Ее высочество

Ее высочество выбрала для Марии-Каролины двух подруг.

Это были две дочери тайного советника, девицы с светло-рыжими волосами и веснушками, покрывающими все лицо вплоть до шеи. Оне садились всегда на краешек стула; руки у них были холодные и влажные; они говорили только "да" и "нет", и за обедом ели, как вороны.

По вечерам читали вслух под наблюдением m-lle Leterrier. Это были книги "pour les jeunes filles" [для девочек -- фр.]. Читали по очереди. Две веснушчатки не понимали ни слова. Когда очередь доходила до них, они без передышки отзванивали фразы так, что их щеки рдели.

Никто не понимал ни слова.

Mademoiselle вставляла свои замечания, и говорила каждый раз, когда чтица останавливалась перевести дух: "Очень красиво!" Когда они играли в карты, подруги постоянно оставляли ее высочество в выигрыше, и зато после игры бывали одаряемы лакомствами.

Мария-Каролина относилась к ним с небрежной ласковостью. Больше всего занимало ее то, как много обе они могут запрятать в свои карманы. Ей казалось, что в их карманах для всего найдется место.

Так проходило время.

На каникулы возвращался домой из кадетского корпуса наследный принц.

Его высочество наследный принц Эрнест-Георг был рослый парень; он за столом так щипал руки Марии-Каролине, что они покрывались желтыми и зелеными пятнами. По воскресеньям в церкви он садился сзади нее и во время проповеди колотил ее кулаком по затылку.

Мария-Каролина за него готова была идти в огонь. Она любила его слепо. Но она была с ним всегда упряма, как палка, и говорила с ним, словно обиженная.

Наследный принц Эрнест-Георг часто дразнил ее, -- возьмет и расцелует ее. Она густо раскраснеется. Потом сядет в угол и восхищается им.

– - Не разевай рта!
– - кричал Эрнест-Георг. Мария-Каролина имела привычку сидеть с открытым ртом, когда любовалась чем-нибудь.

Мария-Каролина была очень неловкая, и никогда не знала, куда ей деться с ее руками, такими длинными, с такими красными сгибами. Она качала ими, когда они были ничем не заняты.

– - Руки, ваше высочество, руки!
– - восклицала mademoiselle Leterrier.

Ее высочество вздрагивала, и изо всех сил старалась держать руки спокойно; локти были остры, как два шила.

Ее высочество принцесса Мария-Каролина была плачевно неграциозна.

Ее высочеству принцессе Марии-Каролине исполнилось шестнадцать лет.

* * *

Она получила свой собственный придворный штат. Он состоял из одной статс-дамы, графини Теодоры-Анны-Амалии фон Гартенштейн. Это отлично наполняло герцогский придворный календарь. Она была упомянута трижды: Двор ее высочества герцогини: графиня Теодора-Анна- Амалия фон Гартенштейн, первая статс-дама. Двор ее высочества принцессы Марии-Каролины: статс-дама графиня Теодора-Анна-Амалия фон- Гартенштейн, гофмейстерина. Придворный штат в распоряжении чужеземных принцесс: статс-дама графиня Теодора-Анна-Амалия фон Гартенштейн, гофмейстерина ее высочества принцессы Марии-Каролины.

Графиня Теодора-Анна-Амалия фон Гартенштейн была горбатая и одевалась преимущественно в платья цвета creme [сливочного цвета]. Даже когда надевала она новый туалет, он казался перелицованным.

Она не отходила от принцессы Марии-Каролины ни на минуту, и постоянно говорила:

– - Ее высочество думает...

Графиня Теодора-Анна-Амалия фон Гартенштейн знала все, что думает ее высочество.

Принцесса Мария-Каролина была лишена всякой привлекательности. Она одевалась вечно в светло-розовое. Совершенно равнодушными оставляла она всех, кто проходил мимо нее.

* * *

Ее высочество герцогиня хотела развлечь ее: принцесса Мария-Каролина начала брать уроки акварели.

– - Ее высочество в высокой степени малокровна, -- сказал лейб-медик, -- Ее высочеству надо делать больше движений.

Часы ее верховой езды были удвоены. Мария Каролина нашла друга. Это был конь.

Когда она во время верховой прогулки в лесу сходила с лошади, чтобы пройтись пешком, случалось ей подолгу стоять около Аякса, обвив руками его шею. Она не говорила с животным, не давала ему никаких нежных имен и не ласкала его. Она только стояла и прижимала тихо и неподвижно свою голову к шее животного. И когда она возвращалась в замок, и рейткнехт [нижний чин для ухаживания за лошадьми] уводил Аякса, она стояла, пока лошадь не скроется в воротах, и смотрела на нее.

Дядю Оттона-Георга видела она теперь гораздо реже. В последние годы он был болен. По большей части он сидел тихо и покачивал головой. Он никогда не говорил и только испускал иногда какие-то странные, нечленораздельные звуки, напоминавшие жуткий крик совы.

Летом только один раз он спустился к своим розам. Мария-Каролина шла с ним и поддерживала его. Шатаясь, шел он между кустами и смеялся, смеялся, как ребенок.

Он становился все слабее и слабее, и был тонок как хворостинка. Мария-Каролина очень плакала, когда он умер.

Годы проходили, -- скончалась и ее высочество герцогиня. Мария-Каролина должна была исполнить большой церемониал и не имела много времени печалиться. Да и так мало знала она свою мать.

II.

Принцесса Мария-Каролина уже много лет несла представительство при дворе.

Каждый год были те же самые торжества: новогодний бал, который его высочество герцог открывал полонезом с ее высочеством принцессою Мариею-Каролиною.

Ее высочеству принцессе угодно было приглашать на кадриль тех же офицеров.

Три зимних обеда, и маленькое интимное придворное торжество в день рождения ее высочества с фейерверком и ее инициалами М. К. из цветов страны -- зеленого и желтого. И шесть маленьких субботних вечеров в собственных покоях ее высочества, где дюжина офицеров гарнизона с молодыми дамами из придворного круга танцевали, а синьор Песталоцци учил их кадрили, которую надо было танцевать в костюмах в день рождения его высочества герцога.

Ежегодный базар в общественном собрании, где ее высочество встречали с букетом у подножия лестницы в ратуше, первый член комитета вел ее высочество по зале (Ее высочество никогда не умела соразмерить свою походку с походкою членов комитета общественного собрания), ее высочество занимала место на украшенной цветами страны трибуне, и тогда придворный актер господин фон Пельниц, принимавший благосклонное участие в торжестве, декламировал "Колокол".

Господин фон Пельниц был единственный в зале, кто был не совсем тверд в "Колоколе". Он вкладывал в свое чтение много пафоса, и на конце каждого стиха приподнимался на цыпочки. Господин фон Пельниц восполнял пробелы своей памяти тем, что испускал какой-то долгий, сплошной звук, напоминавший отдаленный гром; при этом вращал в воздухе своими руками, как крыльями ветряной мельницы.