Элли и арфист

– Да. Извини, я просто не могла придумать, как тебе сказать. Все так сложно.

Клайв протыкает бревно кочергой. В его глазах мелькают оранжевые отблески.

– Боже, Элли. Я бы никогда не поверил, что ты способна на такую ложь.

Наряду с гневом в его голосе слышится горькое разочарование. Никогда в жизни я не чувствовала себя так паршиво. Вот бы он ударил меня кочергой и избавил от страданий!

– Так я когда-нибудь услышу, как ты играешь на арфе? Или это прерогатива других, более важных людей?

На глаза наворачиваются слезы.

– О, Клайв!

Он встает и упирается кочергой в угол камина. Наконец он оборачивается и смотрит на меня.

– В чем дело? – ледяным тоном спрашивает он.

– Прости, – всхлипываю я. – Мне так жаль! Я даже передать тебе не могу, как мне стыдно! – Я ненавижу свои слезы. Ну почему в такой важный момент я не в силах взять себя в руки?!

Клайв садится в кресло напротив меня, делает еще один глоток пива и берет газету. И перелистывает страницы. Я раздумываю, подняться ли мне наверх и кусать там подушку или пересидеть, и решаю выбрать второе. Я проглатываю свои эмоции и беру книгу. Слова танцуют перед глазами, которые слишком заполнены слезами, чтобы я могла читать.

– Кстати, где все-таки это место? – вдруг спрашивает он.

– Амбар «Арфа»?

– Нет, Тимбукту! – усмехается он. – Разумеется, Амбар «Арфа». Я поискал в интернете, но адреса так и не нашел. Хотя видел фотографии твоего чудака. Весьма привлекательный тип.

У меня перехватывает дыхание. Если он копался в поисках информации за моей спиной, то все еще хуже, чем я думала.

– Клайв, ты должен мне верить. Он не мой чудак! Если бы ты знал Дэна, ты бы меня понял.

– Но я же не знаю Дэна, верно?

Я с грустью смотрю на него.

– Я с удовольствием отвезу тебя в амбар в любое время, если захочешь.

Клайв хмурится и прячет лицо за газетой.

Через пять минут он выглядывает из-за нее.

– Ладно. Отведи меня туда.

Я встревоженно смотрю на часы.

– Ну… сейчас уже поздно. Я не знаю, во сколько Дэн ложится спать. Может быть… – Слова умирают у меня на губах. – Ну… как хочешь, – говорю я.

33

Дэн

Я сварил кофе и немного походил с ним по помещению, чтобы в воздухе повис приятный аромат. Финес удобно устроился в своей постели. Мне тоже пора было отправляться в кровать, но я должен был еще поработать с арфой Фифи, ведь до Рождества оставалось совсем чуть-чуть, а Майк Торнтон постоянно звонил и спрашивал, готов ли инструмент. Арфа Фифи еще не была готова, но скоро должна была быть готова, потому что я наконец-то вошел в привычный рабочий ритм.

Яблоня – плотная древесина с мелкими порами, но ее удобно склеивать, окрашивать и обрабатывать. Древесина Майка Торнтона сероватая, с равномерной зернистостью и более темными прожилками. У нее сладкий, успокаивающий, немного фруктовый аромат.

Вырезая дерево для деки, я думал не об арфе Фифи. Я думал о своем сыне Эде. О нем, о его поезде, кролике и о том, что он мне говорил.

Мои размышления прервал тихий стук в дверь. Я удивился, потому что на улице было темно и морозно, а люди обычно не приходят сюда за арфами в такое время. Поэтому я решил, что это просто ветка, которую ветром ударило о дверь. Но тут стук повторился. Я подошел и открыл дверь. Передо мной стояла Элли Джейкобс, эксмурская домохозяйка.

– Элли! – воскликнул я и схватил ее за руку. Я был воодушевлен и взволнован мыслями об Эде, моем сыне, и именно поэтому я это сделал. А еще я был рад ее видеть. Но рука Элли оказалась холодной и вялой, а ее лицо выглядело печальным и осунувшимся.

– Привет, Дэн, – произнесла она голосом, лишенным красок. Она слегка отодвинулась в сторону, и я увидел, что в полумраке за ее спиной стоит мужчина. Крупный, с квадратным лицом и жидкими волосами. Он был в большом темном пальто. – Это Клайв, мой муж, – сказала Элли. – Он хотел познакомиться с тобой и взглянуть на Амбар «Арфа». Прошу прощения, я…э-э-э… надеюсь, еще не слишком поздно…

Я заверил ее, что не поздно, совсем не поздно. Я вытянул губы в самой широкой улыбке, на которую способен, потому что чувствовал себя абсолютно счастливым, а еще потому, что ей, судя по всему, нужна была поддержка. Я снова протянул руку и пожал руку ее мужа, хотя рука казалась немного вялой, как будто она не хотела, чтобы ее пожимали. Я сказал, что рад с ним познакомиться, как и полагается говорить. Затем я пригласил их обоих зайти внутрь, где было тепло… вернее, теплее, чем на улице.

Они вошли.

Клайв, муж Элли, повертел головой, чтобы рассмотреть амбар и все арфы. Он спрятал свои неказистые руки в большие черные карманы.

Финес не слишком любит незнакомых людей. Он встал с постели, взмахнул крыльями и поспешно выбрался на улицу через фазанью дверцу. Клайв, муж Элли, посмотрел ему вслед.

Я предложил гостям выпить что-нибудь, например кофе. Несмотря на то, что я только недавно сварил его и выплеснул в раковину, я знаю, что Элли любит пить кофе, и, возможно, ее муж тоже. А еще я предложил им бутерброды. Я упомянул о том, что бутерброды, которые я предлагаю, будут очень вкусными. Бутерброды, которые я собираюсь приготовить, будут с замечательным джемом, джемом, который Элли делала из моих слив, так как его у меня еще немного осталось.

Мужчина по имени Клайв крутанулся на месте и посмотрел на Элли. Его брови были сведены близко друг к другу, а рот представлял собой прямую линию.

Я повторил свое предложение.

– Мне не нужно, спасибо, – протараторила Элли. К ее горлу подступил комок.

Я спросил Клайва, не хочет ли он отведать бутербродов с джемом, который его жена Элли приготовила из моих слив.

Наступила тишина.

– Ты будешь кофе или бутерброды? – спросила Элли. Она словно выступала в роли переводчика, хотя я говорил на чистом английском.

– Да, чашечка кофе оказалась бы весьма кстати, – наконец произнес он. – И бутерброд с джемом, который Элли приготовила из ваших слив, мистер Холлис. Странно, но я его даже не пробовал. Я даже не знал, что Элли умеет варить варенье.

Я сказал ему, что она, безусловно, очень способная. Во многих вещах.

Затем я сказал Элли, чтобы она чувствовала себя как дома, как всегда, и показывала мужу все, что ей заблагорассудится, а сам побежал по семнадцати ступенькам вверх, готовить кофе и бутерброды. Все это время и продолжал думать о своем сыне Эде.