Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

Елена говорила так, словно Элизабет и вовсе не было в этой комнате.

— А по мне так и ничего исправлять не требуется, — театрально сказал Уильям. — Наша дочь намного лучше всех этих аристократических детишек, что как роботы слушаются каждой команды родителей.

— Нет ничего плохого в послушании! — прикрикнула Елена.

— Да нет, — согласился муж. — Но выполнять все приказы, это уже рабство.

— Это не рабство, это уважение! — запротестовала Елена.

— Элизабет, иди к себе и подготовься к поездке, — добродушно улыбнулся Уильям дочери.

Элизабет чуть ли не бегом направилась к себе, услышав за спиной взрывной голос матери. Девочка была рада, что избежала еще десяти минут грозного взгляда Елены и ее упреков. Но чем дольше они будут откладывать этот разговор, тем больше у Елены накопится фактов. Оказавшись у себя в комнате, Элизабет почувствовала невероятное облегчение. Еще никогда Уильям так не защищал ее. Никогда не оправдывал ее поступков. Но сегодня даже сама девочка не оправдывала свой поступок. Только снова оказавшись дома, она поняла, что совершила самую большую глупость в жизни.

Время шло как никогда медленно. Было уже за полдень, когда дождь перестал и лишь слегка моросил маленькими капельками. Элизабет обедала у себя в комнате, так как все кроме нее были заняты. Уильям занимался осмотром афторов, Елена разбирала документы, которые нужно было передать Дину Куперу (одному из заместителей Уильяма), а о Кэтрин вовсе никто ничего не говорил.

На часах была половина второго, когда в дверь спальни постучали.

— Войдите, — лениво предложила Элизабет, делая вид, что читает книгу, оставленную вчера миссис Трайсер.

Дверь отворилась, и Элизабет в нос ударил знакомый запах духов матери. Элизабет резко встала и, ожидая чего-то ужасного, потупила взор.

— Ты готова? — холодно спросила женщина, измеряя дочь высокомерным взглядом.

— Да, мама, — прочирикала Элизабет в ответ.

— Тогда спускайся в холл, — сказала Елена и, хлопнув дверью, ушла.

Элизабет натянув на голову берет и вышла вслед за ней. В сером и холодном холле полном цветов уже ожидала Кэтрин. На удивление Элизабет она не была веселой, а даже, наоборот. В темно-красном пальто с заколотыми на затылке каштановыми волосами, она выглядела измученной и несчастной. Глаза опухли и налились краснотой, губы еле заметно подергивались, а дыхание стало прерывистым и нервным. Элизабет на секунду стало, даже жаль ее. Но что главное — всего на секунду.

— Здравствуй, Кэтрин, — поздоровалась она и заметила некое удивление на лице сестры.

— Привет, — со слезой в голосе прошептала Кэтрин и хлюпнула носом.

Да, она действительно плакала. Но вот что можно заставить сестру так сильно реветь Элизабет и представить себе не могла. «Видимо какой-то журнал отказался печать ее фото на обложке», — холодно подумала она.

На втором этаже послышался стук каблуков, и девочки одновременно повернулись. По полукружной лестнице спускалась Елена в черной парадной мантии, с папкой для бумаг в руке. Она выглядела угрюмой и расстроенной, хотя держалась весьма достойно.

— Благодарю тебя, Кэтрин, что ты все-таки согласилась с нами поехать, — натянуто улыбаясь, холодно проговорила Елена. Кэтрин лишь слегка кивнула. — Я очень сожалею о том, что случилось.

Морган открыл парадные двери, и мать с двумя дочерьми вышли на улицу. Погода была отвратительная. Повсюду грязь и слякоть, из-за серой стены дождя почти ничего не было видно, ветер хлестал подолы мантии Елены, а холод пробирал до мозга костей. Осень была в самом разгаре, хотя на календаре было пятое августа. Такая резкая смена погоды сулила дождливую осень и снежную зиму, хотя многим сейчас было не до погоды.

У ворот уже стояла темно-фиолетовая карета, с запряженной в нее парочкой афторов. Это были прекрасные создания — белоснежные лошади с четырехметровыми крыльями, что стояли перед открытыми воротами в ожидании отъезда. Возле кареты Уильям разговаривал с их смотрителем мистером Брикли. Высокий мужчина с пышными усами и прямоугольным лбом. Он почти все время проводил в конюшне, которая находилась за садом, так что не часто появлялся в доме. Сейчас и он и Уильям были облачены в темные мантии и уже заметно промокли. Мистер Брикли помог подняться в карету Елене, а за ней и дочерям. Внутри было тепло и уютно. Вся кабинка была обтянута фиолетовым бархатом, а сами сидения коричневой драконьей кожей. Елена устроилась напротив дочерей, поправляя слегка намокшую мантию, а девочки потупив взоры, сидели не шевелясь.

Спустя несколько минут к ним присоединился Уильям, промокший до нитки, но в хорошем настроении.

— Ну, что, в путь? — задал он вопрос, не требующий ответа, и карета медленно тронулась.

Афторы забили копытами о дорогу, так что в разные стороны полетели брызги, и достаточно разогнавшись, взлетели. Мистер Брикли с восхищением наблюдал как афторы и карета постепенно слились и стали маленьким пятнышком, а вскоре и вовсе скрылись за серыми тучами.

На высоте дождь бил еще яростнее и карету наполнял барабанный звон капель о хрупкие стекла в дверных окошках. Афторы летели ровно, маневренно обходя воздушные ямы и кислородные камни. Через полчаса полета в небе показалось молния и все вокруг вздрогнуло от неожиданного раската грома. Началась настоящая гроза, но людям в карете это не мешало. Елена и Уильям оживленно обсуждали проблемы в Министерстве Колдовства, Кэтрин время от времени всхлипывала и что-то бормотала себе под нос, а Элизабет мечтала лишь об одном — снова оказаться дома. Ей еще никогда не приходилось бывать на таких мероприятиях, как скачки или аукцион. Ее брали лишь на королевские приемы, и только в роли внучки королевы. Элизабет была даже рада, перспективе оставаться дома, чем проводить время со скучными типами из министерств и Хеалинга, но тут вдруг что-то изменилось. Возможно, Елена думает, что высокое общество поможет Элизабет измениться, но измениться Элизабет уже не поможет ничто. Девочка была тверда в своем поведении и решениях, хотя последнее слегка пошатнуло ее самоуверенность.

Они летели долго. Дождь все усиливался и усиливался, а напряжение в карете все росло и росло. Елена то и дело поглядывала на дочерей с укором во взгляде. Элизабет прекрасно понимала, чем заслужила такой взгляд, но что такого сделала Кэтрин, даже представить не могла. Вариант с журналом отпал сам собой.

Примерно через полтора часа после отъезда афторы пошли на снижение и уже через десять минут приземлились на посадочной площадке одного из ипподромов Хеалинга. Уильям вышел первым и помог выйти жене и дочкам.

По-прежнему лил дождь, но стало еще холоднее. Вокруг стояли самые различные кареты: скромные и шикарные, большие и маленькие. И не было секретом, что на скачки прибыл весь «свет» местной аристократии, политики и просто те, кому некуда потратить свои деньги. Элизабет уже здесь почувствовала явное отвращение, что появилось в желудке неприятным тяготением.

Перед парадными дверьми, кассами и проверочным пунктом выстроилась целая шеренга из людей, которые как могли, спасались от дождя. Но Дэвидсоны пошли другим путем. Рабочий провел их к черному ходу, где они без лишней толкотни оказались под лавами ипподрома. Пройдя еще примерно двадцать метров, они вышли прямо перед судейским столом. Как ни странно здесь не было дождя, и создавалось такое ощущение, словно ипподром накрыли огромным стеклянным колпаком. Все вокруг наполнялось тихим приглушенным барабанным звоном дождя об невидимую преграду.

Комментаторская будка находилась на уровне пятнадцатого ряда, и с нее можно было хорошо разглядеть всю трассу, приготовленную для скачек. Афторов по очереди приводили из конюшни и подготавливали к забегу. Мощные белоснежные кони приводили Элизабет в восторг и немного страшили. Девочка восхищалась ими, глядя издалека, и ей не терпелось уже посмотреть скачки. Где-то глубоко в душе Элизабет была даже благодарна Елене за такое приятное и интересное наказание. Сегодняшний день обещал быть захватывающим, несмотря даже на толпу скучных аристократов вокруг. Елена и Уильям сразу нашли себе собеседников, да и Кэтрин не пришлось долго скучать. Ее тот же обступили подружки, и девушка снова пришла в чувство.