Элеонора Дузе

времен первых успехов в Неаполе, который помогал ей советами и

подбадривал в Париже.

«Дорогой Буте, я получила номер «Фигаро» от 6 августа, и вот

что я там прочитала:

«Из Милана. Здесь основана компания с капиталом в 500 ООО фрап-

ков, достаточным для создания театра, который будет носить имя

Джузеппе Верди».

Что вам обо всем этом известно?

Значит, мы живем в стране, где, несмотря ни на что, можно

отыскать какой-то капитал? Но для какого рода спекуляции служит

этот капитал? И для кого и для чего этот новый «Theatre», если и те,

что есть у нас, пустуют из-за отсутствия спектаклей, которые бы при¬

влекли зрителя?

Окажите мне милость, сообщите все, что знаете об этом. Я еще

слишком плохо себя чувствую для того, чтобы осилить длинное пись¬

мо, но этот феноменальный анонс гораздо важнее для нас, чем это

может казаться» .

Осенью, когда здоровье немного окрепло, Дузе с явной неохотой

предприняла турне по Италии.

Первого сентября, после нескольких спектаклей в Генуе, накануне

своего отъезда, она с грустью писала своему другу, Лауре Гропалло:

«Сегодня вечером в 7 уезжаю в Неаполь. Эти вечные скитания по род¬

ной стране мучительнее для меня (уж не знаю почему) куда больше,

чем гастроли за рубежом. Когда я вернулась год тому назад, я так

надеялась и так рассчитывала на «Мертвый город» — единственное,

что есть прекрасного. Сегодня трудности для его постановки (у меня

в труппе нет подходящих актеров) растут, вместо того чтобы умень¬

шаться. Я снова чувствую себя в открытом море и без парусов! Что лее

делать? Ждать еще?»

В октябре Дузе провела несколько дней в Ассизи с Д’Аннунцио,

потом они отправились в Венецию. 13 октября в одном из интервью

поэт подтвердил Марио Морассо то, о чем неделю назад сообщил в

парижском выпуске газеты «Нью-Йорк геральд». У него есть твердое

намерение построить на берегу озера Альбано свой театр, для того

чтобы возродить драму; во главе его будет стоять Дузе. «Она создаст

специальную труппу, стараясь передать свое тонкое понимание совре¬

менного репертуара и свою безупречную манеру исполнения, а также

будет воспитывать актеров и актрис в новом духе» **.

Театр должен был торжественно открыться 21 марта 1899 года

трагедией Д’Аннунцио «Персефона». Поэт говорил, что для Дузе он

перевел в ритмической прозе «Агамемнона» Эсхила, «Антигону» Со¬

фокла и заканчивает «Мертвый город». Его показу для более полного

и глубокого понимания в некоторые вечера будет предшествовать, в

виде эксперимента, большая сцена Кассандры из «Антигоны».

Первое представление пьесы «Сон весеннего утра» состоялось в

Венеции в театре «Россини» 133 3 ноября 1897 года. Пьеса не понрави¬

лась, хотя и не вызвала особенно резкой реакции в переполненном

* Буте был горячим сторонником создания такого театра, в котором высо¬

кохудожественный репертуар исполнялся бы хорошо подготовленной, сыг¬

ранной труппой (прим. автора).

зрительном зале. Великая актриса казалась сильно изменившейся,

стала менее правдивой, более манерной.

6 ноября 1897 года, после шести лет путешествий и триумфов,

Дузе появилась в Милане в театре «Филодрамматичи» 134 в «Даме с

камелиями». В «Иллюстрационе итальяна» Лепорелло писал:

«...Возможно, драма, устаревшая и скучная для современного вку¬

са, возможно, усталость от путешествия, возможно, волнение от того,

что опа снова очутилась в обществе старых друзей, но в этот вечер

казалось, что заграница загубила ее. Она уехала великой артисткой,

правда, полной неожиданностей, противоречий, изменчивой и порывис¬

той, но всегда глубоко правдивой и хватающей за сердце, а вернулась

мастером отточенной дикции, великолепного умения держаться на

сцене, вы ею любуетесь, но самозабвенно любить не можете...» *.

Однако последующие спектакли, а их благодаря энтузиазму пуб¬

лики было восемь вместо четырех, а также утренник в театре

«Лирико» 135 со сбором в 600 000 лир заставили критика прийти к

иному суждению; оно заключалось в том, что если заграничные

гастроли изменили артистку, то и обновили ее, подняв ее игру на еще

большую высоту. Успеха у нее было предостаточно, но ей этого было

мало: она хотела стать великой и непревзойденной исполнительницей.

«Она начала чутко следить за собой, стараясь сдерживать беспорядоч¬

ные движения рук, двигаться по сцене, не нарушая требований эсте¬

тики, а нервы подчинить своей творческой воле, чтобы словами, всем

своим творческим существом проникнуть в душу и кожу изображае¬

мого персонажа, сохраняя от начала до конца представления индиви¬

дуальный характер своей героини.

Вот почему Элеонора Дузе в роли Магды («Родина»), во «Второй

жене» Пинеро 136, в «Трактирщице» и в «Жене Клода» всегда разная,

всегда новая, всегда оригинальная.

Теперь Дузе уверенно дает своим героиням собственное толкова¬

ние, и оно столь правдиво, что ему можно следовать на протяжении

всей драмы. Фразы у артистки сверкают разными красками, она тща¬

тельно отделывает диалог, избегает в длинных рассказах излишних

эффектов, а наоборот, стремится к тончайшим нюансам. Каждое слово,

каждая фраза — это не просто звуки, которые ласкают слух: они рас¬

крывают душевное состояние ее героинь. Сострадание вызывает не