Дым и зеркала

Карл перестал плакать как раз тогда, когда Тони открыл дверь, защищенную барьером.

Он, конечно, не очень в этом разбирался, но вроде маленькое оранжевое пятнышко света около эстрады означало, что в лампе почти закончился керосин.

— Тони…

Наверно, ему полагалось сильнее отвлекаться на призраков коллег, зовущих его, на фоне играющей «Ночи и дня». Вытянуть руку. Первые три слова заклинания…

— Тони!

Голос Ли. Отдаленный. Отчаянный. Испуганный. У Тони екнуло сердце.

А вот это определенно отвлекало.

Выкрикивающая ругательства Бренда врезалась в невидимый барьер всего в десяти сантиметрах от его лица. Он почти был к этому готов.

— Он был моим! — взвизгнула она. На горле зияла прозрачная рана.

— Я знаю.

— Ему нравятся женщины.

— Да, живые женщины.

— Тони!

«Спаси меня».

«Благо многих», — напомнил он себе и сосредоточился. Лампа шлепнулась в его ладонь, и Тони почти уронил его.

— Чтоб тебя…

— Горячо? — Слишком много сарказма для мертвой помощницы костюмерши. — Обжегся?

Странно. Керосина еще на треть.

— Почти. Спасибо, что побеспокоилась.

Учитывая, что Бренда казалась серой тенью на черном фоне, он мог ошибиться, но она казалась растерянной.

— Это ведь я выиграю в конце. Я.

— Ты мертва. Не совсем подходящее определение для победы.

— Он будет мертв со мной. И мы будем танцевать. Вечно.

— Что? Ли умрет, после того, как это существо уничтожит меня? Это не так-то просто.

— Проще, чем ты думаешь. Ты позволишь Ли перерезать себе горло, или проломить череп, или вырвать сердце… И даже палец не поднимешь, чтобы защититься, потому что это он.

Скорее всего, третий вариант.

— Но оно не этого хоооооооооооо…

Хартли крутанул Бренду в пируэте прочь от двери. Ее вопли продолжали разноситься по бальному залу, пока она не растворилась в темноте. Дверь захлопнулась перед носом Тони. Захлопнулась сама. Он к ней не прикасался. Может, Бренда едва не выдала ему уязвимое место существа из подвала. Может, она собиралась поиздеваться, рассказав, что Ли предпочитает есть на завтрак. Могло быть что угодно. И в смерти, и в жизни Ли был между ними.

Так же, как Бренда всегда будет между ним и Ли.

Только между ним и Ли и так ничего не было, потому что Ли был натуралом — не считая отдельных поцелуев, — и был одержим существом из подвала. И Ли больше не будет в принципе, если Тони не оттащит лампу в кладовку и не придумает, как его освободить.

Зыркнув на лампу, повинную в отложенном спасении, он заметил, что фитиль почти догорел. Пара поворотов колесика сбоку, и свет вспыхнул с новой силой. Со слезящимися глазами Тони двинулся обратно.

Поцелуи.

Ли, одержимый существом из подвала.

«Только не опять…»

Порядок событий казался до ужаса знакомым.

Когда он вошел в столовую, то заметил, как что-то двигается на полу около двери.

Серое. Прозрачное. И катящееся!

Голова садовника выкатилась из-под стола в круг света и продолжила двигаться в сторону холла, слегка подпрыгивая.

Глаза и уши существа из подвала. У нее был только один логический повод быть здесь, где слово «логический» являлось условным. Голова подслушивала их планы, как освободить Ли.

Тони встал между ней и дверью.

Она улыбнулась и продолжила катиться.

Она? Он? Какой род у призрачных голов?

«Ладно, сейчас это неважно… Как же я не хочу этого делать».

Но особенного выбора у него не было.

Он снова вылизал узор на левой ладони и ухватил голову, которая пыталась прокатиться между его ног.

— Зев! Вытряхни все из своего рюкзака и принеси его мне! — Крик смягчал боль. — Эми! Быстрее, новую помаду. — Хотя не особенно.

Дверь кладовки распахнулась.

— Тони? Какого…

— Рюкзак… — Сжимая в пальцах череп садовника, он поставил лампу на стол и бросился к Зеву. — Он пустой?

Зев посмотрел на рюкзак, болтающийся в его руке.

— Да, я выкинул…

— Тони, держи! — Эми оттеснила Зева подальше в столовую и сунула в свободную руку Тони еще один тюбик. — Это тинина!

— Закрой рюкзак и подними его. — Эта помада оказалась бледно-розового цвета. На черной ткани и черной же пластмассовой молнии было легко рассмотреть символ. И легко было понять, почему Эми сразу заявила, что это не ее. Пока Эми и Зев удерживали рюкзак, он дорисовал последнюю завитушку. — Открывайте! — Он засунул голову внутрь. — Закрывайте!

— Очередная часть садовника? — спросила Эми, дыша тяжелее, чем обычно.

— Угу. — Боль расползалась от кисти к плечу. — Кажется… Кажется, она за вами шпионила.

— За нами?

Голос Питера привлек внимание Тони к двери. Похоже, все, за исключением Мэйсона, Мауса и Кейт, высунулись в узкий проем, чтобы посмотреть.

— Да, за вами. — Когда их скептические выражения никуда не делись, он добавил, — а вы можете придумать альтернативную причину, по которой голова может болтаться около двери?

Никто не мог.

Неудивительно.

— А я видел головы и получше, — задумчиво решил Сордж. — Более настоящие.

Тони пораженно уставился на него.

— Она настоящая!

Режиссер-постановщик пожал плечами и вернулся обратно в кладовку.

— Может, проблема в освещении.

— Странно, что она ничего не весит, — пробормотал Зев, держа рюкзак на вытянутой руке.

— Это пойманная энергия, а не материя, — фыркнула Эми. Она потыкала в рюкзак пальцами. — Если бы люди не умирали, это было бы круто.

— Я в тебе не сомневался. Можно мне это опустить?

Тони, обхвативший левую руку, ухитрился кое-как кивнуть в сторону стола.

— Конечно. Без проблем.

— Ты цел?

— Нуу…

— Дай посмотреть. — Зев осторожно помог Тони встать попрямее. Он прищурился. — Плохо дело.

Его рука снова скрючилась и согнулась, прижавшись к телу.

— Какие ощущения? — спросила Эми.

— Как будто по коже гуляет ледяной огонь.

— Ой. Оксюморон. Видимо, и правда больно.