Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
В обоих случаях действие происходит зимой: «Стыл за окном морозный день, / Дышали люди паром» /5; 403/ = «Удобства — во дворе, хотя декабрь» /5; 237/.
Если в черновиках песни «Ошибка вышла» герой «сорвал с портьер тесьму / И брюки подвязал» /5; 388/, то в «Аэрофлоте» он говорит: «Приходилось затягивать зло / Пояса и ремни на штанах» (АР-7-123). Этот же мотив находим в стихотворении «Однако втягивать живот…»: «А ну, втяните животы! <…> Ремни к последней дырке!»; в стихотворении «Живу я в лучшем из миров…»: «Еще есть дырка на ремне»; и в черновиках «Письма с Канатчиковой дачи»: «Завязав и чуть-чуть поднатужась <…> Я пройду, как коричневый ужас / По Европе когда-то прошел» /5; 468/.
Лирический герой выступает спорщиком: «Я возражаю: “Нет, шалишь”» /5; 381/ =
2775
Сравним еще в стихотворении «Муру на блюде доедаю подчистую…» (1976): «Я не дурю и возражаю, протестую» (АР-2-52). Причем если здесь герой выпивает: «И попадаю за идею в вытрезвитель», — то в черновиках песни «Ошибка вышла» он признаётся: «Я просто пил вчера» /5; 389/, - а в «Аэрофлоте» говорит: «Мы пьем седьмую за день».
2776
РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 6.
2777
РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 15об.
2778
19 Ролан Быккв. Выступленнев ккнотеатре «Пионер»27 аавуста 1980 г. // В.С. Высоцкий. Донецкий вестник. Из архива Елены Ромашкиной^ / Сост. В.А. Яковлев. Донецк, 2014. № 1 (0^.).
Причем в «Аэрофлоте» вновь наблюдается зеркальная ситуация. Сначала друг героя заявляет: «“Да я что ж вам — гороховый шут? — / Друг пугает. — Мне всё по плечу: / Не предъявите мне парашют — / Я вам винт в рог бараний скручу!”» (АР-7-121). А через некоторое время этот вопрос повторяет сам герой: «Да я что вам — гороховый шут? / Счас возьму вот и трап откачу» (АР-7-126). Кстати, откатить трап намеревается и его друг: «Мой умный друг к полудню стал ломаться, / Уже наряд милиции зовут, — / Трап откатил у ИЛа-18 / И требовал немедля парашют» (АР-7-132).
Кроме того, конструкция «Счас возьму вот и трап откачу» напоминает «Таможенный досмотр», где лирический герой говорил: «Возьму сейчас вот — повернусь / И расплююсь с таможней» /4; 465/. В обоих случаях поэт выражает свое отношение к властям, представленным в образе таможни и Аэрофлота.
В «Таможенном досмотре» герой говорит о таможенниках: «Взгляд у них буравит, как игла» (АР-4-211). А в «Аэрофлоте» он подобным же образом охарактеризует своего начальника: «Всегда в больное колет, как игла». Причем в рукописи встретится и буравящий взгляд представителей Аэрофлота: «Грозным взглядом меня пепеля, / Кто-то требует меня, бья меня в грудь, / Что моей безопасности для / Должен я сам себя пристегнуть» (АР-7-123). В свою очередь, оборот «бья меня в грудь» вновь возвращает нас к «Таможенному досмотру»: «Что на душе? Просверлят грудь» /4; 459/.
Как видим, таможенники, начальник героя и сотрудники Аэрофлота наделяются одинаковыми чертами, поскольку являются разными образами власти.
И, наконец, еще два общих мотива между этими песнями: «Туристы говорили мне — ну а туристы знают: / Контрабандисты в их стране вдобавок и стреляют» (АР-4207) = «Он рассказал — такие врать не станут, — / Летел он раз, ремнями не затянут, / Вдруг взрыв — а он и к этому готов» («Туристы говорили мне» = «Он рассказал»; «ну а туристы знают» = «такие врать не станут»; «стреляют» = «взрыв»); «Сзади напирают — вот беда» (АР-4-217) = «Меня теснят, но так я и подвинусь» (АР-7-142).
Последняя цитата вызывает в памяти «Сказочную историю» (1973), которая слово в слово предвосхищает «Аэрофлот»: «Не толкайте, не подвинусь, — / Думал он,
— а вдруг на вынос /Не дадут, вот будет минус!..» /4; 54/ = «Меня теснят, но так я и подвинусь! / Нам в ресторане не дают на вынос» (АР-7-143). О таком же отношении к «толканию» говорилось в черновиках стихотворения «В голове моей тучи безумных идей…»: «Но зато ни за что меня не оттеснить. / Если я на футбол прорываюсь» (АР-7-192), — и в повести «.Дельфины и психи»: «…я вот выйду, сяду в метро, и пусть толкают. я всё прочту в метро. Всю энциклопедию, и всё буду знать» (АР-14-90).
Вообще этот мотив постоянен у Высоцкого: «И не в силах себя удержать» («Позабыв про дела и тревоги…», 1962), «Теперь на меня просто удержу нет» («Я женщин не бил до семнадцати лет», 1963), «Но нельзя меня силою остановить» («В голове моей тучи безумных идей…», 1970), «И меня не спихнуть с высоты!» («Прыгун в высоту», 1970), «Репортерам с ног меня не сбить!» («Честь шахматной короны», 1972), «Ни обогнать, ни сбить себя не дам» («Горизонт», 1971; АР-3-112), «Я не дам себя жечь или мучить» («Райские яблоки», 1977; АР-3-157), «Счастливого меня ни сбросить, ни прирезать» («Люблю тебя сейчас…», 1973; АР-14-158), «Нас не вырвать
— сидим, как заноза» («Гимн морю и горам», 1976; АР-10-150), «Он меня в нокаут не положит, / И к ковру меня не задавить!» («Честь шахматной короны» /3; 386/), «Он меня не испугает шахом, / Не собьет ни с цели, ни с пути» (там же; АР-9-169).
Если вернуться к сопоставлению «Сказочной истории» и «Аэрофлота», то можно заметить, что в первом случае действует Иван-дурак, а во втором герой-рассказчик говорит о себе: «Считайте меня полным идиотом». Налицо использование маски шута. А кроме того, в обоих произведениях речь идет о выпивке и упоминается одинаковое количество бутылок — семь: «У буфета всё нехитро: / “Пять ‘четверок’, два пол-литра!”» = «Мы пьем седьмую за день…» (во втором случае также фигурирует буфет: «В буфете взяли кожу индюка…»; АР-7-138).
В ранней песне скандал устраивает главный герой (Иван), а в поздней — друг героя-рассказчика, который является его двойником. После этого в обоих случаях появляется милиция: «Одуревшие от рвенья, / Рвались к месту преступленья / Люди плотного сложенья, / Засучивши рукава» = «Уже наряд милиции зовут».
Если в «Сказочной истории» Иван прибыл на банкет из кабака («В [ресто] кабаке старинном “Каме” / Мы сидели с мужиками»; АР-14-150), то в «Аэрофлоте» герой говорит о своем друге: «Друг мой — из ресторана “Савой”, / Он там свой, он там просто герой» (АР-7-138).
Одинаково ведут себя и другие люди: «И толпа всё безобразней — / Вся колышется, гудёт» (АР-14-152) = «Толпа гудёт, дошла до исступленья» (АР-7-110).
Теперь вернемся к сопоставлению медицинской трилогии и «Аэрофлота».
В обеих песнях героя «колят» начальник и врачи под руководством «самого главного» (поэтому герой обращается к нему: «Кричу: “Начальник, не тужи…”» /5; 381/), которые характеризуются при помощи неформальной лексики: «Колите, сукины сыны, / Но дайте протокол!» = «.. Когда начальник мой Е.Б.Изотов / Всегда в больное колет, как игла». И даже начинаются они с одинакового признания: «Я был и слаб, и уязвим, / Дрожал всем существом своим, / Кровоточил своим больным / Истерзанным нутром» /5; 77/ = «И так я склонен к панике и рвотам, / А он еще пугает, обормот» (АР-7-122). Кстати, и в первой песне герой был «склонен к рвотам»'. «Меня рвало, мутило» /5; 387/; и его тоже пугали: «По телу ужас плелся».
Если в «Истории болезни» герой говорит: «Слабею, дергаюсь», — то и в «Аэрофлоте» он применяет к себе этот глагол: «Зря я дергаюсь: Ейск — не Бейрут».
Другое совпадение: «Я услышал: “Вы больны!” / И сразу отпустило, / Мне усмехнулось со стены / Сердечное светило» /5; 401/ = «^ сразу отпустило, полегчало, / Вот радио опять заверещало» /5; 561/. Оба эти мотива обусловлены тем, что герой испытывает страх перед врачами и Аэрофлотом: «Должно быть, в мутной глубине, / Где страх не отпускал…» /5; 399/ = «Но, смутно беспокойство ощущал…» /5; 237/, «Я в страхе ожидаю объявленья» /5; 560/). Такие же эмоции он испытывал в «Таможенном досмотре»: «И смутный страх мне душу занозил» (БС-18-27). Да и всё население страны живет в страхе: «И ужас режет души / Напополам» («Спасите наши души»), «И страх мертвящий заглушаем воем» («А мы живем в мертвящей пустоте…»), «Все в перепуге — от детей до мам» («Аэрофлот»; АР-7-121).