Дыхание прошлого

Гермиона поняла, что сильно прокололась, забывая, что никто обо всём произошедшем до бала и на нём самом не знает. Ну, вот кто её просил протягивать язык.

– Ой, ну ты же знаешь, что Реддл весь такой правильный и с тех пор, как я стала старостой, наверное, возомнил себя моим куратором, – попыталась выкрутиться Грейнджер и показала девушке язык.

– Точно? А то по слизерину гуляют сплетни о том, как вы проводили вместе время до бала.

– Не верь всяким гадостям. Я не защищаю Реддла, но его многие хотели бы подсидеть, потому что он умный и многим досаждает, – парировала Гермиона, посмотрев на Эмили, уже серьезно.

– В этом ты права, – сказала Уорен и легла рядом с подругой. – Ты не думай, что это мое любопытство. Я просто помню наш разговор, и то, что ты его боишься. Я очень надеялась, что этот страх пропадет, когда вы начнете вместе работать. Видимо, я оказалась права. Как он, как староста?

Гермиона чуть подвинулась, освобождая место для Эмили.

– Не скажу, чтобы я прям, чувствовала себя рядом с ним комфортно, – сказала Грейнджер, и это было чистой правдой. – Но как староста, он очень хорош. Он знает все правила и имеет нерушимый авторитет.

– Знаешь, а ещё поговаривают, что он хорош и в другом, – прошептала Уорен и, привстав на локте, продолжила заговорщицким тоном. – Одна птичка напела, что на балу Реддл и Блэк развлекались в подземельях. Их видели, как они весьма помятые выходили из кабинета Зельеварения. А Вальбуга потом утром с подругами искала своё фамильное колье, и очевидцы говорят, что на её шее были синяки.

Гермиона поморщилась и с укором посмотрела на подругу.

– И ты веришь всяким россказням?

– Это не россказни, – обиженно надула губы Эмили. – Об этом рассказала Лукреция Блэк, она троюродная сестра Вальбуги, и я уверенна, что они очень доверяют друг другу.

– А с чего слизеринка будет рассказывать тебе про свою сестру? – со скепсисом спросила Гермиона, зная, что чтобы слизерин и гриффиндор пришел к более или менее дружескому диалогу, стоило ждать, что посреди зимы, внезапно наступит лето.

– Лукреция хоть и слизеринка, но мне кажется она проще остальных заносчивых Блэк, да и не мне она это сказала, а когтевранке Ирис Гослин,– сказала Уорен. – А почему ты так уверена, что она врёт. Реддл шикарен, и отрицать это невозможно. Думаешь, он бережёт себя для жены?

Эмили рассмеялась, и Гермиона постаралась тоже улыбнуться. Но такая новость не то, чтобы расстроила её. Она почувствовала щемящее чувство в груди. Он поцеловал её и в его голосе, и взгляде было столько, что она не могла объяснить словами. А после этого, он просто пошел и переспал с Вальбугой. Именно поэтому Гермиона и старалась не думать о подобном, понимая, что не имеет права вообще думать о каком-то неприемлемом поведении с его стороны. Он был волен делать что хочет, целовать, кого хочет, спать с кем хочет и когда хочет. Но почему тогда она ощущала злость, смешанную с разочарованием? Не имея больше аргументов в защиту непричастности Реддла к сексуальным похождениям, Гермиона сдалась и, поднимая руки, сделала вид, что сдалась.

– Ну, спал и спал, нам то, что с того? Пусть ребята развлекаются, а я предпочитаю учёбу! – с ударением на последнее слово, сказала Гермиона, шутливо толкнув Уорен. – Все, брысь на свою постель, спать пора. Завтра учебный день и нам предстоит много работы, особенно мне. Ведь завтра мне нужно провести беседу с нашими первокурсниками и со слизерином, они опять умудрились сцепиться и едва не повалили статую Ганхильды из Горсмура, что стоит на третьем этаже.

Уорен покачала головой.

– Эта малышня сведёт тебя с ума, ладно, давай ложиться спать, кстати, не забудь, что ты всё ещё не рассказала про своего отца, – проворчала рыжая, перебираясь на свою постель.

Гермиона в ответ только кивнула, погасив свет и укладываясь на подушку. Уже лежа в темноте, она никак не могла выкинуть из головы то, что сказала Эмили. Все сходилось. Победоносные взгляды Вальбуги и то, что Том теперь за милю к ней не приближается без надобности. Но ей-то, какое дело? Она должна радоваться этому, теперь она могла сосредоточиться на своей цели. Да только в груди всё также щемило, причиняя тупую боль, от того, что этот поцелуй был только пустышкой.

* * *

Подземелья ночью были по-особенному привлекательными для Тома. И без того тёмные, сейчас они казались страшнее и непригляднее. Но слизеринца это не остановило.

– Люмос, – произнес он и на кончике его волшебной палочки загорелся свет.

Реддл не боялся быть пойманным, и для этого было несколько причин. В это время мало кто осмелился бы разгуливать по Хогвартсу. Но самым важным было то, что он был старостой, и обход входил в его обязанности, если он заметил, что кто-то отсутствует в своей комнате. Поэтому, даже если кто-то из преподавателей и встретится ему на пути, то причина не быть в собственной постели у парня имелась веская. Проходя по коридору, он прислушался и на первых мгновениях, не слышал ничего подозрительного. Тишина ошеломляющая, в которой, кажется, даже слышно биение собственного сердца. Но в этой тишине, совсем глубоко, если прислушаться, то можно было различить слова.

«Я жду тебя, пусть змея укажет тебе путь… », – прошелестело едва слышно.

Реддл коснулся пальцами холодного камня стен, скользя по ним. Это было где-то внутри замка, где-то совсем недалеко… И оно звало его. Припоминая, что как ни странно голос он слышал чётче на втором этаже, слизеринец поспешил на выход из подземелий. Теперь он больше не прислушивался, чтобы не тратить драгоценное время. В вестибюле было не так темно, его освещали несколько колонн на основаниях, которых горел огонь. Том погасил свет на своей волшебной палочке и быстрым шагом направился к лестницам. Изображенные на картинах волшебники недовольно ворчали, сообщая, что ученикам не положено бродить в такое время по коридорам школы. Реддла мало они интересовали, поэтому, не отвлекаясь, он следовал прямиком на второй этаж. Оглянувшись, слизеринец удостоверился, что никого поблизости нет. Пройдя в ответвление коридора, Реддл снова прислушался, но в нем царила гробовая тишина. Коснувшись пальцами стены, он пошел в направлении туалета для девочек, скользя ими по каменной кладке. Пока отчетливо не услышал.

«Трубы»

В этот момент он понял, что нечто ведёт его, и, заглянув в туалет, убедился, что там пусто и никого нет. Проходя внутрь, он посмотрел в одно из зеркал, которое висело на стене. На него смотрел он сам, и в его глазах горел неподдельный азарт. Он ощущал, что близок к разгадке. Только наследник Слизерина мог открыть тайную комнату. Но как её найти? Голос, он звал его, а это могло означать только одно. Он достоин, взглянуть на ужас Слизерина. Сосредоточившись на подсказках, Реддл прошёлся по помещению, осматриваясь. И вдруг его взгляд зацепился за небольшую змейку на кране одного из умывальников. Он обошёл все умывальники по кругу. Все краны были обычными, без каких-либо украшений. И только на одном была змея. Коснувшись её пальцами, Том почувствовал неподдельное волнение.

– Откройся, – слетело с его губ на парселтанге.

Сначала ничего не происходило и время, словно остановилось в мучительном ожидании, а потом раздался едва слышный щелчок, и раковина двинулась вниз, раскрывая умывальники, что стояли по кругу, словно раздвигая их. Ощущая, что он на ещё один шаг становится ближе к цели, Реддл с интересом смотрел за тем, как конструкция постепенно превращается в проход, который вёл в неизвестность. Как только механизм остановился, слизеринец подошёл ближе, смотря на огромную трубу, которая уходила в темноту. И если на мгновение Том и подумал, что опасно вот так просто прыгнуть в неизвестность, то стремление стать ближе к тайне пересилило это сомнение. Он обернулся, смотря на выход из туалета девочек, но в коридоре всё было по-прежнему тихо. Он одним махом прыгнул в тёмный спуск. Дыхание захватило, и Реддл сгруппировался, готовясь к чему угодно, однако труба приобрела плавный изгиб, тормозя его падение, а потом и вовсе позволила успешно остановиться. Попав в странное помещение, брюнет брезгливо отряхнул свою одежду.