Единственный дракон. Замок княгини

Кастанский младший князь вынул из шкатулки полосу цветного шёлка и принялся связывать ею руки жениха и невесты, но завязанные им узлы всякий раз развязывались, и шелк падал на стол рядом с чашей.

– Это значит, что обряд не может состояться, - сказал младший князь.
– В другой раз. И с другим человеком.

А Дьян подумал - её мать, сейчас тоже бледная и взволнованная, когда-то позволила связать свою руку с рукой Каюба. И, видимо, получилось сразу.

Джелвер шагнул к столу, взял упавший шелк и сам перевязал им руки Кантаны и Зака, затянул прочный узел - он умел. И снова шёлк развязался и упал.

Обе женщины, мать и тетка, совершенно точно были недовольны, лира Кайра смотрела горестно, лира Вела - гневно. Обеим, видно, чем-то пригрозили.

По залу прокатилась волна ропота, который все нарастал.. Что ж, представление вполне удалось.

А князь Дьян... он подумал, что ему необходим Шайтакан. И чтобы надежно. Это жилище древнего дракона может оказаться чем-то важным, настолько важным, что давно стоило отбросить все сомнения...

– Я изменил свое решение, - сказал он младшему князю, - теперь я прошу руки этой девушки для себя. Она станет моей женой и княгиней Средней Содды...

Кантана подняла голову и посмотрела на него, видимо, решив, что ослышалась. Тупое равнодушие на её лице сменилось удивлением, и, вдруг - самым настоящим ужасом, она замотала головой:

– Нет. Пожалуйста, нет!

Князь обошёл стол, поймал девушку в объятия, стиснул, крепко взял за запястье, и протянул обе их руки кастанцу:

– Давай, завязывай свой платочек.

Девушка пробовала трепыхаться, но куда слабее, чем накануне ночью, когда ею двигала чужая магия.

Кастанец недовольно вскинул подбородок:

– Я не услышал согласие этой девушки!

– Эта девушка пришла сюда!
– рявкнул Дьян, - значит, её согласие уже дано!

– Продолжай, младший князь Каста!
– крикнул со своего места император.

Похоже, он даже не возражал против того, что с ним забыли посоветоваться. И младший князь послушно обмотал шелком их руки и завязал узел, рука князя продолжала сжимать запястье Кантаны.

И узел не развязался. И когда князь разжал пальцы, переставая удерживать руку девушки - не развязался.

– Начинаем свадебную церемонию!
– громко и как-то излишне радостно объявил распорядитель.

Младший князь, что ещё косясь на Дьяна, взял меч за ножны и поднял перед ними гардой вверх. И их связанные руки легли на гарду с двух сторон - для этого пришлось немного подвинуть шелк. А законник начал длинную ритуальную речь, которую твердил уже тысячи раз и не мог ошибиться...

Потом помощник законника проколол им ладони маленьким острым кинжалом, чтобы немного крови обоих стекло в чашу с вином, они выпили вино поровну.

Теперь брак, обратного хода которому нет, был заключён.

Разве только развод через семь лет...

11.Кантана

Их крови в вине было совсем немного, а Кантане почему-то показалось, что вина там и нет, только кровь, настолько ясно она ощутила её вкус.

Конечно, это неправильно. Несколько капель крови даже вкуса вина изменить не могут...

Правда, это брачная церемония. Может быть, во время брачной церемонии всё не так, как обычно.

К этому времени Катана уже приняла это невероятное происходящее, и успокоилась... точнее, осознала, что сопротивляться не стоит. Она словно застыла изнутри, видела всё как сквозь безмятежно-гладкую толщу воды.

Законник зачитал длинный перечень имен - семь поколений её предков, по нисходящей. Среди последних несколько раз мелькнули княжеские титулы. Да, её пра-прадеды с маминой стороны были знатнее её родителей. Предков соддийского князя законник не перечислял, просто сказал: "Князь Средней Содды Леман Дьян, сын Аолы Дьянны и Лера Андовура". И Кантана невольно отметила про себя, что её муж носит имя матери, а не отца. Он незаконнорожденный?..

Скорее, просто его отец менее знатен, чем мать, и он наследует матери, которая Дьянна, то есть, княжеского рода. Так или иначе, это всё не имеет никакого значения...

Совсем никакого.

Всё закончилось. Соддийский маг развязал шелковую ткань, освободив им руки, их развели в разные стороны. Кантану обступили придворные лиры и ленны. Яркие шелка, платки, блеск драгоценностей, незнакомые лица, изысканные ароматы, которые сплелись теперь в удушающую какофонию запахов. Мама беззвучно плакала, ладонями вытирая слезы со щёк. Тетя Вела улыбалась, как объевшаяся сливок кошка.

– Поздравляю тебя, моя дорогая. Ты теперь княгиня горных колдунов! Разве можно было хотя бы такое предположить? Будь жив мой брат, он был бы счастлив.

Кантана что-то в этом сомневалась.

Какая-то девочка дернула за её девичье ожерелье, заранее подрезанное, и темно-зеленые бусины из граненого хрусталя градом посыпались на пол. Девочки, и взрослые ленны тоже, со смехом кинулись подбирать. Такие бусины, с чужих свадеб, хранят на счастье в шкатулках с украшениями, девочки, ещё не доросшие до настоящего ожерелья, носят их на шее или на запястьях.

Тетя Вела быстро подняла одну бусину:

– Это нашей малышке.

Сестренке, то есть. Эйль.

Когда-то Кантана обещала Эйль, что только она разорвет её ожерелье. А вышло так, что ни её, ни брата даже не привезли сюда на свадьбу. Брат, наверное, будет очень смешно сердиться, он ведь считает себя самым главным в семье, именем Каюбом. Кантана всегда над этим посмеивалась, он обижался...

Когда она теперь увидит их, интересно? Когда сможет побывать дома?

Наверное, не скоро.

Принесли обитый бархатом табурет на гнутых ножках, Кантану усадили, подали на серебряном блюде гребень и все нужные мелочи вроде заколок и шпилек, и шелковый платок - теперь Кантана не будет ходить с непокрытой головой.

– Принимайся за дело, Кайра, - весело сказала тетя Вела, - или тебе помочь? Это радостная работа, помощники найдутся, - вокруг весело загомонили в знак согласия.

Мама, продолжая всхлипывать, сняла с Кантаны старинный, усыпанный цветными камешками серебряный девичий венец и начала расплетать её косу, и отступила, тут же чьи-то ещё руки, куда более небрежные, взялись за волосы. Девушки менялись, толкаясь и споря, расплетали, расчесывали, передавая друг другу гребень, смеялись, твердили принятые на свадьбах пожелания богатства и любви, и множества детей, конечно. Расчесывать невесту - значит приблизить собственную свадьбу, такая вот примета.