Erratum (Ошибка)

– Зачем ты пришла?
– довольно грубо спросил он, обернувшись к ней.

– Прости, ты не говорил, что мне нельзя заходить к тебе, - с горечью произнесла Лили.

Светловолосая ведьма с ярко-красными губами захохотала в углу, не сдержавшись. Их всех забавляло, как ее унижают, Лили не сомневалась.

– Я тебя не звал, - бросил он, вновь поворачиваясь к ней спиной.

Лили готова была заплакать от подобного пренебрежения, от того, что он использовал ее только тогда, когда ему это было нужно, а во всех остальных случаях вел себя, как последняя скотина. Но ведь это его поведение никак не сочеталось с тем, что она читала порой в его глазах, когда они оставались наедине. Тогда временами ей казалось, что ему не все равно, он был совсем другим, в нем не было ничего общего с тем существом, что сейчас беседовало с ведьмами.

Дейна обвила его руками, потираясь нижней частью тела о его бедро и бросая насмешливые взгляды в сторону Лили. Блондинка заливалась смехом, поглядывая на происходящее. А черноволосая строгая красавица взирала на все с невозмутимостью сфинкса.

– Чего стоишь, как столб?
– произнес он, - или присоединяйся, или уходи.

– Нам и так хорошо, не правда ли?
– улыбнулась Дейна, склоняясь к его шее, - к чему нам еще кто-то?

– Что она умеет такого, чего не можем мы?
– Спросила черноволосая, окидывая Лили оценивающим взглядом.

– Хозяину захотелось немного грязи, - прошипела Дейна, опускаясь перед ним на колени.
– Мы тоже можем быть очень, очень грязными, - проворковала она, начиная тереться о него щекой.

Лили смотрела на них, и одновременно с отвращением, в ее душе закипала ревность. Он не должен был быть с ними, он выбрал ее, и она полагала, что хотя бы на тот небольшой промежуток времени, что они вместе, не будет больше никого другого. Как же жестоко она ошибалась. Скольких еще и какими толпами он затаскивал к себе в постель. Лили резко развернулась и бросилась на выход - она не будет смотреть, как они занимаются этим.

– Стой, - его властный голос подкосил ее прямо на пороге, она замерла на месте, не оборачиваясь.
– Иди сюда.

Лили нехотя повиновалась, снова встретившись с загоревшимися глазами ведьм. Те, видно, предвкушали очередной сеанс издевательств.

– Сними с меня рубашку, - велел он. Лили дрожащими руками начала расстегивать пуговицы на его груди и спускаться ниже. Ведьмы зачарованно следили за ней, ожидая, что же последует дальше. Пальцы не слушались Лили, и она , наверное, выглядела в тот момент самой неуклюжей дурой на свете, но каждый раз, когда она дотрагивалась до его кожи, словно искра проскакивала между ним и кончиком ее пальца. Встретившись с Ником взглядом, она поняла, что и он это ощущает.

Белобрысая ведьма заерзала на своем месте, но никто из них не смел прервать игру хозяина или перечить ему. А Лили застряла на последней пуговице, не в силах вытащить рубашку из его штанов. Его взгляд пробежался по ее груди и животу, и везде, где он проходил, по ее телу прокатывалась волна тепла.

– Идите, - сказал он, и ведьмы, переглянувшись, пошли к дверям. Лили поднялась, чтобы следовать за ними, но он остановил ее: - не ты.

Она подчинилась, хотя теперь ей почему-то хотелось уйти вслед за ними, Лили трусила, сама не понимая отчего.

– Продолжай, - произнес он, и ей жутко захотелось провалиться куда поглубже.

– Скажи, почему ты это сделал?
– спросила Лили, наблюдая, как он одевается у окна.

– Сделал что?
– Спросил он, взглянув на нее, и Лили ощутила, что из его голоса исчез уже ставший привычным сарказм.

– То, что привело тебя сюда.

– Боишься сказать слово пал?
– Его глаза блеснули в полумраке спальни.

– Хорошо, пал.
– Исправилась она.

– Нельзя жить в мире, где все только белое. Сама однотонность рождает фальшь. Я предпочел темную откровенность светлой фальши. Такой ответ устроит?
– Он посмотрел на нее с иронией, но Лили успела уловить в его словах, пока он говорил, и их истинный смысл, и грусть.

– Ты скучаешь по прежней жизни?

Он подошел к кровати, на которой она сидела.

– Ты напоминаешь мне о ней.
– Только что в нем не было и тени лукавства, но уже через секунду все изменилось, и во взгляде прорезалось раздражение.
– Иногда даже слишком.

– Ник, - продолжила она, не обращая внимания на перемены в его настроении, - на твоей памяти были ошибки, такие, как я?

– Ты хочешь знать, что будет с тобой дальше?
– Он заглянул ей в глаза, присев рядом на кровати.

– Об этом я могу догадаться, - пробормотала она, опуская взгляд.
– Я просто хочу понять, почему так происходит.

– На моей памяти, нет.
– Ответил он, и из его уст это звучало по-настоящему страшно, потому что его память охватывала вечность.

– Тогда как такое могло произойти?
– Спросила она, напряженно всматриваясь в него.

– Ошибка? Любая система имеет право на ошибку, этим мы и различаемся: только светлые не признают их. Поэтому я наслаждаюсь тобой, а они жаждут стереть и забыть.

– Но ведь это против их правил? Это же убийство.

– Против каких правил?
– Рассмеялся он.
– Против тех, что тоннами засылают ко мне души? Не смеши меня, Лили. Есть, конечно, хорошие люди, я не спорю, но их очень мало, а в основном все состоят из смеси достоинств и недостатков, побеждает то одно, то другое с переменным успехом, и пока жив, никто не знает до конца, что именно победит.

– Да, я помню об этом, - вздохнула Лили, и он снова усмехнулся, увидев выражение ее лица.

– Да, извини, тебе виднее.

– Что я сделала не так, чтобы дойти до самого дна?

– Я уже говорил тебе, что, возможно, ничего.
– Ответил он, подымаясь и продолжая одеваться. Лили почти не сомневалась, что он снова должен был идти на какую-то встречу, но он всегда вел себя так, словно спешить ему было некуда, он никогда никуда не торопился.
– Думаю, после ошибки ты оказалась не там, и не в то время, и жизнь пошла не согласно твоей внутренней сути, как бывает обычно, а вопреки, и поэтому ты вынуждена была восставать и ненавидеть, бороться и проклинать, потом снова и снова, но все уже шло не так, пока однажды, - он улыбнулся, - ты не загремела насовсем ко мне.

Лили смотрела на его фигуру на фоне окна и думала о том, что если бы дело было только в том, чтобы загреметь прямиком к нему, она бы не колебалась. Жаль только, что путь оказался безумно долгим и невыносимым.

– Если не считать всего, что было до того, я рада, - произнесла она вслух, и его пальцы запутались, тщетно пытаясь застегнуть еще одну пуговицу.

– Чему?
– Он изучал ее глаза, и видел, как они снова становились зелеными, наполняясь незнакомыми ему чувствами вперемешку с болью.