Если мы будем вместе...

– А, Андрюха! Пришел проведать? – Как ни в чем не бывало он улыбнулся. – А меня, видишь, заковали в наручники.

Некоторое время я глядел на этого человека, не в силах вымолвить и слова. Потом, все же, смог выдавить из себя главный вопрос:

– За что, Коля?

– За что? – Он, кажется, искренне удивился такому вопросу. – И ты еще спрашиваешь, за что? Ну конечно! Ты же весь из себя такой правильный и хороший. И все-то у тебя получается, и семья дружная, и жена любящая, и дочка умница-красавица. Даже благотворительностью занимаешься. За что же тебя можно ненавидеть? А я тебя ненавижу, – он ткнул в меня пальцем, – и уже очень давно. Хочешь знать за что? Я тебе расскажу. Помнишь мою Любашу? Веселая, солнечная девочка была. Ты у нее крестным был. Не забыл еще? – Ответа он не ждал, хотя, эту малышку я, конечно, помнил. – Ты помнишь сколько ей было, когда у нее обнаружили лейкемию? Три. Всего три. И когда врачи запросили двадцать тысяч долларов за операцию по пересадке костного мозга, к кому я пошел. Я тогда пришел к тебе – единственному другу. А к кому еще я мог обратиться? Я просил тебя дать денег на операцию, умолял, в ногах валялся. Помнишь, что ты мне ответил? – Я помнил, даже слишком хорошо. – Денег нет. Всего два слова, забравшие у моей девочки шанс на жизнь. Денег нет, мать твою! Ты же за неделю до этого в банке кредит взял целых восемьдесят тысяч! И у тебя не нашлось двадцати тысяч, чтобы помочь моему ребенку! А через четыре месяца ее не стало, потому что у меня не было денег на лекарства, способные ее поддержать. Я лишился дочери, а ты живешь себе, как ни в чем не бывало.

Из его глаз выкатилось несколько слезинок. Я с безмерным удивлением смотрел на него – он никогда в жизни не плакал, даже на похоронах своей дочери.

– Коля, я тогда тебе правду сказал. Все, что я получил в банке, я сразу вложил в покупку оборудования. Разорвать контракт на поставку было невозможно – я бы не нашел денег, чтобы выплатить неустойку. Я даже продал свою машину, чтобы вложить в дело побольше денег. Я целый год ездил на переговоры и встречи на общественном транспорте. И квартира была у банка в залоге, чтобы я мог ее продать. Мы с Таней сами тогда жили в дачном сарайчике и питались только тем, что выросло на огороде. Квартиру сдавали, чтобы хоть на проезд деньги были. Ты же знаешь это все не хуже меня.

– А, это не важно, – он махнул рукой. – Ты мне отказал и тогда я решил, что отомщу. Я не знал, как и когда это сделаю, но поклялся на Любашиной могиле, что ты за ее смерть ответишь. Все это время я тебя ненавидел всей душой. И чем дальше, тем больше. Потом у меня Ванька пошел по наклонной: учиться не хотел, в голове только и было как бы очередной «дурью обдолбаться» и в какой клуб пойти. Машенька твоя на его фоне прям идеальный ребенок. А недавно Ксюха моя призналась, что всю жизнь тебя любила, а за меня замуж пошла, чтобы к тебе поближе быть. – Это откровение меня шокировало. – А я, дурак, понять не мог, чего это она на свадьбе нашей так бесилась. Думал, из-за платья, что ей понравилось, а у нас денег не было даже на розочки с него. Оказывается не платье виновато было. Ты ж с Танькой в ЗАГСе и познакомился, секретарем она там работала. Как увидел ее так и растекся весь. Никого больше не замечал. А моя-то и красилась, и подстригалась, как Таня, чтобы ты на нее внимание обратил, да все без толку. Андрюшечка то, Андрюшечка это, тьфу! Дура, лучше б сыном занималась.

С последним высказыванием я был полностью согласен.

– Коль, я же никогда не давал ей ни малейшего повода. Мы встречались с ней когда-то, несколько раз на свидание ходили, однажды дело даже до постели дошло. Но мы расстались задолго до того, как вы начали встречаться. Я быстро понял, что она не та девушка, которая мне нужна. Я бы никогда не оскорбил лучшего друга, заведя интрижку с его женой.

Я не стал ему говорить, что Оксана много раз делала мне намеки на то, что не против более близких отношений, но мне, кроме Танюши, никто не нужен был. Любил я ее больше жизни, да и в постели она была такой страстной и так меня выматывала, что на других женщин ни сил, ни желания не оставалось. (Тут в голову не к месту закралась мысль, что и Маша в этом плане в мать пошла, поэтому у нее аж двое парней сразу. Бррр! Нашел о чем думать.)

– Говорю же, правильный такой, аж тошно. Ты не представляешь, сколько раз к Таньке твоей «подкатывал», хотел тебя мордой ткнуть в ее измену. Не вышло – слишком верная была, сука. – Последние слова он буквально выплюнул с невероятной злостью. Танюша никогда мне об этом не говорила. Если бы сказала, возможно, я бы еще раньше понял, что за человек находится рядом со мной; возможно, и она и Паша, сейчас были живы, а Маша не покалечена. Я с удивлением и страхом смотрел на бывшего друга и не понимал, как он мог все эти годы так хорошо маскироваться и притворяться и откуда, вообще, в человеке может взяться столько злобы и ненависти? Мне стало его немного жаль. Но только немного. Все же каждый сам выбирает свою дорогу: одни предпочитают бороться с трудностями, а другие – перекладывать ответственность на других. И уж тем более, нет никаких оправданий тому, что по его вине произошло с Машенькой, Танюшей и Пашей.

Пока я пытался справиться с потоком мыслей и чувств, у Ситникова зазвонил телефон. Резкий звонок резанул по натянутым нервам, заставив вздрогнуть.

– Слушаю… Понял. У тебя полный доступ ко всему. Действуйте по обстоятельствам и используйте все возможные ресурсы для поиска. Отбой.

– Я так долго ждал момента, когда смогу тебе отомстить и, наконец-то, этот день настал. Ты лишился любимой женушки, от твоей компании осталась только половина (жаль, что я не успел с последним «проектом», ты бы остался голым, еще и в долгу у банка). А теперь ты больше не увидишь свою чудесную дочурку. – Тем временем, продолжал бывший друг.

– Она далеко отсюда. Ты до нее не доберешься. – Я старался говорить уверенно, но чувство тревоги все нарастало, а уверенность испарялась, как вода на жарком солнце.

– Серьезно? – Он нехорошо рассмеялся. – Я знаю, где Маша. Ты же сам нас к ней и привел, спасибо. Теперь до конца жизни эта мысль будет в твоей голове. И два ее… дружка ей не помогут. Пока мы с тобой тут общаемся, она уже в руках моих людей и, вполне может быть, уже отправилась вслед за своей мамашей и своим белобрысым любовничком.

– Ты лжешь.

– Да неужели? Спроси у товарища следователя, кто ему сейчас звонил?

Внутри ледяной волной поднялся страх. Я медленно повернул голову к Ситникову.

– Звонил Михаил. Машу украли. – Он явно не хотел мне об этом говорить. Интересно, если бы не Коля, сказал бы или скрыл? – Они принимают все возможные меры, чтобы ее найти. – В его голосе не было и капли вины или сожаления, только досада, что все пришлось рассказать мне, но в тот момент мне было не до него. Убийца действительно нашел Машеньку! Я подскочил к Силову прежде, чем меня кто-то успел остановить, схватил за грудки и, подняв над полом, со всей силы впечатал в ближайшую стену.

– Куда они увезли Машу?

– Какая разница, куда увезли твою маленькую шлюшку? Ты ей ничем не поможешь. Ей уже никто не поможет.

Я размахнулся и кулак с противным хрустом встретился с носом бывшего заместителя. Хлынула кровь, заливая мне руки и брызгая на одежду и лицо, но это последнее, что меня тогда волновало.

– Где моя дочь? – повторил я с расстановкой. Зубы были сжаты так сильно, что слова проходили с большим трудом.

– Да не знаю я, где твоя чертова дочурка! – Ехидная ухмылка, наконец-то, ушла с его лица, но страха в глазах не было, только нечеловеческая злоба. – Понятия не имею, куда ее могли увезти. Я заплатил, чтобы ее «убрали», подробности меня не интересовали.

Несколько секунд смотрел в глаза куску дерьма, которого много лет считал своим братом, пытаясь понять, говорит ли он мне правду. Размахнувшись, ударил его еще раз. Наблюдая, как он выплевывает вместе с кровью и свои зубы, прошептал:

– Молись, урод, чтобы с ней ничего не случилось, иначе ты будешь умирать долго и мучительно. И тюремные стены тебе не помогут. – Я отшвырнул его от себя. Николай, не удержавшись на ногах, кулем упал на пол. А я развернулся и набрал номер на телефоне. Мне ответили, когда я бежал по коридору в сторону выхода. – Артем, готовьте мой вертолет! Срочно вылетаем!

Маша

Еще под кожей бьется пульс,

и надо жить...

Я, может, больше не вернусь,

а, может, я с тобой останусь…

Город 312, «Останусь»

Из-за своего странного состояния и темноты, царившей на парковке, я слишком поздно заметила Ваню со шприцем в руке – только когда он, неожиданно «вынырнув» из темноты, замахнулся для укола. Мой крик уже ничем не помог Мише. Он упал на холодную землю и не шевелился. А к моему горлу прижалась холодная сталь.