Если мы будем вместе...
Шрифт:
– Эх-хе-хе… – резюмировал мой родитель через некоторое время, почесывая затылок, и полез в сейф за заначкой, бутылкой дорогущего коньяка, подаренной ему друзьями в тот день, когда я появился на свет. Я серьезно, напиток уже тогда имел солидный возраст (примерно лет 50 выдержки), а прибавьте к этому еще четверть века и получите настоящий алкогольный раритет. Он доставал эту бутылку только по очень, очень важным случаям, поэтому за 25 лет жидкости в бутылке оставалось еще больше половины.
Следом за бутылкой на столе нарисовались кофейные чашки и коробка шоколадных конфет. Папа мой на работе никогда не пил и это тоже чистейшая правда. Какие бы мероприятия и поводы ни случались, он никогда не употреблял алкоголь в стенах университета. Так что, судя
Он налил в чашки «по пять капель», тут же, не чокаясь, выпил свое и налил себе еще. Вторую он выпил так же как и первую и только после этого спросил:
– А она-то тебя любит?
Вот теперь настал мой черед печально вздыхать и пить не чокаясь.
– Надеюсь, что да, – ответил, внимательно разглядывая маленькую чашечку из тонкого фарфора.
Выпили еще по одной, молча закусив конфетами. Вкусные. Машины любимые.
– И что же ты собираешься делать дальше?
– Что делать? – Я с удивлением посмотрел на отца и ответил просто, – любить.
– Мда, я то был о ней лучшего мнения. Как же я так в ней ошибся? Думал, что она хорошая девушка, а оказалась всего лишь избалованной шлюшкой, которой надо все и сразу. – Он поморщился на последних словах, а у меня внутри как бомба взорвалась, в глазах потемнело и сжав кулаки я процедил сквозь зубы:
– Выбирай выражения, когда говоришь о Маше. Не смей даже думать о ней плохо. Она самая лучшая на свете. Другой такой нет и не будет. – Никогда раньше я так с отцом не разговаривал, даже будучи сопливым подростком в период гормонального взрыва, а тут, реально, «крышу сорвало».
– Эй, притормози! Ради какой-то девки на отца родного готов с кулаками кинуться.
– Маша – не какая-то девка! Ты должен понять только одно: я люблю ее и буду с ней, нравится тебе это или нет!
– Ладно! Хорошо! Понял я, понял. Люби, раз уж так вышло. – Папа поднял руки в знак капитуляции и усмехнулся. – Влип ты, сынок, по крупному. Говорил я твоей маме, что беспорядочные связи до добра не доведут, а она, знай, свое повторяет: «Нагуляется мальчик, найдет свою половинку и успокоится». Вот и нашел на нашу голову. И как же я теперь маме нашей об этом скажу? – Еще больше опечалился Василенко-старший. И тут, как в кино, открылась дверь и вошла моя вторая родительница.
– О чем ты хочешь мне сказать? – Мама как всегда чудесно выглядела и буквально излучала радость и позитив. Мы с отцом переглянулись, он, не говоря ни слова, налил в обе чашки еще немного горячительного и одним глотком выпил обжигающей горло жидкости. Я последовал его примеру, но вовсе не потому, что переживал за мамино психическое состояние после озвучивания новостей. Этим ее точно не проймешь. Просто коньяк оказался уж очень вкусным и не известно, выпадет ли у меня еще когда-нибудь возможность его попробовать.
Мама окинула взглядом наше застолье и, пройдя к столу, села в свободное кресло, после чего, можно сказать, приказала:
– А ну-ка, выкладывайте, что там у вас такого стряслось, что вы дружно уничтожаете запасы алкоголя в стране?
Немного помедлив, папа посмотрел на свою жену взглядом побитой дворняги и нерешительно начал:
– Тут такое дело… – и замолчал.
– Какое? Да, говори уже, не томи, а то и так в голову лезут всякие ужасы. – Мама нетерпеливо взмахнула рукой.
– В общем, сын наш встречается с девушкой.
– И поэтому ты достал раритетный коньяк? – Мама с сомнением взглянула на своего супруга. – Сколько их у него было и не сосчитать.
– Это та девушка, о которой мы разговаривали, помнишь, за ужином.
– Та, что не может ходить? Помню. – И она перевела взгляд на меня. – Это и есть ваша плохая новость?
– Нет. То есть, это еще не вся новость. Этот ее телохранитель тоже встречается с ней. Вот черт, как же это сказать-то правильно? Короче, у них одна девушка на двоих. Понимаешь? Они живут втроем. И, в общем, не в разных комнатах.
Родитель мой аж покраснел, видимо представляя в красках, что именно
мы делаем втроем в одной комнате. Я усмехнулся про себя, вспомнив все способы, которыми мы любили Машеньку. Меня тут же бросило в жар, а в штанах стало тесно. Еще бы! Отец даже в самых своих смелых фантазиях не мог себе представить всей глубины нашего «морального разложения». Слегка поерзал в кресле, отыскивая более удобное положение. Блин, ведь только утром Маша нас с Мишей так ласкала, что я кое-как потом смог собраться с мыслями и вспомнить о необходимости отправляться на учебу. И вот опять… Снова поерзал в кресле и прерывисто вздохнул, надеясь, что не привлек своей возней ненужного внимания. Зря надеялся: отец подозрительно и очень пристально на меня посмотрел.– И ты считаешь, что это повод напиться? – Мама заметно расслабилась. Она откинулась на спинку кресла и скрестила на груди руки, отвлекая внимание супруга на себя.
– А по твоему нет? Ты слышала, что я сказал. Они вдвоем спят с одной девушкой!
– Ну, и что? Если они смогли договориться и всех все устраивает, что в этом плохого? В некоторых странах разрешено многоженство и многомужество и никого это не смущает. Они все давно совершеннолетние и в состоянии сами принимать решения и нести за них ответственность. – Я почти услышал стук, с которым папина челюсть упала на крышку стола. Он смотрел на свою жену так, словно у нее на голове выросло дерево. – И вообще, ты внуков хочешь? – А вот это уже был удар ниже пояса. Я опустил глаза. – Ты не хуже меня знаешь, что за все время это первая девушка, которая заинтересовала твоего сына настолько, что он готов даже делить ее с другим мужчиной, только чтобы быть с ней. Это, между прочим, дорогого стоит. Так что, подумай хорошенько, Димочка, прежде чем осуждать их и вмешиваться. Со временем, я уверена, все встанет на свои места. Они и без нас разберутся. И, знаешь, мне она уже нравится, даже несмотря на то, что я с ней пока не знакома. Девочка берет от жизни все и не боится трудностей. Такая и нужна нашему бестолковому оболтусу. – И, без всякого перехода, продолжила, обращаясь ко мне. – Завтра приглашаю вас троих к нам на ужин. Ты же не против познакомить меня с твоими... друзьями, – я мотнул головой, давая понять, что совсем не против. Бесполезно противиться моей маме, если она чего-то очень сильно захотела. Лучше уж сразу соглашаться. – Тогда жду вас завтра к семи. И не опаздывайте.
– Обязательно будем.
– Замечательно! Ну, не станем тебя больше задерживать, ты, наверное, хочешь присоединиться к остальным. – Последняя фраза была не вопросом, а утверждением. Сообразив, что я тут лишний, быстро поднялся, пожал руку отцу, немного полюбовавшись его ошеломленным видом, поцеловал в щеку маму (она мне хитро подмигнула) и отправился восвояси. Но еще до того, как закрыл дверь кабинета, я услышал легкие мамины шаги и шепот:
– Димочка, я соскучилась. – Вот так-так! Я ухмыльнулся. Теперь понятно для чего у папы в кабинете стоит довольно большой и очень мягкий диван.
Сначала Маша с Мишей наотрез отказывались знакомиться с моими родителями, и мне стоило большого труда уговорить их. Рассказывать, как папа воспринял новость о наших отношениях я не стал. Ни к чему их лишний раз расстраивать. Да и заманить на совместный ужин я бы их тогда не смог никакими уговорами.
Потом мы едва не опоздали, пока Маша пыталась выбрать «подходящее» случаю платье. И непременно бы опоздали, если бы мы с Мишей не взяли дело в свои руки. Пересмотрев не очень скромный гардероб мы остановили свой выбор на платье небесного цвета из какой-то легкой ткани с расклешенной юбкой до колен. Оно подходило к ее глазам и подчеркивало фигуру. Мы помогли Маше одеться (особенно мне нравилось одевать на нее чулочки) и стояли перед большим зеркалом, Маша посередине, мы с Мишей – с двух сторон придерживали ее за талию. Неплохо мы втроем смотримся. Я наклонился к ее ушку, слегка касаясь чувствительной кожи губами и лаская дыханием, и, не отрывая взгляд от ее отражения в зеркале, тихонько проговорил: