Элеонора Дузе

цио. «Живу — день лучше, день — хуже,— признавалась она Лауре

Гропалло.— Надоел мне этот пятый акт моей жизни, очень уж он за¬

тянулся... Чего бы я только не отдала, чтобы рядом со мной был друг!»

Но она всегда была в одиночестве. Поэт остался во Флоренции и

работал над «Огнем». Ей же приходилось снова продолжать свое веч¬

ное блуждание по свету. Она организовала турне по Египту, услови¬

лась о спектаклях в Афинах и 12 ноября должна была отплыть из

Неаполя. Кроме того, ей, наконец, удалось договориться с Цаккони о

постановке двадцати девяти спектаклей по пьесам Д’Аинунцио.

«Чтобы не обмануть надежды Цаккони, вернусь весною. Договор с

ним уже заключен, и тогда, под знаком этой надежды, мне, может

быть, будет не так тоскливо пережить эту долгую зиму и морской

переезд...» — писала она Де Бозису 7 ноября.

Между тем Д’Аннунцио, оставаясь в Италии, заканчивал новую

трагедию — «Джоконда», посвященную Элеоноре Дузе и предназна¬

ченную для ее спектаклей. Поэт присоединился к Дузе в Египте. Из

Александрии и Каира он сопровождал ее в Грецию — в Афины, где им

обоим был оказан восторженный прием.

Вернувшись в Италию, Дузе обнаружила, что договор с Цаккони

претерпел существенные изменения, и готова была совсем отказаться

от него. Вместо прежней договоренности о том, что спектакли будут

проходить только во Флоренции, теперь было решено начать гастроли

в Сицилии, а потом исколесить всю Италию. «Не знаю места, менее

подходящего для начала этих спектаклей, чем Сицилия,— писала

Дузе Де Бозису, — но если мы не распоряжаемся событиями, то собы¬

тия начинают распоряжаться нами».

Ее надежды на то, что «Джоконда» станет образцом для последу¬

ющих постановок, не оправдывались. Она испытывала чувство, близ¬

кое к отчаянию, опасаясь, что спектакль обречен на провал из-за

чрезвычайной спешки при его подготовке. 2 апреля она писала Де Бо¬

зису из Мессины: «Итак, сегодня вечером начинается. Вокруг меня

настоящее столпотворение. Чем больше я говорю: жди, репетируй, по¬

старайся сохранить силы и свое самочувствие во имя нашей идеи, тем

больше все это «растекается», как говорят в Риме».

И уже после того как все надежды на обновление театра пошли

прахом, она с горечью заметила: «Ну вот, как всегда, я «1а femme

а ЬагЬе» *, распинающая свою душу (словно на пяльцах) нудной,

сумасшедшей работой».

Немецкий театральный критик Цабель, один из немногих, кто имел

возможность присутствовать на репетициях Дузе, рассказывает о том,

как накануне спектакля она отшлифовывала диалоги, то форсируя, то

смягчая голос для того, чтобы речь приобрела необходимую плавность.

«В меховом пальтишке, она по своему обыкновению скромно сидела

то рядом с будкой суфлера, то у кулис на авансцене, принимая живое

* Бородатая женщина. Французское идиоматическое выражение. В дан¬

ном случае означает: остаться ни с чем, остаться на бобах.

участие в действии, даже если сама не играла. Она была хозяйкой

текста и осуществляла режиссуру с удивительным тактом, никогда не

подчеркивая своего превосходства и не ограничивая актерской инди¬

видуальности. К чему бы она пи прикасалась, ее вмешательство всегда

было исключительно тактично. Она проявляла удивительное артисти¬

ческое чутье, когда обращалась к своим коллегам, чтобы объяснить

тот или иной оттенок в исполняемой роли».

«Джоконда» была поставлена на сцене театра «Беллиии» 150 в

Палермо 15 апреля 1899 года. Зал был переполнен. Среди зрителей

находилось множество признанных театральных авторитетов, при¬

ехавших из других городов Италии и из-за границы. Пока старенький

занавес как-то косо и неуверенно полз вверх, некий шалопай насви¬

стывал в зрительном зале популярный мотивчик. Но вот на сцене

появилась Дузе — Джоконда, и началась битва. Дузе сражалась за

автора с таким же пылом, с такой же стойкостью, с какими когда-то

боролась за свое собственное утверждение па сцене. Ее поддерживали

поэтичность драмы и трогательное внимание большинства зрителей.

После окончания спектакля восторженные клики толпы разносились

по улицам Палермо до зари.

Без особого успеха, но с неиссякаемой верой и упорством Дузе два

месяца ездила с «Джокондой» по городам Италии, чередуя ее с «Со¬

мнительным обществом» («Полусвет») из репертуара труппы Цак-

кони и «Женой Клода». «Слава», только что законченная Д’Аннунцио,

провалилась в Неаполе и больше не возобновлялась. Что же касается

«Джоконды», исполнявшейся обычно в импровизационной манере, то

постепенно, по мере того, как спектакль отшлифовывался, он встре¬

чал все более благоприятный прием у публики. 19 мая 1899 года Дузе

телеграфировала Де Бозису из Болоньи: «Вчерашний спектакль воз¬

наградил за все, была полная гармония: публика и пьеса слились

воедино, в результате — искренность и благородство, ничего тягостного

и враждебного, что бывало прежде. Единственный вечер, полный уте¬

шения и вместе с тем горечи, хотя я и уверена, что эта работа, кото¬

рая и началась и шла с такими перебоями, должна оставить добрый

след».

Сурово реалистическая манера игры Цаккони мало подходила для

пьес Д’Аннунцио. Б конце мая в Турине было закопчепо «турне, ко¬

торое не получилось», как определил его Уго Ойетти. Однако двадцать

девять спектаклей принесли почти 300 000 чистого дохода, и импрес¬

сарио был, пожалуй, единственным человеком, который чувствовал