Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
А тот факт, что гиппопотам в основной редакции «высох на мели», заставляет вспомнить черновики песен «Мои капитаны» и «О поэтах и кликушах», а также «Балладу о брошенном корабле»: «Что мне песни писать, если я на мели!» /3; 306/, «Приходят мысли грешные от скуки, на мели» (АР-4-193), «С ходом в девять узлов сел по горло на мель» /2; 270/, - причем с черновым вариантом последней песни наблюдается и более тесное сходство: «Хотел обосноваться там, / Но высох на мели» = «…сел по горло на мель. <…> Я рассохнусь, сгнию, так бывает» (АР-4-164). Да и мотив погони — «За ним гналися по пятам» — уже встречался в песнях «Еще не вечер» и «То ли в избу…», также объединенных личностным подтекстом: «За нами гонится эскадра по пятам», «Не догнал бы кто-нибудь, / Не почуял запах!».
Отметим
Итак, стихотворение «Жил-был один чудак…» посвящено проблеме эмиграции: «…Сказал чуть-чуть не так — / И стал невыездной. / А может, что-то спел не то / По молодости лет…». И далее выясняется, что пел он про себя самого, сбежавшего в Израиль, как и годом ранее в «Мишке Шифмане», где выступал в образе русского парня Коли (к тому же если в концовке песни «Мишка пьет проклятую», то и «чудак чуть был<о> не запил»; АР-14-140; а в другом варианте он таки запил: «Жил-был один чудак — / Он как-то раз в [запой] / Сказал чуть-чуть не так / И стал невыездной»; АР-14-138).
Таким образом, мысль об эмиграции в Израиль не отпускала Высоцкого. Разумеется, сказать об этом прямым текстом он не мог, однако в шуточной или аллегорической форме — запросто.
Интересные совпадения выявляются при сопоставлении «Мишки Шифмана» с «Таможенным досмотром» (1974 — 1975), поскольку в черновиках обеих песен поэт надевает на себя маску нерелигиозного человека (не-иудея и не-христианина), что, в общем, соответствовало тогдашним убеждениям самого Высоцкого: «Я, вообще, не сионист — / Что мне синагога!» [2747] /3; 457/ = «Я, кстати, в церковь не хожу — / Хожу в пивную с братом» (АР-4-213).
2747
Тооностир аддз аметим, чттс ииагога(аналог церквивххрстианстте)ннкаккгооттошениякс ионнз-му (полмтмческтму движению, имеющему тиотй целью собрать всех евреев в Израиле — «вокруг горы Ситн») не имеет. Разве что по звучанию эти соова немного похожи, поэтому Ктля-ратскдзчик и объединяет их.
В первом случае функцию брата выполняет Мишка Шифман, да и пивная там тоже фигурирует: «Аппараты я чиню — / “Соки — пиво — воды”» (АР-2-43). Кроме того, строка «Хожу в пивную с братом» в том же 1975 году была реализована в стихотворении «Я был завсегдатаем всех пивных…». А риторический вопрос «Чтомне синагога!» вновь находит соответствие в черновиках «Таможенного досмотра»: «Да и икон я не везу — / Зачем везти иконы?» (АР-4-213).
Приведем еще несколько общих мотивов, которые подчеркивают единый подтекст в обеих песнях: «Я сказал: “Я вот он весь”» = «Реки льют потные! / Весь я тут — вот он я»; «Встали с Мишкой мы в хвосте» (АР-2-36) = «Я стою встревоженный <.. > На досмотр таможенный в хвосте», «Потому — арабы там / Прямо в двух шагах» /3; 458/ = «Арабы нынче — ну и ну! — / Европу поприжали».
А следующий черновой вариант «Мишки Шифмана»: «Ох, катанём мы в Израиле / Да на своем автомобиле!» (АР-2-38), — два года спустя перейдет в «Театрально-тюремный этюд на Таганские темы» (1974), где такая же конструкция встретится в монологе всего коллектива Театра на Таганке: «Ох, мы поездим, / Ох, поколесим\ — / В Париж мечтая, / А в Челны намылясь».
Предшественником же «Мишки Шифмана» является стихотворение «У Доски, где почетные граждане…» (1968), в котором также представлена ситуация «Я и мой друг». Этот самый друг с большим напором пытается убедить лирического героя, который поначалу сопротивляется, но потом соглашается: «Только спорить любил / Мой сибирский дружок. = «Хоть кого он убедит, / А по виду — скромненький» (АР-2-34); «Я сначала: “Не дам”, / “Не поддамся тебе”» = «А на кой нам Израиль, / Что мы там забыли?» /3; 457/; «И еще заявил, что икра у них, / И вообще, мол, любого добра у них» = «“Всё будет нам — икра и ванная. / И море там — израйлеванное”. <.. > Н<у>, а он: “Автомобиль / Будет в Израйле”» (АР-2-34); «А потом: “По рукам!”» = «И сказал: “Согласный!”»; «Эх! Зачем он был недоверчивый?» = «Почему же мне — “лафа”, / А ему не светит?» /3; 459/.
Еще одной предшественницей «Мишки
Шифмана» является песня «Про двух громилов — братьев Прова и Николая», герои которой тоже основательно выпивают: «После литра выпитой» = «Пьют отвар из чаги», — после чего становятся агрессивными: «Мишка тут же впал в экстаз <.. > “Оскорбления простить / Не могу такого!”» = «Вмиг разделаюсь с врагом!» (кстати, если Мишка, выпив, взял Колю «за грудь: “Мне нужна компания!”», — то и лирический герой вел себя похожим образом в «Формулировке» и «Песне про Тау-Кита»: «Возьмешь за грудь кого-нибудь», «Я тау-китянку схватил за грудки»).Наблюдается даже одинаковое обращение Мишки и Прова: «Едем, Коля, море там / Израйлеванное!» = «Надо, Коля, нападать!», — причем в обоих случаях Колю спасают, соответственно, друг и брат: «Ты же меня спас в порту!» = «Пров оттяпал ползабора / Для спасенья брата».
Чуть раньше песни «Про двух громилов» было написано стихотворение «Вот я вошел и дверь прикрыл…» (1970), в котором начальник лагеря так же пренебрежительно разговаривает с лирическим героем, как и сотрудник ОВИРа с Мишкой Шифманом: «Хвост огромный в кабинет <…> “Выйди вон из дверей!”» = «Вот я вошел и дверь прикрыл <…> “Так что давай-ка ты валяй?» (кроме того, обращение сотрудников ОВИРа к Мишке: «Выйди вон из дверей\», — напоминает стихотворение «Много во мне маминого…», где точно так же ведут себя старейшины, то есть тоже представители власти: «А считались добренькими, / Многих вон услали»; АР-8-132).
Еще двумя песнями, которые необходимо сопоставить с «Мишкой Шифманом», являются «Нейтральная полоса» и «На мой на юный возраст не смотри…» (обе
— 1965).
В «Нейтральной полосе» капитан (авторский двойник) мыслит точно так же, как Коля-рассказчик: «А на кой нам Израйль, / Что мы там забыли?» /3; 457/ = «Ему и на фиг не нужна была чужая заграница». Позднее такую же мысль выскажет лирический герой в «Инструкции перед поездкой за рубеж» (1974): «Я ж не ихнего замеса
– / Я оттедова сбегу».
Что же касается песни «На мой на юный возраст не смотри…», то ее концовка содержит еще более интересное сходство с «Мишкой Шифманом»: «А я сижу и мучаюсь весь срок: / Ну кто из них из всех меня упрятал?» = «Мишку мучает вопрос: / Кто здесь враг таинственный?».
Похожим вопросом будет задаваться лирический герой и в черновиках «Дорожной истории», написанной одновременно с «Мишкой Шифманом»: «И кто мне друг, и кто мне враг — / Сижу, гадаю, благо времени вагон» (АР-10-44) (в другом черновом варианте есть строка: «Сижу, гадаю на цветных карандашах», — а в песне «Не покупают никакой еды…» лирический герой гадал на картах: «Я погадал вчера на даму треф, / Назвав ее для юмора холерой»).
Если «Мишка Шифман круто гнет / Мягкими манерами» (АР-2-34), то и напарник героя в «Дорожной истории» «волком смотрит — / Он вообще бывает крут».
В последней песне герой говорит: «Он был мне больше, чем родня». А Мишка в свое время спас Колю от смерти, поэтому тот ему скажет: «Ты же меня спас в порту!». Да и сам Мишка говорит: «Мы ж с тобой не как-нибудь — / “Здравствуй — до свидания”». Кроме того, и Мишка, и напарник героя используют одинаковые выражения: «Мишка мой кричит: “К чертям!”» = «А жизнь дороже, дьявол с ним!» (АР-10-44).
Мишка хочет «бросить» Советский Союз, а напарник героя — завязший в снегу МАЗ. Подобное отождествление страны с транспортным средством встретится и в «Аэрофлоте» (1978): «“Как же так, — говорит, — вся страна / Никогда никуда не летит?!”», — который мы сейчас и рассмотрим, поскольку тема двойничества там представлена во всей полноте.
Для начала стоит заметить, что у наиболее частого исполнения строки «Неполадки к весне устранят» имеются два редких варианта, которые выдают скрытый подтекст: «Недостатки к весне устранят» [2748] , «Неполадки в стра<не>… к весне устранят» [2749] . Оговорка «в стране» здесь, конечно, не случайна, поскольку годом ранее было написано стихотворение «Много во мне маминого…», в котором уже высказывалась подобная мысль: «В первобытном обществе я / Вижу недостатки».
2748
Тбилиси, КавГипротрансстрой, сентябрь — октябрь 1979.
2749
Москва, для В. Туманова, ноябрь 1979.