Эльф из Преисподней. Том 2

Лютиэна старалась затянуть меня в плаванье наперегонки, однако я отказался и вернулся на берег. Растянулся на полотенце — по негласному решению мы проигнорировали и специальные деревянные лежбища, и раскидистые шёлковые зонты.

Светило солнце, дул слабый ветерок. Я разглядывал безоблачное небо и прикидывал, какой магией воспользовались эльфы, чтобы поддерживать на пляже приятную температуру. До входа во Фруктовое Древо было ощутимо холоднее.

Какой принцип использовали здешние маги? Весами перегнали излишек из другого места? Сомнительно, чтобы в лоб разогревали пространство, это сожрало бы кучу энергии.

На всякий случай я проверил: Фруктовое Древо не было зачатком пространственного кармана. Для того чтобы разобраться в подробностях, нужно было копаться в нитях реальности, вникать в местную систему, а меня от земного волшебства тошнило.

Понять бы сам принцип… Но без осознания реализации хотя бы в общих чертах это невозможно.

Вернулась Лютиэна, воодушевлённо шлёпая по песку. За ней тянулись мокрые следы. Сестра плюхнулась на своё полотенце и зарылась в сумку.

На свет появился тюбик, пасту из которого эльфийка принялась растирать по коже.

— А это?..

— Крем. Защищает от ожогов, помогает загару.

— Ты ведь можешь исцелить себя.

— Могу. И тебе бы стоило научиться, а не бить баклуши. Но, вообще-то, зачем доводить до ожогов, когда их можно запросто избежать!

Лютиэна стянула верх купальника и стала намазывать грудь. Поймала мой взгляд и спросила:

— Поможешь со спиной?

Я кивнул, забрал тюбик и перебрался на её полотенце. Выдавил немного крема на ладони и положил пальцы на плечи сестры. Провёл по лопаткам, скользнул по ложбинке спины, ощупал напрягшиеся мышцы.

— Три, не лапай.

Я дошёл до поясницы, оттянул лямку трусиков и забрался в них. Лютиэна повернулась, чтобы пихнуть меня локтем.

— Я предупреждала!

В ответ на столь явную агрессию я повалил эльфийку, прижал к полотенцу. Набрал ещё крема и дотронулся до ключиц. Лютиэна закрыла глаза.

— С этим и я бы справилась, — проворчала она.

— Но так интереснее.

— Здесь я уже…

И всё же я повторил путь, проложенный ею. От груди двинулся к животу, дошёл до пупка и обвёл его круговым движением. Лютиэна напряглась, и едва намечавшиеся силуэты кубиков превратились в отчётливую карту.

Лютиэна подтянула ноги, и я оказался в ловушке зажавших меня бёдер — притягательной, следует признать, ловушке. Я склонился над эльфийкой — и поймал её эмоцию, от которой так и несло светом.

Поймал — и неосознанно впитал.

В первое мгновение я не понял, что произошло. Осознание пришло чуть позже, суровое, обжигающе-ледяное.

Я не просто собрал эмоцию, я её усвоил. Усвоил так, будто ничего естественнее для меня быть не могло.

За исключением того, что демонам светлые чувства были противопоказаны.

Тотчас накатила паника, подавить которую удалось с трудом.

Что конкретно сотворила со мной тварь, забравшаяся в зеркало? Как именно извратила мою сущность?

Настроение развлекаться пропало. Я рассеянно поцеловал Лютиэну в щёку — не такого продолжения она ожидала.

— Между прочим, спину ты мне толком и не намазал, — пожаловалась она, хоть это и была неправда. На мой взгляд, я справился отлично.

Срываться на вещи я не стал — да и не мог. Если, конечно, во мне осталось хоть что-то демоническое. Если я по-прежнему Малдерит, а не сшитый из несовместимых обрывков монстр.

К счастью, за то время, пока мы с сестрой дурачились, на пляже появилась новая фигура. По линии прибоя, избегая языков океана, прогуливалась девушка. Широкополая шляпа бросала тень на лицо, но не скрывала ушей.

Во Фруктовом Древе, закрытом для всех, кроме Маат’Лаэде, находился человек.

Это заинтриговало. Если девушка нарушила правила, будет правильно, если я убью её? Хотя… Я покосился на Лютиэну. Она и без того крайне подозрительно отнеслась к моим силам якобы из Запределья. Я пообещал сестре не убивать без нужды; ещё разборок с вещью сейчас не хватало.

Существуют способы развлечься и без смертей. Милостивый я демон или нет?

Просто хотел переключить внимание с неприятного открытия. Оно мало что изменило в планах (выдрать из себя паразита), но дополнительное доказательство божественного влияния было противным известием.

Потому я пошёл навстречу девушке. На ней было простое кремовое платье, совершенно неподходящее для пляжных прогулок. У её шеи краснела рубиновая заколка в виде совы.

Заметила меня девушка, лишь когда до неё оставался пяток шагов. Тонкие брови сблизились к переносице; незнакомка вздёрнула нос и брезгливо скривила губы.

— Снова от Гаэмельса? Не думала, что кто-то из праймов согласится работать у него на побегушках. Надеялась, что хоть здесь меня оставят в покое… Мой ответ окончателен: я не продам сад и не соглашусь на покровительство. Беги к своему хозяину, мальчик.

И она с видом победительницы отмахнулась от меня, точно от мухи.

Глава 12

Пожалуй, лишь присутствие Лютиэны позволило сохранить мне приличную долю дружелюбия, а незнакомке — несколько конечностей вкупе с жизнью.

Это — и упоминание Гаэмельса. Судя по её реплике, они явно не дружили, и в этом я с ней сходился. И хоть у нас могли быть разные причины для раздора (мало кто ненароком разносит чужое имущество во время схватки с древними богинями), это не помешало мне ощутить некое родство с девушкой.

Достаточное, чтобы не наказать её за дерзость.

— Нас с Гаэмельсом не назовёшь закадычными приятелями. Вернее, я его знать не знаю, несмотря на то что успел ему досадить. Однако на твоём месте я бы вёл себя поосторожнее. Во-первых, за оскорбления праймов тут убивают. Во-вторых, ты пролезла на пляж для эльфов. Сомневаюсь, что местная система правосудия отнесётся к вторжению с большим благодушием, чем к грубости по отношению к эльфам.

Она усмехнулась — ехидно и задиристо, и за ехидством и задиристостью никто не разглядел бы печали.

Не разглядел бы и я. Я её ощутил.

Незнакомка постучала по рубиновой сове.

— Раз уж ты не знаешь, что это значит, тебя действительно не посылал Гаэмельс. Уж кого-кого, а болванов он при себе старается не держать. Это нелегко, когда сам болван, но он очень старается. Я — такой же прайм, как и ты. Местная знаменитость, полустёртая подпись на древнем договоре, о котором сильно хотят забыть, но пока ничего не выходит. Хотя, наверное, древний этот договор лишь для меня. У вас представления о времени куда… эластичнее.