Erratum (Ошибка)

– Но ради чего? Он же не был глупцом, почему ради нее?
– На голове Абы проявились и стали подыматься вверх и закручиваться рога, лицо сменила морда с широко раскрытыми ноздрями.

– Любовь, - с трудом выдавил из себя Небирос, - другого объяснения нет.

– Как ей удалось вновь вернуть молодость?
– Небирос не успел раскрыть рта, как он продолжил.
– Ладно, черт с этим. Но как ей удалось освободиться? Где ее сфера?
– Его огненные глаза зло сверкнули.

– Я разбил ее, - признал Небирос.

– Братья, - прошипел Аба, и словно пламя вырвались из его звериной пасти слова. Сейчас он нависал над Небиросом и значительно превосходил его ростом. Демон лишь надеялся, что если вся ярость придется на его голову, то Лили избежит немедленной расплаты.

– Стремишься воссоединиться с Саргатаносом?
– проревел хозяин, и имя брата больно резануло слух демона. Значит, он всегда помнил о Саргатанасе, но нарочно гноил его в башне, всеми забытого и похороненного.

– Я думал, он погиб, - произнес Небирос, и глаза его стали наливаться свинцом. Если ему предстоит пасть от руки Абы, тот дорого заплатит за кровь капхов, заплатит за все годы, что брат провел в башне, заплатит за все, что он сделал их семье.

– Мне следовало убить его, растоптать, как клопа, как и тебя, - выплюнула звериная голова, склоняясь над демоном. И в этот же момент Небирос извернулся и сразу четырьмя лапами нанес страшный удар, целясь зверю в голову. Бешеный рев огласил коридоры и залы дома, чудовищная лапа с когтями отшвырнула демона к стене, разорвав одно из его крыльев, алая кровь полилась на пол.

– Стойте, - раздался слабый женский голос, но отчетливо слышный в секунды тишины между ударами. Когтистая лапа с капающей с нее кровью остановилась в воздухе, а демон медленно сполз по стене вниз, отставив в сторону порванное крыло.

– Лили, уходи, - прохрипел он, но было поздно, потому что теперь она стояла прямо перед рассвирепевшим Абой в зверином обличье.

– Ник, - она смотрела на зверя без страха, - ты был прав, когда говорил об ошибке. Это я, я причина тому, что происходит здесь. Возможно, светлые были правы, и тебе лучше было отдать меня им.
– Лили и не догадывалась, насколько больно будет произносить ей эти слова, даже не смотря на то, что стояла она среди крови и смертельного поединка. Ей не было страшно, она не боялась умереть прямо здесь и сейчас, лишь боялась не увидеть в его глазах сожаления, что угодно, кроме безразличия. Его звериный облик не испугал ее, она и раньше смотрела на него не только глазами, но и душой, и именно то, что она видела там душой, заставляло ее оставаться с ним, видеть в нем нечто, чего больше не знал никто.

Звериная голова растворилась, как мираж, сменившись человеческим обликом, с красивым лицом и уже привычными разноцветными глазами.

– Я мог не успеть остановиться, - проговорил он, тяжело переводя дыхание.

– Не страшно, - произнесла она, не отводя от него глаз и наблюдая обратную трансформацию без тени отвращения.

– Ты ведь еще не видела меня таким?
– не то вопросительно, не то утвердительно сказал он.

Лили только покачала головой:

– Внешне - нет.

– Что значит, внешне?
– Ему словно и дела не было до валяющегося рядом Небироса.

– Внутренне, ты - всегда ты.
– Произнесла она без колебаний. Впервые после сильного потрясения страх покинул ее полностью, Лили ощущала себя выжженной изнутри всеми своими прошлыми страхами и унижениями, такой же чистой, как когда-то на самом дне. Она была готова умереть, больше не держалась ни за что, и потому ничто не мешало ей быть искренней. Больше нечего было терять.

– Я, в звериной шкуре, в ярости убивающий Небироса?
– переспросил он.

– Не убивай свое дитя, ты сам себе причинишь боль.
– Она подошла к Нику и коснулась рукой раны на его голове.
– Позволь мне перевязать тебя.

– Вот так, и все? Ты хоть понимаешь, что произошло?
– Он смотрел на нее изумленно, одновременно начиная сердиться. Небирос затих у стены, пытаясь не шевелить больным крылом.

– Не злись, прошу тебя, - тихо произнесла она, склоняя к нему голову и осторожно ощупывая рану.
– Я не уйду. Если хочешь драться дальше, тебе придется сожрать меня сначала.

– Сожрать, - он с отвращением отвернулся.
– Ты думаешь, я питаюсь людьми в своем ином обличье?

– Я не знаю, Ник, позволь мне, - она отвела его руку от головы. В зал бесшумно скользнул Калеб с бинтами и спиртом, появившись словно по велению Лили и передал ей все необходимое, быстро орудуя инструментами и помогая.

– Ты и его будешь латать?
– С презрением глядя на Небироса, произнес Ник.

– И его, - спокойно ответила Лили, не отрываясь от работы.

– Так какого черта с тобой-то случилось?
– теперь он пристально изучал Лили из-под ее руки.

Она тяжело вздохнула, закончив с его головой.

– Тебе придется покончить со мной, - наконец, произнесла она, глядя в пустоту.

– Почему?
– Он подозрительно смотрел на нее зеленым глазом из-под повязки.

– Ты знаешь, почему.
– Вздохнула она, и взгляд ее был печален и серьезен. Он не мог понять, что именно с ней произошло, но больше это не была запуганная девушка из его постели, не смеющая его рассердить. Больше всего она похожа была на ту незнакомку, которая однажды лежала у него на столе в кабинете.

– Что случилось, Лили?

– То, что нельзя позволить всему разрушиться только из-за меня, даже здесь. Нельзя, чтобы ты... чтобы с тобой...
– она замолчала, опуская глаза. Все-таки она не могла произнести этих слов, было слишком тяжело.

– Ничего непоправимого не случилось, - спокойно произнес он, но взгляд его стал мягче и теплее.

– Но ведь то, что стало с Самаэлем, может случиться и с другими, - возразила она.

– Если он не умер, в конце концов, я могу только порадоваться за него.
– Сказал Ник, и даже Небирос у стены издал какой-то невнятный звук.
– Ты хочешь уйти?
– Спросил хозяин серьезно, пристально всматриваясь в ее лицо.

– Нет, - это слово едва ли не вылетело криком из ее горла.
– Нет, не хочу.
– Уже спокойнее добавила она.

Ник улыбнулся той поспешности и отчаянию, с которыми она произнесла эти слова.

– Тогда ты останешься, - сказал он.

Лили смотрела на него, не в силах возразить. Ей слишком дороги были и его улыбка, и его редкая нежность и изливавшееся в ту минуту от него тепло. Сквозь разорванную рубашку виднелось смуглое крепкое тело, и больше всего на свете ей хотелось коснуться его губами, стереть с него усталость и проступившие бисеринки пота, ощутить его ответный жар и растаять в нем, забыться, раствориться.