Экспедиция «Велес»
Шрифт:
— Я никому не скажу.
— А если мне нужно будет передать информацию не одному игроку, а нескольким? — спросил Ит.
— Я могу это сделать, но только тогда, когда они будут находиться в «Хороводе», — ответила сказительница. — Что нужно передать?
— Ничего, — покачал головой Ит. — Я просто спросил. На всякий случай.
— Могу я задать тебе один вопрос? — сказительница нахмурилась. — Ты сказал, что боты были повреждены. Что именно с ними случилось?
— У них разрушены двигатели, — ответил Ит. — Не понимаю, зачем тебе это нужно знать?
— А капитан говорил о себе в женском роде?
— Да. Для чего ты спрашиваешь об этом? Это для тебя что-то значит? — спросил Ит. Вдруг ответит?
—
Что-то в этой фразе показалось Иту странным, но сказительница не оставила ему времени, чтобы задуматься.
— Вернемся к сказке, — произнесла она. — Задавай вопрос, путник.
— Господи… ладно. Что ученый сказал правителю, когда тот попросил его оживить Тень?
— Слушай.
— Задача непроста, мой дорогой правитель, — учёный говорил неторопливо, вдумчиво. — Никто ещё не пробовал такого. Но, в принципе, задача мне ясна. Ты хочешь в мёртвом теле жизнь пробудить, не так ли? Чтоб вернуться могла душа. Но я тебя осмелюсь спросить: скажи мне, для чего тебе такое нужно?
— Мне нужно разговор закончить с ним. Тот, что не состоялся, — глухо ответил правитель. — Сейчас меня терзает сомнение. Был я прав? Иль нет? Ведь ты же знаешь о том, что приказал я сделать с ним. Теперь хочу я отменить приказ, и всё-таки узнать, что он тогда задумал.
— Минуло много лет, — справедливо заметил учёный. — И вдруг столь важным стал тот разговор?
— Да, стал, — ответил правитель. — Причин тебе нет надобности знать. Но стал, ты прав. Так вот, что ты мне можешь сегодня предложить?
— Где тело?
— Тело здесь, — правитель сделал паузу, видимо, ожидая реакции ученого, но тот молча ждал продолжения. — Оно слегка усохло, покрылось патиной, но целое… почти, за исключеньем некоторых частей, которые неважны. Закончив разговор, пойдем смотреть.
— Он здесь хранится?
— Да. Его сохранность проверили уже, я объяснил. Твоя теперь задача — утраченную жизнь в него обратно вдохнуть. Что будешь делать?
Наступила продолжительная пауза, затем учёный осторожно начал говорить:
— Сперва… ммм… сперва, мне думается, мы обеззаразим то, что там осталось, чтоб не тлел. Потом… ммм… потом добавим жидкостей, что надобны для тела, но по чуть-чуть. А дальше — я не знаю. Требуется время, чтоб разработать план. Но, мой правитель… пойми, тут обещать я не могу успеха. Ведь никто доселе этого не делал. Ведь что есть жизнь? Она не только и не столько движенье соков в теле, нет, она есть основанье для того, чтоб разум жил, существовал, и был на связи разум с внешним миром. Но после смерти… смерть не только соки, смерть — разрушенье клеток, тонких связей, и распад всего того, что было жизнью до этого.
— Ты много слов сказал, — правитель посуровел. — Но не по делу. Просто его мне оживи. Сумеешь?
— Не знаю, — ученый снова смолк. — Нужно думать. Есть мысль одна. Наверно, применить нам следует те соки, что давал ты мне и, вроде бы, пророку. Может быть, бессмертье твоё сумеет хлад смертельный растопить?
— Так делай, — жестко произнес правитель. — Что хочешь, делай. Только оживи. Желательно, скорее.
— Я не совсем пойму причину спешки, — сказал учёный. — Ты так торопишься? Нельзя ли мне узнать, чем вызвано сейчас твоё желанье?
Снова наступила пауза.
— Наверное, пришла пора сказать, — тяжело вздохнул правитель. — Он… здесь. Он виден только мне. Незримой тенью парит со мною рядом много лет. Я от его присутствия устал, и я… хочу закончить, наконец, своё соседство с ним. Нет больше сил ежесекундно видеть его с собою рядом.
— Не может быть, — в секунду севшим голосом произнес ученый. — Так вот в чём было дело. Мой дорогой правитель, я постараюсь все усилья приложить, чтоб от него тебя тотчас избавить. Это… страшно. Кто знает про него?
— Пророк, — с неприязнью произнес правитель. — Пытался мне помочь неоднократно. Не преуспел.
— Теперь мне всё понятно, — голос ученого окреп. — Ты говорил, что тело прячешь здесь? Веди меня к нему, мне нужно видеть.
— Идём, — решительно сказал правитель. — Идти совсем недолго.
Пауза, на этот раз ещё более продолжительная. Какой-то странный шорох, затем скрип.
— Ага, — тихо сказал учёный. — Угу. Боюсь, он сильно высох. Так… если мне не изменяет память, ты яд ему послал, что дал тебе я, но ты тогда сказал, что нужно для другого… неважно.
Пауза.
— Яд — это плохо? — спросил правитель.
— Плохо. Этот яд связал все жидкости, что были в нём, в одну. Он действует не сразу, а это значит, он страдал. Ты видишь, как скорчен труп его?
— Да, вижу, — с неприязнью произнес правитель. — Что нам делать?
— Тебе не надо делать ничего. А я попробую сперва вернуть подвижность телу, и будем выводить плохую жидкость, меняя её на новые, согласно предназначенью, как нужно. Но… пойми, правитель, боюсь, что может это не помочь.
— А что тогда? — спросил правитель?
— Не знаю, — ответил учёный. — Да, не напоминай, что я твоею властью могу быть тотчас же казнен за ослушанье. Казни. Что хочешь, делай, пусть решенье здесь будет за тобой. Но знай, я не всесилен, и, верно, я не смогу помочь. Но попытаюсь.
— Пытайся, — правитель тяжело вздохнул. — Я… я боюсь. Мой разум более не в силах вынести соседство это. Как долго я терпел! Ах, если бы я знал… наверно, как это ни прискорбно сознавать, он нужен был, поэтому он здесь.
— Он был предтече, — беззвучно произнес учёный. — С этим можно спорить, и спорили, и много сомневались в его словах и мыслях. Да, напрасно его убил ты.
— Думаешь, теперь наказан я? — зло спросил правитель. — Думаешь, боялся я за себя, когда приказ отдал? О, нет. Пойми меня. Ведь все его идеи могли убить страну, народ, весь мир! Ведь что он предлагал? Ты помнишь?
— Он предлагал преддверье вечности постигнуть. Потом он предлагал смиренно ждать конца, — ответил учёный. — Ещё он предлагал оставить след достойный, чтоб тот, кто будет позже, этот след сумел осмыслить и понять своё предназначенье. И сделать выводы, тем обессмертив нас, и чтобы почитали потом другие род, который нашим когда-то был.