Эльф из Преисподней. Том 2

Путь нам преграждала стена, но я перемахнул через неё без особых усилий. Евсею же пришлось постараться. Спрыгнув, он закряхтел — явно дало в колени.

Его раздражение было моим слабым утешением.

— Если твой план заключался в том, чтобы нарваться на охрану и сдохнуть… — начал он, но я вскинул руку, затыкая его.

К нам направлялся толстый, обрюзгший мужик, на ходу вскидывая двуствольное ружьё. Казалось, он никак не мог выбрать, в кого выпалить первым.

Я помог ему, стянув с пальца кольцо перевоплощения.

Эффект оказался потрясающим. Толстяк резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Чтобы показать ему, что это не фокус, я подёргал за кончик уха, и он отбросил оружие, словно то превратилось в змею.

Евсей же, приглушённо выругавшись, потянулся за пазуху — вероятно, к припрятанному ножу. Его моя трансформация тоже впечатлила — и изрядно напугала.

— Я-я-я… Вы не думайте, господин… вы, это… я не… Я думал, тут лазают всякие, а вы…

Я приблизился к толстяку — он сделал пару шагов назад, затем бухнулся на колени.

Напомню, что Маат’Лаэде здесь обладали правом убить за косой взгляд в их сторону. А этот придурок направил на меня ружьё.

Вполне логично, что он обмочился от ужаса. Я остановился возле него, впитывая эмоции. Челюсть у недоумка задрожала, глаза наполнились слезами. Я улыбнулся ему и пнул его в живот.

Заскулив, охранник повалился навзничь. Для острастки я наступил ему на ухо, упиваясь тем, что светлый паразит больше не противится моим развлечениям.

Сзади кашлянули, и я обернулся к Евсею, по-прежнему удерживая ступню на голове толстяка. Туманные фигуры в восторги от моих действий не остались: золотистое сияние, исходившее от них, стало ярче.

Они испытывали… нетерпение.

Но должно же быть в этом приключении что-то для меня? Деньги я не считал. Это сугубо материальные игрушки.

Толстяк, к слову, остался жив. Я ведь милостивый демон.

Внутри дом был куда ухоженнее, чем снаружи. Ни облезших обоев, ни щербатых каменных лестниц — приличная обитель приличных дельцов. Его обитатели то и дело высовывались поглазеть на нарушителей, но моей обаятельной улыбки и остроконечных ушей было достаточно, чтобы они резво находили дела поважнее.

Орест встретил нас менее дружелюбно — выстрелом из пистолета. Я едва успел перехватить пулю волей. Осуждающе покачал головой, заходя в кабинет бывшего беженца, который умудрился слепить американскую мечту на костях своей семьи.

Когда Орест разглядел, в кого стрелял, то посерел от страха. Когда увидел брата — колени его подогнулись, и он плюхнулся в кресло.

В кабинете стоял интимный полумрак, лишь горела одинокая лампа на большом письменном столе. В стену был вмонтирован сейф. Я отметил его на будущее.

Дальнейшую свою роль я представлял слабо, но на всякий случай сковал волей Ореста, чтобы Евсей без проблем мог его помучить, если ему вздумается начать с этого.

Орест перевёл взгляд на меня.

— Почему… кто ты… что я сделал?.. У меня связи, позвоните… — с трудом шевеля языком, прохрипел он.

Я передёрнул плечами. Мне было плевать и на него, и на его брата. Если кто и мог подарить любопытное зрелище, это были туманные фигуры, одна из которых направилась к Оресту. Вторая приникла к замершему Евсею.

Помолчав, Евсей произнёс:

— Не знаю, что сказать. Я обвинил тебя в прошлую встречу. Обвинить ещё раз? Зачем?

Он вдруг постарел на десяток лет.

— Я думал, что обрадуюсь, когда увижу, как ты корчишься передо мной, беззащитный. Но…

Обнявшая Евсея фигура коснулась его глаз, и он замер на полуслове.

Та же, что встала у Ореста, затрепетала, как огонь свечи на ветру.

Мгла, составляющая её, начала густеть, а золотая аура съёжилась, формируя человекоподобный образ. У неё появилось лицо — маска из золота.

Орест завизжал. Теперь он тоже увидел бога — точнее, богиню.

Вряд ли он был готов к этому. Его и появление эльфа подкосило, что уж говорить о внезапно материализующихся жутких девушках.

Дженни отреагировала с неожиданной для неё смекалкой: сиганула за дверь и исчезла в коридоре.

— Вопрос мой первый: правда ль, что ты мать убил? — спросила богиня.

Орест поднял четырёхпалую ладонь, словно желая заслониться от света, который она источала. Свет сминал его волю. Яростно сопротивляясь и рыдая от усилий, Орест вымолвил:

— Да, правда. Я убил.

Богиня дотронулась до его груди.

— Теперь сказать должен, как убил её.

— Скажу. Своей рукою в горло меч вонзил.

Туманная ладонь погрузилась в его грудь.

— Кто так велел? Кто дал тебе совет такой?

На губах Ореста появилась кровавая пена.

— Я… сам…

— Приговор тебе вынесла я, Эриния. Умри и смертью своей исполни месть.

Орест выгнулся, затрясся в кресле, и с губ его сорвался протяжный стон. Несколько долгих, бесконечно долгих секунд он корчился от боли, щедро расплёскивая её, а я впитывал её.

Когда он умер, Эвменида извлекла ладонь из его груди. Теперь она мало чем отличалась от обычной женщины, если не считать исходившего от неё сияния.

Кормить богов можно по-разному.

Евсей плакал, и слёзы капали на тогу второй богини, нежно обнимавшей его. Она поглощала его горькое облегчение, и грусть, и какую-то странную, светлую безнадёжность. Странное дело — на мгновение показалось, что и я способен её выпить.

Прерывисто вздохнув в последний раз, Евсей обмяк в её объятиях.

— Милосердие свершено, и порукой тому я, Эвменида, — прошептала она и осторожно положила труп.

К ней подошла Эриния, встала рядом.

Обе богини, в которых бурлила украденная энергия, посмотрели на меня. Кабинет сразу превратился в ужасно неуютное местечко.

Глава 9

Воздух пал смертью и табаком. Почему табаком? В пепельнице на письменном столе тлела недокуренная сигара. Касательно же смерти, думаю, пояснений не требуется.