Его самая темная страсть

Круус протянул руку и коснулся ее щеки. Он страстно желал коснуться ее по-настоящему — кожа к коже, успокоить, унять ее боль. Подарить ей простое, первобытное утешение.

— Значит, мужчины в твоей жизни никогда не были тебя достойны.

Ее улыбка стала чуть шире. Она потянулась к нему и погрузила пальцы в его тени, наблюдая, как темные, туманные завитки обвивают ее кожу.

— Теперь твоя очередь. Как снять проклятие?

— Тебе не стоит беспокоиться о моей судьбе, Софи.

Она нахмурилась, глядя на него.

— Я рассказала тебе свою историю. Теперь ты расскажи мне, как снять твое проклятие. Равноценный обмен, верно?

— Это не так работает.

— Конечно, так.

— Мне нечего тебе рассказать, — прорычал он.

Она вздрогнула, тут же замолкнув, и укол сожаления пронзил его. Раскаяние усилилось, когда она убрала руку и отстранилась от него.

— Любое проклятие можно разрушить. У каждого есть ключ. Но я не знаю, что положит конец моему. И не понимаю, с чего начать, — добавил он уже мягче. — Королева давным-давно покинула мой лес, и рядом не осталось никого, кто мог бы разгадать эту тайну.

— Мне жаль, — сказала она. — Я бы хотела тебе помочь.

— Ты уже помогла больше, чем можешь себе представить, — он скользнул ближе к Софи, и склонился, заглядывая ей в лицо. — Не беспокойся обо мне. Я буду существовать, пока от моего леса ничего не останется. С проклятием или без.

— Это такое печальное существование.

— В последние дни в моем существовании было мало печали, Джозефина Дэвис.

Он провел чернильным усиком по ее бедру. Ее ноги слегка раздвинулись, дыхание участилось а темный взгляд устремился на него. Аромат ее возбуждения наполнил воздух, смешиваясь с привычной сладостью лаванды и ванили. Круус втянул его в себя, почти ощущая на вкус.

Ее грудь быстро поднималась и опускалась, от нее исходил жар. Она вцепилась пальцами в свободную ткань рубашки и сжала ее.

— Круус, — тихо произнесла она.

Не сводя с нее глаз, он придвинулся ближе и скользнул тонким завитком тени по бедру.

— Позволь мне войти, Софи, — прошептал он ей на ухо.

Она ахнула и резко вскочила. Стул с грохотом заскользил по половицам, едва не опрокинувшись. Софи, пошатнулась, выставив руку, чтобы ухватиться за перила крыльца. Несколько мгновений она смотрела на него широко распахнутыми глазами и дрожала. Она боялась Крууса? Или того, как него реагировала?

Схватив коробку, она метнулась мимо него, распахнула сетчатую дверь и ворвалась внутрь.

Ее внезапное бегство застало его врасплох. Он двинулся за ней, протиснувшись, когда сетчатая дверь захлопнулась, но натолкнулся на невидимый барьер на пороге. Софи, придерживая коробку, дотянулась до входной двери и уже собиралась закрыть ее, но вдруг остановилась, когда их взгляды встретились.

— Впусти меня, Софи, — повторил он хриплым от желания голосом. Он хотел прикоснуться к ней, попробовать ее на вкус. Он нуждался в ней всей.

Она покачала головой.

— Я не могу.

Прежде чем он успел спросить почему, она захлопнула дверь. Раздался тихий удар, когда она прислонилась к ней с другой стороны.

— Пока нет, — прошептала она.

Круус провел ладонью по двери, его тени беспомощно скользили по крашеному дереву, жаждущие, стремящиеся к ней. На миг ему даже показалось, что он почувствовал ее тепло через преграду.

Даже когда он обладал своим физическим телом, он никого никогда не желал так сильно, как Джозефину Дэвис. Его связь с королевой, неземной и невероятно красивой, была всего лишь развлечением и проявлением любопытства. Несмотря на ее могущество, его влечение к ней было минимальным. Их объединение было скорее взаимовыгодным соглашением. Но очарование Софи обладало силой, которую он не мог игнорировать.

Она тоже хотела его, но сдерживалась по причинам, которые он не мог до конца понять. Находиться рядом с ней, с этим знанием, было невыносимо. Мучительнее любого проклятия, которое могла бы наложить королева.

Круус больше не мог отрицать правду, он жаждал Софи гораздо сильнее, чем желал освободиться от проклятия.

Глава 9

Софи в сотый раз сменила позу. Как бы она ни лежала, ей не удавалось устроиться достаточно удобно, чтобы заснуть. Матрас казался то бугристым, то чересчур жестким, то чрезмерно мягким. Подушка либо казалась плоской, как доска, либо была так набита, что выгибала шею под неестественным углом. Стоило устроить руки, как в ногах тут же появлялось беспокойное покалывание.

И она знала, почему.

Она была возбуждена.

Кожа горела и была чересчур чувствительной. Грудь налилась тяжестью, соски напряглись, а между ног ощущалась влажная, неумолимая жажда. Она тосковала по прохладному прикосновению теневых рук, по их успокаивающей ласке.

Плюхнувшись на спину, Софи уперлась руками в бока и уставилась в потолок.

Кого я обманываю? Я даже не устала.

После побега с крыльца она наскоро поужинала, приняла душ, налила воду и положила корм в коробку для кролика — все, как обычно. Затем легла спать. Это был самый безопасный, логичный шаг. Ей оставалось лишь закрыть глаза и забыть обо всем, что произошло между ней и Круусом.

Но с того самого момента, как она улеглась, ее разум вновь и вновь возвращался к ощущениям теней на ее коже. Его хриплый, гортанный голос эхом звучал в голове:

Впусти меня.

Слишком рано. История про Тайлера и ад, через который она прошла, напомнили ей, что раны еще не затянулись. Они покрылись коркой, но она сорвала струпья, позволив боли вернуться.

Несмотря на это, она хотела впустить Крууса.

Почему я этого не сделала?

Я… не в себе, когда он рядом. Я чувствую слишком многое. Он искушает, будоражит, поглощает меня. А если он тоже попытается мной управлять?

Нет. Я все контролирую. Он отдал мне власть над собой.

Но насколько сильным контролем она обладала на самом деле? Насколько абсолютным он был?

Клялась она или нет, она верила, что Круус никогда не причинит ей вреда, особенно после того, как увидела его реакцию, когда он подумал, что кровь на рубашке была ее. Но высшая, наиболее рациональная часть разума говорила, что глупо доверять ему. К этому моменту она уже должна была это понимать. И все же…

Что-то внутри нее, что-то более глубокое и значимое, чем сознание и подсознание, с самого начала воспринимало присутствие Крууса как утешение. То, кем он был, пугало ее, то, что он мог сделать, тревожило, но она не боялась его. Он был бальзамом для ее израненной души.

Она закрыла глаза, пытаясь игнорировать требования своего тела, и напряглась в поисках забвения сном. Когда она обратила свой разум к мирским вещам, мысли просто вернулись к Круусу.