Эфесская волчица

– Так кто будет отдавать мне приказы? – напомнила Клеопатра. – Кто главный в нашем крыле?

– Предводители – это Леэна, самая сильная среди них, Алкиона, которая была чемпионкой в своём старом лудусе, Лика, Демо и Мелуса. Впрочем, Лика сейчас живёт с Сатиром и почти не появляется в общих спальнях, а Мелуса в плохих отношениях почти со всеми и не участвует в общих делах. Из оставшейся троицы именно Леэна и Алкиона заправляют всем, но между ними соперничество, что может перерасти во вражду.

– Ты сказала, что Лика живёт с хозяином лудуса?

– Да, верно. Везучая девка, – кивнула Айя. – Она его приласкает получше жены, которая… да их даже сравнивать смешно.

– И она терпит?

– Ну а куда ей деваться? Злится, но терпит.

На арене в это время мужчины и женщины в одних хитонах играли с парой здоровых быков, что были весьма разъярены и носились, вздымая фонтаны песка. В руках у людей не было оружия, но только плети, лассо и плетёные корзины, что можно было надевать на рога. Клеопатра знала, что это бестиарии, чья задача дразнить зверей и выполнять трюки с ними, рискуя собственной жизнью. После обычно выступали венаторы, более почётные и дорогие участники игр, которые уже были вооружены и убивали животных в поединках. Удел бестиариев нельзя было назвать завидным – пара из них уже получили чувствительные удары рогами, а один едва спасся из-под копыт. Зрителей всё это весьма веселило, особенно неудачи и падения людей.

– Сегодня у венаторов немного работы, – сказала Айя. – Заколют только пару быков. Эти игры из дешёвых, а иногда бывает, что и с львами, и с леопардами бьются. У нас в лудусе шесть женщин-венаторов, с ними ты тоже будешь работать. Помни, что по рангу они стоят ниже гладиаторов, денег они тоже получают меньше… однако они всё же выше тебя.

«Ниже меня тут, похоже, никого нет».

Когда окровавленные туши уже убрали, и актёр в маске объявил, что мясо быков будет роздано зрителям, чем вызвал немалое ликование, наступила пауза в зрелищах. Её заполняли шутейные поединки клоунов, что бились на деревянном оружии, помогая себе плётками. Одни из них были наряжены в уродливые маски, другие имели какие-то физические увечья, третьи были карликами, и все они образовывали жуткую кутерьму, вздымая облака песка. В это время по рядам пошли продавцы воды и пирогов, что пробирались, лавируя между людьми с большими корзинами. В отличие от бесплатных раздач, за эту еду нужно было платить медной монетой.

Клеопатра закрыла глаза, думая о синей полосе залива, что так манила на горизонте. Как бы ей хотелось сейчас сесть на корабль и сбежать домой, словно и не было ничего. Она вспомнила, как «Лебедь» удалялся от берега, и очертания Херсонеса таяли вдали, а отец привычно стоял на корме, принимая лицом свежий ветерок. Все звуки отступили, она слышала лишь плеск волн и поскрипывание дерева, изредка нарушаемые криками чаек. Ей вспомнились дельфины, что сопровождали судно, и тени гор на горизонте.

– Идём, говорю, – Айя подтолкнула её в бок.

– Что? – вздрогнула девушка, вернувшись разумом на трибуны.

– Идём за сцену. Сейчас наши будут выходить биться – могут появиться раненые, нужна будет помощь, – сказала сирийка. – Тебе пора учиться нашей работе.

– А посмотреть отсюда нельзя?

– Можно. Однако тебе лучше произвести хорошее впечатление на господина. Покажи ему, что ты готова трудиться.

– Хорошо. Веди.

Закулисная суета поначалу смутила Клеопатру. Она не знала, что делать, поэтому тихо приткнулась в углу и стала просто наблюдать. Айе пришлось быстро оставить её, ибо раненой Фалестре потребовалась помощь, и сирийка с головой ушла в работу. От убитых быков на полу остался кровавый след, их туши разделывали в одном из боковых помещений, откуда периодически выходил раб в замазанном кровью фартуке. Потом принесли и тело павшего на арене. Клеопатра заметила, что с ним обращаются весьма почтительно – вовсе не так, как с рабами или преступниками.

Бойцы выходили через двери первого этажа и потом возвращались, хотя иногда возвращался только один, а второго вносили на руках, и у служащих арены прибавлялось работы. Здесь был собственный врач – гладковыбритый мужчина лет пятидесяти с тёмными, кудрявыми волосами, но Красный лудус предпочитал отправлять за сцену и людей ему в помощь, дабы гладиаторы ни в чём не нуждались. То и дело победитель удостаивался оваций, некоторые сразу выпивали вина, хотя это и не приветствовалось.

На глаза девушке попался какой-то мальчишка, что нёс на плече меч. Она решила проявить бдительность и схватила его за руку, сказав:

– Ты куда это идёшь? Откуда ты здесь вообще взялся? Хочешь стащить меч?

– Стащить? Да я работаю в лудусе, – набычился парень. – Я – Диокл, и Красный лудус – это мой дом. Тебя я видел – ты новая рабыня. Ещё не знаешь тут ничего. Это ты должна у меня учиться.

– Извини, – она отпустила руку. – Я хочу быть полезной.

– Смотри-ка, Леэна выходит, – Диокл мотнул головой в сторону двери. – Никогда себе не прощу, если не увижу её бой. Пойдём на третий этаж, там можно будет посмотреть из окошка.

– Уверен? Нас не накажут?

– Не бойся. Все так делают. Как можно пропустить такой бой?

Клеопатра не стала спорить, и они взобрались по деревянной лестнице туда, где не было никого, только декорации высились грудами, да пылились под покрывалами причудливые лебёдки. Мальчишка, похоже, хорошо знал все закоулки сцены, он быстро прокрался к среднему дверному проёму и отодвинул заслонку, открыв удобное смотровое окошко. Девушка присоединилась к нему, присев на какую-то старую декорацию.

– Да, сегодня Леэна покажет нечто удивительное, – прошептал Диокл. – Увидишь, что не зря её прозвали львицей.

Первой на арену легко выбежала её противница – Агава, совсем молодая женщина из лудуса Сильвана, она предстала перед зрителями в образе ретиария. Не имея шлема, она повязала голову тёмным платком, единственную её защиту составляла маника на правой руке, соединённая с крупным наплечником. Сеть она держала сложенной на сгибе локтя, а трезубец воткнула в песок. Помимо этого, у неё имелся и кинжал – на случай, если бой пойдёт вплотную.

Леэна вышла с правой стороны, и образ её сразу поразил Клеопатру, так как раньше она ничего подобного не видела. Она была облачена в кольчугу, что сияла как серебряная чешуя, на голове же имела железный шлем, в котором были только два круглых смотровых отверстия. Эта маска производила жуткое впечатление, ибо человек полностью исчезал за ней, превращаясь в безжалостного бога смерти. Оружие воительницы тоже было удивительным – в правой руке она держала короткий меч, левая же была покрыта кольчужной маникой, что переходила в лезвие, имевшее форму полумесяца. Бронзовые поножи на её ногах обеспечивали защиту до колен.

– Что это за облачение? От неё словно веет ужасом, – прошептала Клеопатра. – Я думала, что ретиарий должен биться с секутором.

– Так обычно и бывает, но иногда против ретиария выходит арбелас. У него нет щита, как видишь, но оружие в обеих руках, – пояснил Диокл.

– Я даже не знала, что такой есть.

– В малых городах не увидишь всего богатства игр, но у нас, как и в Риме, есть все типы бойцов, – сказал парень. – Арбеласы встречаются не часто, ибо сложно обучить гладиатора сражаться обеими руками. Леэна это умеет. Смотри, у неё шлем как у секутора, а лезвием она может распороть сеть, если та обрушится ей на голову.