Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

— Но ты ведь могла проверить ее слова! — вспыхнул Уильям, повысив тон.

— Но это звучало просто глупо! А ты не станешь отрицать, что наша дочь колоссальная выдумщица. — Глаза Елены нервно забегали, словно где-то в комнате спряталось ее оправдание.

— Как ты можешь так говорить о собственном ребенке?! — задохнулся мужчина, сверкая глазами.

— Даже если она и моя дочь это не значит что она святая! — с жаром воскликнула Елена. Уверенность понемногу к ней возвращалась.

— Да, она не святая, но она могла нас спасти! — злобно воскликнул Уильям, сверля жену испепеляющим взглядом.

— Да кто же знал?! — проворчала Елена.

— Ты должна была знать! Ведь ты ее мать! — прокричал Уильям.

— И что с того? Я не могу предвидеть будущее! — жалобно пробормотала женщина и чуть не плача упала в кресло, отворачивая от мужа расстроенное лицо.

— Но ты могла проверить ее слова. Сходить в кассу, в конце концов, — пыхтел Уильям, побагровев от злости и ярости.

— А что бы ты сделал на моем месте? — неожиданно ошарашила Елена.

— Я бы проверил. Это ведь моя дочь, а не ребенок с улицы. И я уверен, что с такими вещами ни у кого не хватило бы смелости шутить, даже у Элизабет, — слабым голосом возразил Уильями, последовав примеру жены, сел за письменный стол.

Оба молчали. Уильям, обдумывая случившееся, а Елена просто побоялась что-либо сказать. Ее ничуть не затронули слова Уильяма насчет внимания к детям. Она всегда считала себя хорошей матерью и даже сейчас не поменяла своих взглядов. Тем не менее, свою ошибку и вину она чувствовала в полной мере.

— Что будем делать? — тревожно спросил Уильям после паузы.

— А что тут делать? Нужно взять кредит в банке или попросить помощи у мамы, — устало ответила Елена, мечтая о теплой постели и мягкой подушке.

— Нет! — резко выпалил мужчина. — Мадам Волкерс ничего не должна знать и я не собираюсь ничего у нее просить! — решительно заявил он и тяжело вздохнул. Уильяму казалось, что он вот-вот рассыплется от безысходности.

— Но, Уильям…

— Нет! — настойчиво рявкнул мужчина и сощурил глаза. — Завтра напишу письмо в банк. В крайнем случае, придется продать имущество. А теперь иди спать, — равнодушно приказал Уильям и откинулся в кресле.

— А ты? — ласково и устало проговорила Елена.

— Иди спать! — повторил муж и дополнил: — И завтра непременно извинись перед Элизабет.

Елена остолбенела, но все, же ответила:

— Хорошо я зайду к ней утром.

— Нет, ты сделаешь это за завтраком! — приказал Уильям и, заметив протест на лице жены, прибавил: — В присутствие всей семьи.

Елена, возмущенная до предела, но не имеющая сил противостоять вышла из комнаты. Мечты о мягкой постели вмиг развеялись.

*

С утра весть о ссоре хозяев быстро распространилась от прислуги до прислуги. В каждом уголке особняка то и дело слышалось: «Раньше он никогда с ней так не разговаривал» или «Наконец хоть кто-то ее приструнил!». Но факт ссоры никак не повлиял на требовательность Елены и внимательность, а даже наоборот усилил ее страсть к порядку. Как только она открыла глаза все от смотрителя конюшни, до дворецкого получили должное. Хозяйка поставила весь дом на уши. Шастала по этажам проверяя каждый угол и каждый сантиметр стен и потолка. Рабочим котельной влетело за низкую температуру в доме, служанкам за не политые цветы, а поварам за поздний завтрак. В общем, еще с самого утра все почувствовали последствия вчерашней «ссоры хозяев».

Элизабет проснулась, когда уже весь дом стоял на ушах. Ее так уморила вчерашняя поездка, что девочка проспала всю ночь как убитая, а открыв утром глаза, приняла все это за самый обычный сон. Тем не менее, очень скоро ее память освежила боль в руке и невероятное ощущение от первого волшебства. Погода казалась куда прекраснее, чем вчера, хотя по-прежнему лил дождь. Ее отличие от других стало второстепенным, а строгие чего хуже сказать невыносимые родители лишь шуткой судьбы. Да, быть полноценным волшебником было невероятно приятно!

Элизабет встретила миссис Филс в поднесенном настроении, отчего служанка мгновенно заподозрила что-то неладное. Все утро Элизабет словно летала по комнате и сияла улыбкой, а на все вопросы миссис Филс отвечала просто и правдиво: «Я обожаю волшебство». Приведя девочку в порядок, старушка занялась уборкой комнаты, понемногу пересказывая Элизабет события минувшей ночи.

— Мадам Дэвидсон, сегодня, словно змеей укушена, — осторожно начала миссис Филс явно боясь испортить Элизабет настроение.

— Мама всегда такая. Что тут странного? — сияя от радости, улыбнулась Элизабет.

— Все прислуга еще с рассвета гудит, что мадам и мистер Дэвидсон вчера сильно повздорили, — настойчиво продолжала старушка.

— Странно. Мама и папа раньше никогда не ссорились, — справедливости ради заметила Элизабет.

— Вот и я о том же, — печально ответила миссис Филс, накрывая постель покрывалом.

— Это наверно из-за ставки! — слабо пробурчала Элизабет себе под нос.

— Не знаю я, что именно вчера случилось, но Мэри из кухни сказала, что ссорили они из-за тебя, — настороженно прибавила женщина, поправляя подушки.

Элизабет замерла. У нее ни как не могла произойти связь между ней и тем, что произошло вчера. По крайней мере, родители не знают, что она была в курсе.

— Тогда я совсем не понимаю, что случилось, — прогудела Элизабет, глядя на свое отражение в зеркале.

Больше ни она и миссис Филс не проронили ни слова. Элизабет раздумывала над тем, что сказала ей миссис Филс, а старушка гадала, что такое могло случиться вчера. Вскоре она, шелестя длинной юбкой, вышла в коридор, оставив Элизабет наедине с мыслями. Комнату наполнил барабанная дробь дождя о стекла и стук старинных часов. Наконец пробило восемь, и девочка с тяжелым сердцем направилась в столовую. В ожидании чего-то ужасного Элизабет даже забыла, что чем есть и неуклюже обронила все свои столовые приборы.

Уильям и Елена общались натянуто, мелкими фразами, а несколько раз даже жестами. Кэтрин наоборот повеселела и ни ее поведение, ни выражение лица не отображали ничего смутного. Видимо новый ухажер так повлиял.

Элизабет старалась не смотреть в сторону матери, а предпочла лицезреть еду в своей тарелке.

— Элизабет! — неожиданно одернул Уильям, отчего девочку затрясло пуще прежнего. — Мама хочет тебе кое-что сказать.

Элизабет снова застыла, но на этот раз в предвкушении чего-то исключительно ужасного. Иного от матери она ожидать не привыкла.

— Да, действительно, — мрачным и многозначительным тоном произнесла Елена и сконфузилась не менее чем дочь. Элизабет удивленно вскинула брови. — Я хотела…э-э-э, ну, извиниться… за вчерашнее.

— За вчерашнее? — сардонический переспросил Уильям и получил от жены взгляд полный тихой ярости и унижения.

Уильям ответил ей ласковой улыбкой и все застыли в ожидании продолжения. Счастье на лице Кэтрин сменилось крайним удивлением. Элизабет даже боялась взглянуть на мать, а Уильям продолжал мило улыбался.