Дьявол в синем

Она глядела на дым и пар, поднимающиеся над плитой мистера Линга. Но мысли ее были далеко.

– В первый раз мой папа повел меня в зоопарк в Новом Орлеане. Я родилась там. Мы пошли в обезьянник, и я помню, как там воняло. Паукообразная обезьяна качалась на трапециях, свисавших с потолка клетки, взад и вперед. Все, у кого были глаза, понимали, что она сошла с ума за годы, проведенные за решеткой, но дети и взрослые подталкивали друг друга локтями и подсмеивались над бедняжкой. Я чувствовала себя совсем как эта обезьяна. Я качалась от одной стенки к другой, притворяясь, что могу куда-то уйти. Я в своей жизни уже побывала в западне, совсем как эта обезьяна. Я закричала, и папа увел меня. Он решил, что мне стало жалко бедную тварь. Но меня нисколько не занимало это тупое животное.

После обезьянника мы шли вдоль клеток, где у животных было больше свободы. В основном смотрели на птиц. На цапель, журавлей, пеликанов и павлинов. Меня интересовали только птицы. Они были такие красивые, с пышными плюмажами и перьями. Самец-павлин распускал свой хвост и трещал перьями, когда хотел совокупиться с самочкой. Мой папа солгал и сказал мне, что они просто играют. Но я-то знала, чем они занимаются. Потом, перед закрытием, мы очутились у загона с зебрами. Вокруг никого не было, и папа держал меня за руку. Две зебры бегали взад и вперед. Одна пыталась убежать от другой, но самец все время преграждал самке дорогу. Я закричала папе, чтобы он остановил их, боялась, что они собираются подраться.

Дафна взволнованно сжала мою руку. Я почувствовал беспокойство, хотя и не мог понять отчего.

– Они были прямо перед нами, – продолжала она. – У изгороди самец взобрался на самку. Его длинный кожистый член погружался в нее и вновь появлялся. Потом он совсем вышел из нее и оросил ей бок своей спермой. Мой папа и я так крепко сжимали друг другу руки, что мне было больно, но я ничего не сказала. А когда сели в машину, он поцеловал меня сначала в щеку, а потом поцеловал меня в губы, как любовник. – На лице у Дафны блуждала рассеянная улыбка. – Когда мы перестали целоваться, он заплакал. Папа положил голову мне на колени, и я долго гладила его по голове и утешала, прежде чем он решился взглянуть на меня.

Наверное, я не смог скрыть отвращения, потому что она сказала:

– То, что мы делали, тебе кажется отвратительным. Мой отец любил меня. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, он часто водил меня в зверинец и в парк. И всегда сначала целовал меня, как отец целует маленькую дочку, но потом мы находили уединенное местечко и вели себя как настоящие любовники. И всегда после этого папа горько плакал и умолял меня простить его. Он делал мне подарки и давал деньги. Но я любила его и без этого.

Мне хотелось убежать от нее, я слишком увяз в своих бедах, чтобы поддаваться чувствам, и попытался перевести разговор на другую тему:

– Какое все это имеет отношение к твоей встрече с Картером?

– А потом мой папа никуда больше меня не водил. Весной он бросил маму и меня, и я его больше никогда не видела. Никто ничего не знал о нас с ним и о том, что произошло. Но я знала, почему он нас покинул. Просто он так любил меня в тот день в зоопарке и так знал меня настоящую, а когда знаешь кого-нибудь так близко, остается только уйти.

– Но почему? – не понял я. – Почему надо расставаться как раз тогда, когда стал с кем-то близок?

– Не просто близок, Изи. Это нечто большее.

– То, что было у тебя с Картером?

– Он знает меня лучше, чем кто-либо другой.

– И что у тебя было с Картером?

– Он знает меня лучше, чем любой другой мужчина.

Я возненавидел Картера. Я хотел бы узнать Дафну, как он. Я желал ее, хотя обладание такой женщиной давало всего лишь обманчивую иллюзию, что она тебе принадлежит.

* * *

Дафна и я прошли по дорожке через кусты к маленькому домику. Все было прекрасно.

Я открыл перед ней дверь. После истории с зоопарком она все время молчала. Не знаю почему, но и мне тоже не о чем было говорить. Признаться, я ей не поверил. Она-то сама верила в свои истории или очень хотела бы в них верить, но уж слишком они были неправдоподобны.

Перед уходом из ресторанчика я решил подсчитать свои потери. Дафна была слишком глубока и непонятна для меня. При первом же удобном случае я дозвонюсь до Картера, скажу ему, где она, и умою руки. Я убеждал себя, что делаю это ради денег.

Я был так погружен в свои мысли, что утратил бдительность. Да и о чем здесь можно было беспокоиться? И когда Дафна судорожно глотнула воздух, я был потрясен, увидев Де-Витта, стоявшего у плиты.

– Добрый вечер, Изи, – протянул он.

Я схватился за пистолет, но, прежде чем успел его выхватить, что-то взорвалось у меня в голове. Пол стремительно приблизился к моему лицу, и на какое-то время для меня все исчезло.

Глава 28

Я плыл на большом военном корабле, вокруг кипел жестокий бой. Пушки раскалились докрасна, и команда, я в том числе, подавала снаряды. Самолеты поливали палубу огнем, мои руки и грудь горели от ожогов, но я продолжал подавать снаряды человеку, который стоял впереди меня. Это происходило в сумерки или перед рассветом, и гул войны меня возбуждал. Потом подошел Крыса и оттащил меня в сторону.

– Изи, – сказал он, – нам надо выбираться отсюда. Какой смысл умирать в войне белых людей?

– Но я сражаюсь за свободу! – завопил я в ответ.

– Они тебя не отпустят, Изи. Ты выиграешь эту войну, и они вернут тебя на плантацию еще до того, как наступит День труда.

Я на мгновение поверил ему, но, прежде чем я успел убежать, бомба попала в цель и корабль стал тонуть. Меня швырнуло с палубы в море, обожгло холодной водой. Вода попала мне в рот и нос, я пытался кричать, но вода сомкнулась над моей головой. Я тонул.

* * *

Я очнулся от воды, которую Примо лил мне на голову.

– Что случилось, дружище? Ты подрался со своими друзьями?

– С какими друзьями? – спросил я подозрительно.

– С Джоппи и белым человеком в белом костюме.

– Белый человек?

Примо помог мне сесть. Я лежал возле двери домика. В голове начало проясняться.

– Ну как ты, Изи?

– Когда белый человек и Джоппи появились здесь?

– Два-три часа назад. Джоппи спросил о тебе и, когда я показал ему домик, поставил машину во дворе. Вскорости они уехали.

– Девушка была с ними?

– Я не видел никакой девушки.

Я собрался с силами и обошел дом. Примо следовал за мной.

Дафны нигде не было.

– Вы подрались? – спросил Примо.

– Да не так чтобы очень. Могу ли я воспользоваться твоим телефоном?

– Конечно. Он здесь рядом.

Я позвонил сестре Дюпре, но она сказала, что Пит и Крыса уехали рано утром. Без Крысы я не знал, что делать. Сел в машину и поехал в сторону Уаттса.

Ночь была темная, безлунная, и густые тучи скрывали звезды. Почти в каждом квартале горели уличные фонари, но от них не было никакого прока.