Эффект Холла, или Как меня обманула одна девушка

– Ну! Ты умный у меня такой! А я вот деревенею… То есть… Ты хочешь сказать, что мы напьемся в стельку и это твой метод. И это, конечно, самый новый метод и ты его придумал?

– Лео, во-первых, это не все, а во-вторых, какая разница, кто что придумал, главное – как что действует, правда?

– Правда-правда, я просто тоже хотела приобщиться к лику «святых» и сказать тебе, что тоже собиралась напиться.

– Ну хорошо, Лео, давай считать, что это полностью твоя идея, – с достоинством произнес я. – От имени гуманитарного сообщества дарую тебе шнобелевскую премию в виде вот этого пирожного.

С этими словами, не вставая со стула, я с поклоном пододвинул к ней ближе десерт. Мы с наслаждением слопали пирожные, обильно пропитанные чем-то алкогольным. Облизываясь, Лео пододвинулась еще ближе и заговорщицки прошептала мне на ухо:

– Вторая часть плана. Хочу знать вторую часть плана, сейчас… – горячо и твердо прошептала она.

– Хорошо, – сказал я в ответ, повернулся к ней, посмотрел в искрящиеся зеленые глаза и прошептал ей на ухо вторую часть рецепта.

– У-у-уррр, – только и произнесла Лео. – А может, и поможет… – с улыбкой добавила она.

Когда поднимались на борт, Лео держалась за мою руку, но уже не была бледно-зеленого цвета, видимо, метод брал свое.

Мы уселись на наши места. До взлета оставалось минут пятнадцать.

– Пора, – сказал я, доставая бутылку коньяка. – Или виски?

– Как скажешь, главное в др-р-ругом… – проурчала Лео.

– Тогда коньяк, – сказал я, наливая грамм по сто, – пей.

– Что, залпом? – спросила Лео, круглыми глазами смотря на стаканчики. – Я так не могу.

– Ну что ты! Такой драгоценный напиток, и залпом? – Я поморщился. – Мои графские корни никогда мне не позволят даже подумать так плохо. Нет, пьем, наоборот, мелкими глоточками. Каждый глоточек надо покатать на язычке и, если есть силы, подержать под язычком. Так можно достигнуть максимального эффекта небольшой порцией.

– Ничего себе небольшая порция! – только и произнесла Лео.

Мы неспешно погружались в теплое опьянение. Допили. Я посмотрел на Лео – клиент был тепленький. Ей подливать не стал. Себе добавил еще капельку. Потом еще. Стало совсем тепло.

– Пора! – скомандовал я.

Мы накрылись до пояса одним одеялом. Лео расслабилась, почти разлеглась в кресле, одной рукой ухватившись за мою руку. Свободной рукой она раскрыла какой-то модный журнал и сделала вид, что рассматривает картинки. Мы спрятали наши сцепленные руки под одеялом. Я провел рукой по внутренней поверхности ее бедра. Сначала по направлению к колену, а потом обратно, до упора, поднимая ее юбку. Моя рука осталась на внутренней поверхности бедра. Рука Лео схватила мою руку и нетерпеливым движением разместила поверх трусиков, под которыми чувствовалось что-то нежное и податливое. Я мягко погладил ее пальцами. Она слегка выгнулась в кресле. По телу пробежала легкая волна. Она слегка закусила нижнюю губку. Глаза слегка затуманились. Дыхание стало чуть прерывестее. Она потянулась ко мне, поцеловала в щеку, отпустила мою руку, плавно переместила ее под одеялом, положив мне на бедро. Мне тоже стало намного приятнее.

– А это действительно, метод – сказала она, и мы полетели…

22.

В четырех часах лета от Москвы совершенно другая жизнь. Море и пальмы, люди болтают преимущественно не на русском, хотя русскую речь слышишь почти постоянно. Но даже русские в Барселоне становятся как-то повежливее, на автострадах превышают скорость не на пятьдесят-шестьдесят километров, а всего лишь на двадцать-тридцать, не ездят по встречке, не лезут по обочине, не давят пешеходов, обкладывая задавленных трехэтажным матом, не проезжают на красный свет и платят за парковку. В общем, русские, попав в Барселону, становятся весьма цивилизованными и приличными людьми. Есть предложение переименовать Москву в Барселону, может, поможет?

Но нетрезвыми все-таки ездят. Ну как же, ведь на отдыхе. А расслабиться…

Мы с Лео получили свои чемоданы, и следующим нашим пунктом было взять в прокате машину. Я понимал, что, несмотря на два часа сна, я слегка помят, а в голове у меня шумит небольшое похмелье. Надо было освежиться. Лео же была розовощекой, терлась о мое плечо и предлагала веселые пошлости. Основной ее идеей было зайти в одну кабинку в туалете прямо в аэропорту. «А дальше уже решим, что делать», – загадочно шепнула она мне на ухо. Мы были около входа в женский и мужской туалеты. Я хотел вежливо от нее отделаться, попросив покараулить чемоданы, пока я освежусь.

– Ну, посмотри, ни в мужском, ни в женском никого нет. Давай быстренько займем одну кабинку. Ну, Ленечка, – шептала она мне на ухо, – а вещи никто не возьмет, главное документы взять с собой.

– Ага, документы нам как раз понадобятся, когда понадобится объяснять полицейским, чем мы там занимались.

– Как это чем, я тебе оказывала помощь, потому что тебе было плохо.

– Нет, Лео! Это в Москве всегда можно решить вопрос, даже с милицией. А здесь я не знаю толком ни законов, ни как нужно договариваться с этими «законами».

– Ну, ладно, хотя… жаль! Поцелуй меня, пожж-жалуйста, а?

Она посмотрела на меня так жалобно-жалобно снизу вверх из-под пушистых ресниц, что не пожалеть ее было невозможно. Я потянулся к ней, дотронулся губами до ее губ и согнулся пополам от резкой боли в солнечном сплетении. С удивлением, не понимая, кто так подло посмел меня ударить, я держался за живот. Оглядываясь, я искал потенциального противника и не мог найти оного. Сквозь шум в ушах я услышал Лео:

– Ой! Леня, тебе плохо? Ну, ничего, ничего, сейчас зайдем в туалет, и тебе сразу станет легче, – причитала она надо мной, волоча меня в мужской туалет.

– Сейчас, сейчас, маленький, сейчас! – Она засунула меня в кабинку, зашла вместе со мной и изнутри заперла дверь. – Ну, вот мы и дома. Ну, показывай быстрее, что там у тебя случилось.

Она быстро задрала и мою, и свою майки, прижалась к моему животу грудью и жадно впилась в мои губы своими губами и зубами. Мне действительно стало легче, теплее, дыхание стало прерывистым, и остальной мир ушел куда-то на дальний план. Мы все делали быстро и молча. Лео, чтобы не кричать, не прекращала целоваться.

Когда мы выбрались из мужского туалета, слегка растрепанные, два негра, увидев нас выходящими из одной кабинки, вжались всем телом в писсуары, повернув тем не менее головы с выпученными восторженными глазами почти на сто восемьдесят градусов, чтобы получше рассмотреть такое зрелище. Улыбающаяся Лео помахала им ручкой. Они оба издали звуки, похожие на нечто среднее между «м-мны-ыы» и «к-гу-уу».

Выйдя, мы нашли вещи там, где их побросали.

– Лео! Ты все-таки совершенно ненормальная.