Эфесская волчица

– Не дала мечу коснуться своего тела ни единого раза! Это был прекрасный бой! – обняла её Демо. – Образцовая игра для фракийца!

– Ты могла закончить с ней гораздо раньше, – сплюнула Леэна, что стояла близ дверей, опёршись спиной о стену.

– Не было нужды, – улыбнулась Алкиона.

Клеопатра

Вид, что открывался с верхнего яруса театра, заставлял забыть обо всём. У Клеопатры было множество своих забот, прежде она бы не поверила, что сможет любоваться видом в такой ситуации, но теперь просто замерла с открытым ртом.

Вся чаша театра была как на ладони – круглая арена внизу напоминала красное дно гигантского кубка, люди и животные на ней походили на оловянные фигурки детских игрушек, а сцена напротив зрительских рядов высилась как четырёхэтажный дом, в окнах которого мелькали силуэты любопытных. Но главное, позади театра можно было видеть лежащий внизу город и синеву залива. Только здесь приходило понимание, насколько высоко взобрались на скалу зрительские ряды. Прямо за сценой начиналась улица, ведущая к порту, вся она была украшена мраморными колоннами и перекрыта черепицей, поэтому люди могли прогуливаться в тени. Справа высился огромный гимнасий, а за ним – портовые склады с покатыми крышами. Слева лежал прямоугольник Торговой площади, обрамлённый колоннадой и украшенный статуями, чьи позолоченные одежды блестели на солнце как слепящие звёзды. К белому и красному цветам повсюду примешивался зелёный, ибо деревья и маленькие садики теснились на каждом незастроенном пятачке. Ещё дальше синел залив, на котором можно было различить пятнышки кораблей.

– Вид заставляет голову идти кругом, – толкнула её в бок маленькая смуглая девушка, что сидела на соседнем месте, с ногами взобравшись на подушку. По её тёмным волосам, крупным глазам и лицу не сложно было угадать сирийское происхождение.

– Да, какой огромный город. Гораздо больше Фессалоники, не говоря уже о других, – согласилась Клеопатра. – Жаль, что приходится видеть его так.

– Тебе нужно забыть о своей прошлой жизни, – серьёзно сказала та.

– Я не рабыня, Айя, и я не должна быть здесь.

– Но ты здесь. Тебя купили за три с половиной тысячи денариев, что очень дорого, поверь. Меня, к примеру, уступили всего за тысячу, – Айя посмотрела на неё. – Хотя твоя цена оправдана, ведь ты красива, да и умна… грамоту знаешь.

– Плевать мне на то, за сколько меня купили. Я не рабыня. Произошла ошибка, и мне нужно рассказать об этом Сатиру. Уверена, что он поймёт, – Клеопатра заметно разозлилась, сжав кулаки. Она была чуть ниже среднего роста, загорелая кожа отливала бронзовым оттенком, пшеничные волосы освободились от упавшего на шею платка и раскинулись по плечам, голубые глаза горели пронзительным упорством.

– Может ты и права, но я хочу дать тебе совет, – осторожно сказала сирийка. – Не перечь господину и выполняй свои обязанности, чтобы не получить жестокий урок. Тебе придётся делать то, ради чего тебя купили, а иначе ты не дождёшься освобождения.

– Нужно поговорить с Сатиром, – не сдавалась она.

– Поговоришь, но пока смири свою гордыню. Наш господин добр – он дал тебе возможность как новенькой сидеть сегодня на трибунах, чтобы ты увидела, чем они тут занимаются, но не путай его доброту со слабостью. Даже не думай о побеге. В чужом городе тебя быстро найдут. Сначала будут пороть, а на второй раз получишь кандалы.

– Как меня угораздило попасть в лудус? Не могу поверить, что меня купили, дабы я выполняла грязную работу для гладиаторов, – вздохнула Клеопатра. – Я мало что понимаю в этом деле.

– Тебя научат. Можешь учиться уже сейчас, – ответила Айя, – ведь тебе нужно будет делать то, чем и я занимаюсь.

– Могу представить.

– Да, наша работа не так уж плоха. Множество рабов позавидовали бы тебе, особенно те, кто гниёт в рудниках или ворочает грузы в порту. Или ты хочешь утюжить землю мотыгой весь световой день? Нет, я благодарна богам за это место, – уверила её сирийка. – Ты будешь убираться в лудусе, помогать в приготовлении еды, носить воду для мытья. Иногда может потребоваться размять кому-нибудь затёкшие мышцы или помочь врачу с ранеными. Перед боем ты будешь помогать гладиаторам облачаться в доспехи, а потом раздевать их.

– Мне раньше не доводилось служить, – сказала девушка.

– Ко всему можно привыкнуть. Теперь ты будешь частью семьи, как и я.

– Семьи?

– Все гладиаторы одного лудуса называют себя семьёй. Например, мы – Аврелианцы, ибо глава нашего дома – Марк Аврелий Сатир, иногда же говорят «Красная семья» от имени нашего лудуса, – объяснила Айя. – Конечно, строго говоря, в семью входят только выходящие на арену, но мне нравится думать, что и остальные – оружейники, инструкторы, врачи и рабы – тоже являются частью большой семьи. Мы поддерживаем друг друга и служим хозяину не только на арене.

– И все в этой вашей семье равны?

– Вовсе нет. Есть старшие и младшие. Всего у гладиаторов пять рангов, и бойцы высшего ранга зовутся предводителями или первыми столпами. Именно они и следят за порядком в школе, остальные должны подчиняться, если не хотят получить по голове от старших.

– Разве в лудусе нет охраны? – удивилась Клеопатра. – Почему не стражники следят за порядком?

– У Сатира среди гладиаторов совсем немного рабов, которых нужно было бы принуждать биться. Большинство выбрали этот путь добровольно, и господин доверяет им даже больше, чем наёмной охране, поэтому охранников ты увидишь разве что на входе, а внутри всем распоряжаются предводители. Ну, и Виктор, конечно. Он прежде был гладиатором, а теперь всегда находится при Сатире, защищает его и помогает в самых важных делах.

– И за мужчинами мне тоже придётся прибираться? – продолжала расспрашивать девушка.

– Не надейся на то, о чём ты подумала, – фыркнула сирийка. – Только прибираться и всё. Хотелось бы мне, конечно, остаться наедине со столькими мужчинами, ведь я не красавица, как ни посмотри… однако не выйдет. Мужчины и женщины живут в разных крыльях школы, если ты ещё не поняла. Хозяину ни к чему сложности из-за смешения – они должны думать прежде всего о поединках. Мы работаем и живём в женской части, и наши начальники – первые столпы среди женщин.

– Я ни о чём таком не думала…

– Так или иначе, пока хозяин тебе не разрешит, ты не имеешь права ложиться с мужчиной. Тебя купили для работы, а не для того, чтобы ты беременела. Эту привилегию надо заслужить, да и то я веду речь больше о гладиаторах, а не о простых рабах.

– Я слышала, что Красный лудус весьма уважаем в Эфесе, – Клеопатра перевела разговор на другое.

– Лучший в городе и во всей провинции, – кивнула Айя. – Сатир содержит двести мужчин и тридцать женщин, гладиаторов и венаторов. В лудусе Бассиана больше бойцов, но качество у нас выше. Особенно это касается женщин. Их называют амазонками Эфеса, все они носят прозвища из старых мифов, что получают взамен своих прежних имён.

– В твоём голосе я слышу гордость, – улыбнулась девушка.

– Конечно. Кем бы я была, если бы не лудус? Так я всегда в центре внимания. Когда иду стирать бельё в город, рабыни и служанки окружают меня толпой, всем интересны слухи о гладиаторах, рассказы о наших мужчинах, чьи тела совершеннее божественных статуй. Как-то раз матрона дала мне пятьдесят денариев за скляночку с кровью Ареса… Он порезался в бане, и мне удалось собрать несколько капель, ну, я, конечно, добавила туда и своей, чтобы получилось побольше.