– Заберите эту "дырку" с собой. Она нам понадобится...

30

Когда они вышли на улицу, Мейси сказала:

– Миссис Брэкенбери говорит, что не видела маму. Но, думаю, попробовать все же стоило.

– Она сказала тебе что-нибудь странное?

Мейси покачала головой.

– Нет... ну, хотя, она всегда была немножко чудаковатой, не так ли? Живет с этими кошками. Я посоветовала ей быть осторожной и запереть дверь, но она не стала меня слушать. Даже не поняла, о чем я говорю. Обитает в своем маленьком мирке.

Луис натянуто улыбнулся.

– Ну, ей уже немало годков, - сказал он, стараясь быть дипломатичным.

– И не говори. Постоянно называла меня "Нэнси".

Луис подавил смешок и отвел Мейси к своему "Доджу". На дверной ручке по-прежнему было пятно крови, оставленное им после встречи с теми чокнутыми копами. Но задняя дверь со стороны водителя была открыта. Он не оставлял ее открытой. Луис был в этом уверен. Он не стал делиться с Мейси своими опасениями и непринужденно закрыл ее, но перед этим успел заметить, что пакет со стейками исчез. Просто... испарился. Кто-то пришел и украл сырые стейки, Луис. Как тебе такое? Его не очень это удивило. Он окинул взглядом улицу. Никого. Ни одной живой души. Хорошо это или плохо? Запах дыма в воздухе усилился, и Луис гадал, что же это может гореть? Дом, или, может, целый квартал?

– Привет, Луис!
– раздался чей-то голос.

Он замер возле машины, оглянулся, гадая, кто это может быть на этот раз. Это был его сосед, Эрл Гулд. Нормальный мужик. Вышедший на пенсию профессор антропологии из университета Индианы, у которого было теперь слишком много свободного времени, как он любил говорить. Иногда Луис не мог выйти со двора без длительной беседы через тщательно постриженную Эрлом изгородь.

– Лучше я поговорю с ним, - сказал Луис. Он проверил карманы.
– Ты не сделаешь мне одолжение, Мейси? Сбегай до дома и возьми мой бумажник. Он в моей комнате на комоде. Я быстро.

Мейси убежала, и Луис подошел к изгороди. Эрл держал в руке садовые ножницы, и Луис приблизился к нему очень осторожно. Он не был похож на сумасшедшего, но почтальон тоже не был похож... сперва. На самом деле, Луиса не слишком беспокоила идея садиться за руль без бумажника, просто он решил, что лучше будет убрать Мейси подальше, на тот случай, если Эрл не в себе.

– Как дела?
– спросил Эрл.

Луис пожал плечами.

– Не знаю, если честно. Сегодня творятся довольно странные вещи.

Эрл кивнул, глядя на Луиса поверх очков.

– Я тоже это слышал. Клятая страна сошла с ума.

– Весь мир, Эрл.

– Знаешь, что я скажу, Луис? К черту мир. Нас должно волновать это место.

– Ага. Наверное.

– Маленькие городки могут быть очень странными, Луис. Внешне они скучные, обычные и очень тихие, но ты никогда не знаешь, что может бурлить глубоко внутри них, понимаешь?

– Конечно.

– И однажды что-нибудь случается. Не одно, а много событий. Цепь обстоятельств, которые, казалось бы, не имеют общего происхождения. По крайней мере, очевидного. Возьми, к примеру, Гринлон. Нет, сделай мне одолжение. Из того, что я слышал, мы внезапно столкнулись с волной беспорядочного насилия. Разве это может не тревожить? Определенно, но со временем все это кончится... верно?

– Надеюсь на это, Эрл.

– Насилие. Это - суть живущего в человеке зверя. Это - то, чем мы являемся, то, из чего мы появились, и то, до чего опускаемся при малейшей провокации. Это правда, Луис. Мы несем в себе животную агрессию наших обезьяноподобных и первобытных предков. Каждое избиение, каждое изнасилование, каждый случай охоты на ведьм, и каждое массовое убийство - свидетельство тому. Даже ребенок, угрожающий сверстнику палкой, или бандит с ножом в переулке являются выражением животного наследия в чистейшей форме. Вооруженный хищник. Все, что мы делаем - от нашего стремления находить и удерживать территории, до служебной иерархии и враждебного отношения к тем, кто вне нашей социальной группы, соревнования между женщинами и мужчинами, расовой ненависти и страха перед чужаками - все это базируется на древних животных моделях поведения.

Луис облизнул пересохшие губы.

– Но это закончится. Должно закончиться.

– А если нет?

Луис рассеяно посмотрел на часы.

– Не знаю.

Этот город является идеальным микрокосмом для всего мира. Люди, конечно же, этого не замечают. Потому что слишком близоруки, слишком заняты собой, вот почему.
– Эрл отрезал ножницами торчащую из изгороди ветку.
– Нужно подняться на высоту птичьего полета, чтобы понять, чем болен этот город. Люди, живущие здесь, больше не могут дать себе объективную оценку.

Луис был не в настроении продолжать разговор.

Эрл Гулд был хорошим человеком и очень умным, но иногда обладал раздражающей способностью вести долгие, заумные беседы. Луис догадывался, что это из-за того, что у него больше нет школьной или студенческой аудитории. Поэтому он хватал любого, кто проходил мимо - соседа, контролера, снимающего показания счетчиков, парня из газовой компании - и принимался рассуждать обо всем, от политики, мировой экономики и культуры до сорняков, растущих под вязом а переднем дворе. Луис с удовольствием рассказал бы ему о том, что он видел и пережил, но это не значило, что он должен был жертвовать на это час или два, которых у него попросту не было. Потому что Эрлу придется тщательно изучать каждый кусочек доказательств, а затем какое-то время играть в критикана, после чего, наконец, выдвинуть свою гипотезу.

Да, он был умным парнем, но на это не было времени.

– Посмотри на это с другой стороны, Луис. Существует причина и мотив, которые мы увидим, только если подойдем к делу непредвзято. А жители Гринлона не видят дальше собственного носа, благослови их всех Господь.
– Эрл наклонился над изгородью еще сильнее.
– Но, по-моему, если они смогут посмотреть дальше, увиденное напугает их. Потому что маленькие сообщества, вроде этого, зачастую кажутся довольно страшными для посторонних, да? Изолированность, кровосмешение, скрытность, даже паранойя. Племя. О, да, настоящее племя. В прошлом, в подобных местах всегда случались вспышки насилия. Зачастую, ты не слышишь о них, потому что маленькие города умеют хранить свои секреты и держать своих скелетов в шкафах, подальше от посторонних глаз.