Его самая темная страсть

Он пытался скрыть свой интерес, когда она приходила навестить Софи, но его обычно спокойная манера общения не раз сменялась заиканием и смущением. Софи находила это милым.

— С моей выписки прошло уже несколько месяцев, — сказала Софи.

— Мы обменялись номерами, когда ты была в больнице, и с тех пор не торопили события. Мы переписываемся, разговариваем и… общаемся по Facetime, — улыбка Кейт рассказала Софи все — это было серьезно. — Мы еще не встречались лично, но…

— Я так рада за тебя!

Они проговорили еще полчаса, все время смеясь, пока Софи готовила ужин, к моменту их прощания, Софи чувствовала себя в сто раз лучше. Она закончила ужинать и прибралась. Проверив все замки, она отправилась в душ.

Она включила воду, чтобы та нагрелась, пока раздевалась и бросала грязную одежду в корзину для белья. Собираясь залезть в ванну, она мельком увидела свое отражение в зеркале. Софи нахмурилась, заметив фиолетовый синяк на боку и провела по нему рукой. Пятно было чуть больше ладони, и хотя оно было чувствительным, боль не была нестерпимой. Откуда он взялся? Почему она не заметила его раньше?

Медведь.

Нет. Этого не может быть.

Если бы это был медведь, она была бы мертва. Она ни за что бы не пережила нападение медведя, отделавшись лишь синяком.

Круус.

Нет! Он не реален. В лесу не бродят люди-духи, сотканные из оживших теней… Это была фантазия, наваждение.

Так почему же ей казалось, что кто-то наблюдает за ней даже сейчас? Может быть это тоже было галлюцинацией?

— Это просто мое воображение, приспосабливается к новому месту, не более. Я не схожу с ума. — Она уставилась на синяк. — Я упала и ударилась об пол во время лунатизма, а подсознание превратило это в нападение медведя в моем сне. Вот и все.

Только почему это объяснение кажется менее убедительным, чем нападение человека-тени на медведя?

Потому что именно эту историю, я рассказывала людям, замечавшим синяки, оставленные на мне Тайлером.

С отвращением отвернувшись, она отбросила эти мысли и встала под душ.

Горячая вода была восхитительной и мгновенно успокоила ее. Она вздохнула и еще немного прибавила температуру, прежде чем помыться.

Когда Софи смывала мыло, ее мысли вернулись ко сну. Она вспомнила ощущение темных щупалец, скользящих по ее телу, волнующее покалывание от их холодного прикосновения и Крууса, нависающего над ней, подобно темному, пробуждающему похоть богу.

Не успела Софи опомниться, как ее руки уже поглаживали грудь. Утром она сопротивлялась желанию, но сейчас не могла удержаться от прикосновений. Ее соски и кожа были чувствительными, под струями горячей воды, а лоно сжималось от желания.

Она запрокинула голову, закрыв глаза. Вода ручейками стекала по ее груди и спине.

?

Софи обхватила груди, лаская их, и пощипывая соски, представляя, что это руки Крууса прикасаются к ней. Низкий, нуждающийся стон вырвался из нее. Странное, но приятное ощущение — ледяное и горячее одновременно, пробежало по телу, воспламеняя кожу. Она не думала, просто чувствовала.

Она склонила голову на бок, позволяя воде стекать по плечам вниз к тазу, и развела бедра. Ощущение усилилось, опускаясь, чтобы коснуться складочек, сосредоточившись на клиторе, прежде чем скользнуть внутрь нее. Софи сжала груди и ахнула, когда наслаждение угрожало захлестнуть ее.

Она резко открыла глаза.

Вокруг было темно.

Тело напряглось, руки замерли, и она резко вдохнула. Поток воды не прекращался, но ее ласкало что-то еще.

Слабый свет проникал в ванную через окно, и когда ее глаза привыкли к нему, она посмотрела вниз. Глубокие, темные тени окутывали ванну, окружая ее подобно туману. Они повторяли каждый изгиб ее тела, их прохладное прикосновение сглаживала горячая вода, льющаяся сквозь них и омывающая ее кожу.

Вот что прикасалось к ней.

Софи отпрянула и закричала, отбиваясь от тени. Ее руки не встретили никакого сопротивления, пока ладонь не ударилась о собственное бедро.

— Успокойся, смертная, — произнес голос, который она слышала прошлой ночью — голос Крууса. Его глубокий бас отражался от стен, вибрируя в ней и усиливая удовольствие, несмотря на ее испуг.

Она обернулась.

— О Боже мой!

Он стоял во весь рост, столь же внушительный, сколь и притягательный, черная бездна, источающая чувственность и зовущая в свои темные объятия. Невероятно, что он смог поместиться в ванной, он был слишком большим, слишком мощным, слишком потусторонним. Слабые огоньки света, которые, должно быть, были его глазами, смотрели на нее из темноты.

Круус усмехнулся, и она почувствовала его прикосновение скользящее вниз по шее.

— Я могу быть твоим богом, — промурлыкал он. — И подарить тебе удовольствия, о которых ты даже не мечтала.

Софи задыхалась от приближающегося оргазма, угрожающего обрушиться на нее. Сжав бедра, она отмахнулась от завитков тени, поглаживающих ее лоно.

— Прекрати, — прохрипела она.

К ее удивлению, движения остановились. Бедра Софи почти дернулись сами по себе, ее тело нуждалось в большем. Раздражение из-за собственной реакции только укрепило ее решимость.

— Разве это не то, чего ты желаешь, Джозефина Дэвис?

— Я не просила об этом, — ее слова прозвучали слабо, она дрожала от неудовлетворенного желания и потребности в освобождении.

— Просить и хотеть — не одно и то же, — призрачная хватка на ней слегка усилилась. Он наклонился ближе, его глаза впились в нее. — Я чувствую твое желание, твою потребность. Тебе не нужно просить об удовольствии. Я предлагаю его тебе добровольно.

— Я не позволю тебе манипулировать мной, — она сжала челюсти, заставив свое предательское тело оставаться неподвижным, и встретилась с ним взглядом. — Я хочу, чтобы ты ушел, Круус.

— Ушел? — прохрипел он. — Джозефина…

— Убирайся из моего дома, — повторила она.

Он издал нечеловеческий рык, и тени быстро отступили. Его фигура, казалось, уменьшилась, когда он вышел из душа. Занавеска колыхнулась, словно от дуновения ветерка, и слабый ночной свет немного прояснился, когда верхний, по прежнему, не горел.

Софи сглотнула. Звук ее учащенного сердцебиения усиливался шумом падающей воды, но в остальном было тихо.

Круус исчез.

У меня галлюцинации. Вот и все. Лампочка просто перегорела, или…