Эффект Холла, или Как меня обманула одна девушка

– А… То-то он на меня так злобно смотрит. Ревнует, наверно? Ладно… не расстраивайся, меня еще при входе женщина-вамп к себе за столик приглашала. Хочешь, покажу? Вон она, за третьим столиком слева. Как тебе?

Мадам лет тридцати пяти кивнула мне из-за столика, продолжая курить сигарету через мундштук.

– Ну, как там в России? – продолжала щебетать моя новая знакомая. – Холодно или тепло? Морозы зимой, да? А люди веселые? А ты видел Кремлин?

Вопросы так и сыпались. И про Кремль, и про морозы. Я рассказывал как мог.

Кельн. Милый город.

– Ты надолго здесь? Почему один? А где друзья? А… подружка?

– Я в Испании отдыхал. Там стало скучно, оказался в Берлине на финальном матче, а потом с перепоя решил побывать в Кельне. А тут ты.

– А… А я из пригорода выбралась потанцевать, а тут одни геи, потому что love-парад, выпить нельзя, потому что руль, и спать негде, потому что подруга куда-то пропала. А тут ты.

Это могло случиться и в другом городе.

28.

Утро. Хлопнувшая дверь вызвала вспышку молнии в закрытых глазах. Потом последовал раскат грома. И все это в моей голове.

«Хочу домой! – подумал я сквозь пелену боли. – Дома у меня голова не болит».

Попытался приоткрыть глаза. Плотные шторы на окнах пропускали лишь тонкие острые лучи света по краям. Но даже они прорезали пространство и, проникая в глаза, вызывали жгучую боль.

«Господи, что со мной? Где я?»

С улицы пробивались писки и визги демонстрации.

«Ага! Геи разбушевались», – вспомнил я.

Не открывая глаз, я медленно ощупал себя на предмет наличия рук, ног и одежды. Ничего, кроме головы, не болело. Из одежды на мне был только презерватив.

– Ну что же. Лучше я, чем меня. Опять же предохранялся. И все-таки где я?

Если бы не болела так голова, то я сразу бы вспомнил. Но в таком состоянии мои мысли были заняты мечтами об обезболивающем. Оказалось, что оно у меня есть. Потянувшись к штанам, я обнаружил таблетки. Приоткрыл один глаз и прочитал: «нурофен форте». Закрыл глаз. Разорвал упаковку, проглотил одну таблетку. Отключился. Спустя какое-то время очнулся и открыл глаза.

Смотреть можно было без боли, и это несказанно радовало.

«Все-таки какой я заботливый. Таблеточки, вот, под рукой», – подумал я.

Приличных размеров комната окружала меня безвкусным интерьером.

«Зато потолки высокие, – оптимистично отметил я. – А вот как у меня с документами и деньгами?»

Этот вопрос заставил меня не только хлопать глазами, но и активно задвигать головой. Документов и денег в пределах видимости не было. Зато я увидел записку на клочке бумаги. «Ты крут, только быстро засыпаешь и стонешь во сне громко. Телефон такой-то. Катрин», – прочитал я. Ну, значит, деньги и документы на месте. Опять же, я в Германии. Тут бояться нужно только русских.

Я снова отрубился. Проснулся с чувством голода.

«Итак, душ, потом – обед. Или ужин? – подумал я, взглянув в сторону окна. Яркие лучи больше не подсвечивали края штор. – Домой! Хочу домой».

Легко сказать, что ты хочешь обратно в Россию, если твои вещи лежат в отеле в ста километрах от Барселоны.

Утром я был в Испании. Доехал до отеля. Удивленный метрдотель поинтересовался, все ли у меня хорошо, нет ли каких-либо трудностей, а потом сознался, что они уже хотели подавать в розыск, потому что мои вещи в номере, а сам я бесследно исчез. Я сказал, что хотел съездить на финальный матч туда-обратно за день, но задержался, потому что праздновал победу с итальянцами.

Метрдотель был чем-то недоволен. Явно болел за французов. Я улыбнулся самой обезаруживающей улыбкой и направился к себе в номер.

Переоделся и пошел к морю. Через пятнадцать минут я уже плавал метрах в пятидесяти от берега, наслаждаясь небольшой волной. Море было ласковым. Я чувствовал, что из меня плавно уходят накопленная усталость и алкогольные токсины. Через полчаса плавания я еле выполз на горячий песок. Вокруг суетились люди, что-то болтая и на понятных и на непонятных языках. Я молчал. Чувствовал себя вне толпы. Я был один и хотел быть один. Если бы сейчас я не выплыл обратно, а навсегда остался там в море, никто из этой толпы даже и не вспомнил бы о моем существовании. И может быть, только метрдотель дня через два все-таки с удовольствием вызвал бы полицию и заявил, что этот подозрительный русский опять куда-то исчез. И я не хотел, чтобы они меня замечали, хотел побыть один. Я доплелся по горячему песку до пляжного коктейльного бара.

Огромные коктейли всех цветов радуги, украшенные фруктами и коктейльными зонтиками, стояли на многих столиках, украшая загорелых красавиц и молодых людей. Казалось, что не коктейли окружали людей, а именно люди окружали коктейли. Я тоже заказал себе огромный «текила-санрайз». Его принесли, поставили на столик, и я его окружил. Минут через десять коктейль уже кружился в моих глазах. «Ну вот, снова пьян», – с удовольствием подумал я. Прошло еще пять минут. Мне стало жарко, и я решил окунуться. Море было приятным, и я болтался у самого берега, то шлифуя песок животом, то откатываясь с волной назад в глубину.

Рядом со мной итальянцы играли в волейбол, стоя в воде. Я присоединился к ним. Вся задача была в том, чтобы как можно смешнее отбить мяч. Было весело. На берег я выбрался уставшим и голодным.

Пообедал в отеле. Подавали суп из дыни со стружками хамона и мороженым. Это было наслаждением. Море, солнце и дыня с хамоном и мороженым.

– Хочу домой. Хочу в Москву, – сказал я сам себе вслух.

Люди за соседними столиками даже не обернулись. «Не замечают», – подумал я, потому что меня здесь уже нет…

29.

Наконец мы вырвались из аэропорта. Доехали до Ленинградского шоссе, и тут я понял: «Все, это Москва». Мы наглухо встали на мосту над Ленинградским шоссе. Водитель вяло бубнил себе что-то под нос, видимо, матерился. Водители «девяток» и прочих национальных автомобилей повылазили на воздух. Дышать даже на улице было нечем. Асфальт был слегка расплавлен. Марево теплого воздуха смешано с выхлопными газами. Люди жадно курили и обсуждали ситуацию. Какое все было родное!

Через полчаса добрался до МКАДа. В центр ехать расхотелось. Сказал водителю двигать в сторону Рублевки. Мне показалось, что на «Веранде у Дачи» будет приятнее и в смысле погоды, и по части настроя. Доехали «быстро», всего за час. Утомленный московскими пробками, я почти разлегся на старых «бабушкиных» диванах, покрытых пыльными коврами.

Надменный официант лет двадцати с истинно русским каменным выражением лица выслушал мой простенький заказ на какую-то пасту и важно удалился, сверкая штопанными по последней моде джинсами. Через пару столиков от меня четверо серьезных сорокалетних мужчин с непростым прошлым за плечами, отчетливо отраженным на их лицах, сосредоточенно играли в нарды.