Эхо забвения

Он всегда был таким — короткие, точные фразы, без лишних сантиментов.

Затем голос стал жёстче:

— Не передумал вернуться? Может, всё же сделаешь это, пока не поздно?

Посмотрел на экран:

— Сначала разберусь здесь, потом приеду.

Том хмыкнул, в звуке прозвучало знакомое раздражение:

— Идиот… Береги себя.

На том конце короткие гудки, и связь прервалась.

Снизу донёсся тихий стук — будто дверь сначала осторожно приоткрыли, а потом так же осторожно закрыли.

Я замер, сердце ухнуло куда-то в желудок.

Шаги. Медленные, выверенные. Сначала внизу, в прихожей, потом стали подниматься по лестнице. Каждый скрип ступени отдавался у меня в висках.

Выдыхал через раз, заставляя себя не паниковать.

Оглянулся, тихо прикрыл дверь, оставив узкую щель в спальне, чтобы следить за тем, что происходит.

Под взглядом наткнулся на торшер у стены — тяжёлая основа, металлическая. Если что, можно схватить и попробовать отбиться.

Скрип. Шаг. Снова скрип. Они медленно, но неотвратимо приближались.

Я наклонился к щели, сердце колотилось так, что хотелось зажать уши, лишь бы не слышать этот гул.

Ступеней оставалось не так много, и скоро тот, кто поднялся, покажется на площадке второго этажа. Я сжал зубы, вглядываясь в коридор.

В голове мелькнуло: Если он войдёт прямо сюда, что тогда?

Пальцы крепче обхватили дверную ручку. Телефон был в другой руке. Дышал через нос, стараясь не выдать ни малейшего шума.

Осталось дождаться, когда его силуэт замаячит в проёме. Или, может, он свернёт к родительской комнате?

Шаг… ещё шаг… Скрипнуло сильнее, словно под весом чужого тела.

Я почти видел тень на стене. Оставалось совсем чуть-чуть.

Шаги оборвались внезапно, будто их обладатель замер на месте.

В темноте коридора различался только силуэт — высокий, широкоплечий, практически моей комплекции.

В горле пересохло, почувствовал, как пульс стучит в висках.

Никакого звука больше не раздавалось, несколько секунд мы стояли так, словно застыли во времени.

Затем, негромко, почти вкрадчиво, прозвучало:

— Алекс.

Одно слово, но в нём было достаточно, чтобы почувствовать, как холод пробегает по спине.

Я застыл. Пальцы разжались на дверной ручке, и я чуть не выронил телефон. Мой взгляд метался в полутьме, пытаясь зацепиться хоть за какую-то подсказку.

Может, это кто-то из старых знакомых? Но голос звучал моложе, чем у Тома или других, кого я мог бы тут представить. И вообще, откуда им знать, что я приехал?

Сердце бьётся в горле, короткими толчками. Вдруг в голову проскальзывает: полиция? Но почему они здесь и как узнали?

— Алекс… — повторяет силуэт, голос ровный, спокойный.

Чувствую, как губы сжимаются. Прогоняю мысль, что это Макс. Нет. Не хочу снова вспоминать сарай и тот кошмар, который до сих пор встаёт перед глазами, если задумаюсь хоть на секунду.

Силуэт не двигается, ни шагом ближе. Словно ждёт, когда я что-то скажу. Лицо скрыто тенью, ни черт, ни эмоций не разобрать.

Делаю короткий вдох. Слова никак не даются, будто застряли в горле. Стою, пытаюсь понять, что ему нужно и почему он зовёт меня по имени.

Решился выйти. Дверь приоткрылась, полоска света из спальни скользнула по коридору, выхватила из сумрака фигуру.

Парень стоял шагах в трёх от лестницы, руки в карманах. Лет двадцать три — двадцать семь, высокий, со спокойной осанкой. Волосы не короткие, но и не длинные, аккуратно сдвинуты набок. Голубые глаза смотрели прямо на меня, чуть прищурившись, словно оценивали.

У меня внутри будто что-то сдавило: я узнал его. Тот самый, что мелькал на видео из мотеля. Чертовски похож на меня самого, но моложе лет на десять или пятнадцать. Почти как копия.

Он чуть улыбался уголками губ. Брови приподняты, выражение лица спокойное, но пронзительно внимательное. Ни слова не сказал, пока я пытался осознать, что вижу перед собой реальное отражение чужого, но в то же время своего образа.

Секунды тянулись, пока мы просто стояли и смотрели друг на друга. А потом он, не изменив ни позы, ни выражения лица, тихо выдохнул и сказал:

— Привет.

И снова замолчал, ведя взглядом по мне с ног до головы, словно знакомился впервые.

— Давно не виделись, брат, — произнёс он негромко, и меня словно полоснуло изнутри.

Я услышал это «брат» и на миг вообще перестал понимать, что происходит. Слова не укладывались в голове. Глядел на него, а сердце словно сбивало дыхание.

— Что?.. — выдохнул — Макс?

Он чуть приподнял брови, на губах скользнула насмешливая улыбка. Голос при этом оставался ровным, спокойно-уверенным, будто мы действительно договорились встретиться здесь.

— А ты кого-то другого ждал?

Сердце отдавало гулом в пальцах. Передо мной стоял человек, вылитый тот самый, что попал на запись в мотеле, но теперь он утверждал, что он — Макс.

Я выдохнул резко, чувствуя, как внутри всё сжимается.

— Как ты… Где ты был?… — слова срывались неровно, как будто я пытался их догнать.

Он смотрел спокойно, почти с ленивым интересом.

— Ты пропал двадцать лет назад, — продолжил я, голос чуть подрагивал, но я не мог остановиться. — Никто тебя не видел. Никто не знал, что с тобой… И теперь ты просто… стоишь тут?

Никаких эмоций на лице. Только лёгкий наклон головы, будто мои вопросы его забавляли.

— Почему именно сейчас? — я сжал кулаки, чувствуя, как ладони начинают мерзнуть. — Что ты здесь делаешь?

Он молчал, и от этого мне становилось только хуже.

Скользнул взглядом по его лицу, по волосам, чуть длиннее, чем я запомнил у Макса. По глазам. Голубым, холодным, не отводящим взгляда.

Это он?

— Алекс, — спокойно произнёс он.

Я вздрогнул от того, как естественно прозвучало моё имя. Будто он знал меня так же хорошо, как и тогда, в детстве.

— Чего ты молчишь? — голос сорвался на глухой смешок. — Это всё, что ты собираешься сказать? Алекс?

Он чуть приподнял брови, уголки губ дрогнули.